В небольшой прихожей, где не было окон, мама свет все же включила, чтобы полить мне из ковшика на руки над ведром. Раньше здесь висел на стене умывальник. Сейчас его не было. Но я спрашивать про умывальник не стал. Просто разделся до пояса и подставил ладони под воду. Вода была холодной, колодезной, умывался я с удовольствием. А потом с таким же удовольствием растирал тело жестким вафельным полотенцем. Мама смотрела на меня.
– Шрамов добавилось… – потрогала мое предплечье, в трех местах порванное осколками. – Хорошо хоть сам живой. А то на кого бы меня оставил! А это что? Операцию делали?
Мама потрогала шрам на животе.
– Бронежилет меня спас. Очередь автоматную получил. Бронежилет выдержал, но одна пластина лопнула и кожу на животе порвала. Только кожу.
– Не глубоко?
– Я же говорю, только кожу… Но кровотечение сильное было.
– Зашито как неровно…
– Я от удара пуль в бронежилет сознание потерял. В себя прихожу, мне мой командир отделения, младший сержант, рассечение зашивать собирается. Лучше б уж в сознание не приходил. По живому телу шить пришлось. Без замораживания. Не очень приятно, мягко говоря…
– Вытерпел?
– Конечно, вытерпел. Раз здесь, то…
– Не знаю, что теперь делать с отцом вот… Я вчера вечером звонила в администрацию. Говорят, пока тела нет, не могут даже свидетельство о смерти выписать. А где же тело-то найти… Там, говорят, железобетон разворотило. И по всему райцентру куски бетона разнесло… Во всей больнице ни одного стекла целого не осталось.
– Что-нибудь придумаем, мама.
– Похоронить-то отца надо было. Хоть останки какие-нибудь… Всех же хоронят. Что же он, хуже всех был?
– Не всех, мама, хоронят. Бывает на войне, человека взрывом так разнесет, что и останков не найти. Будем считать, что папа погиб на войне. Как с ним все это случилось-то, расскажи…
Мама вздохнула, встала и сняла с полки молоток, почему-то засунутый в целлофановый пакет. Показала мне. Я, естественно, принял, рассмотрел. Нашел капельки крови на целлофане, и сам целлофан в этом месте был слегка подрублен. Не полностью пробит, но след от молотка остался. Я повертел инструмент в руке и вернул на полку.
– Это я все, дура старая, виноватая… – мама снова заплакала. – Приехали когда солдаты, чтобы холодильник забрать, я влезла и получила. А потом отцу нажаловалась. А он выпимши был. Взял молоток и пошел уже в темноте. Пришел довольный. Я молоток уже потом нашла в сарае. Уже когда Вани не стало…
Она опять заплакала.
– А что он выпил? – спросил я.
– Водку.
– В магазине брал? В каком?
В поселке было три магазина, и все три водкой торговали. А многие из жителей торговали самогонкой. Саня Александровский говорил мне, что отца угостили водкой. Но он всего знать не мог. И потому я предпочитал выспросить.
– Солдат какой-то шел с двумя бутылками по улице. Из одной пил. А отцу знаешь же как… Обязательно выйти надо, когда пьют. Поговорил о чем-то с тем солдатиком. Я в окно видела. Солдатик дал ему из своей бутылки глотнуть, а вторую бутылку просто подарил. Сказал, что у сына день рождения. Пять лет стукнуло. Празднует. Просил за его сына, Олександра, выпить.
– Ты сама слышала?
– Нет. Отец, как вернулся, сказал. Бутылку на стол поставил, велел закуску собрать. Я пока собирала, он рюмку выпил и сразу упал.
– А где эта водка сейчас?
– Врач, что за отцом приезжал, и бутылку забрал. Сказал, что на экспертизу.
– А что за врач?
– Из «Скорой помощи»…
– Результаты экспертизы тебе не сообщили?
– Обещали, что будет заключение от этого… Из морга…
– От патологоанатома…
– Ага…
Я сразу соотнес отравленную трубку телефона и, возможно, отравленную водку. Но тогда выходило, что сюда же вписывался и расстрел дома патологоанатома вместе с семьей, женой и детьми, и сам взрыв морга районной больницы – все это только для того, чтобы не была проведена экспертиза, чтобы не появилось на свет заключение о причине смерти отца? А какой мог быть в этом смысл? Смысл просматривался только один – не привлечь внимания к лаборатории. Все это требовалось хорошенько обдумать.
«Виброзвонок» трубки не дал мне сделать окончательный вывод. Звонил полковник Росомахин. Рано же он встает!
– Слушаю вас, товарищ полковник.
– Как дела, Валентин Иванович?
– Добрался до дома. По пути уничтожил склад боеприпасов для РСЗО «Град».
– Не только боеприпасов. По данным радиоперехвата, уничтожено четыре установки, что стояли рядом со складом. Восстановлению не подлежат. Убито множество солдат и офицеров. Твои одиночные действия расцениваются как действия взвода российских диверсантов. Могу поздравить. Я так и думал, что это ты… И про пулеметную точку мне через пограничников доложили. Я понимаю – дела попутные. Но ты не увлекайся. У тебя своя задача очень ответственная. Сейчас чем занимаешься?
– С мамой разговариваю.
– Тогда не буду мешать. Только передам сообщение. С солидной группой поддержки, как я тебе говорил, пока не получается. Все ОМОГ в разгоне. Она вернулась из Сирии. Из двенадцати человек восемь раненых. Ты просил прислать тебе трех солдат твоего бывшего взвода. Мы поспешили. Они уже на подъезде к Терриконовке. Их еще вчера вертолетом забросили в погранотряд. А там вызвали машину из батальона Вихря. Начальник разведки батальона сам приехал. Это уже после того, как тебя «вывели». Начальник разведки захватил твоих солдат с собой. И сразу «вывел» их. Прошли линию соприкосновения по твоим следам. На той стороне они сами захватили транспорт. Недавно передали сообщение, что уже недалеко от Терриконовки. Я сам с ними не связывался, мне только сообщение передали. Готовься к встрече. Состав – тот самый командир отделения, младший сержант, снайпер из другого отделения и взводный сапер. Все трое – контрактники. Им в бригаде срочным порядком оформили отпускные документы. Трубка у младшего сержанта с кодированным каналом. Sim-карта осталась его родная. Номер…
– Я знаю номер, товарищ полковник. Сейчас сам позвоню.
– Хорошо. Но это еще не все. По нашим данным, в лаборатории сейчас находится группа диверсантов из ИГИЛ под командованием майора Гризли. Сам майор – американский гражданин. Серьезный диверсант. Служил инструктором в морской пехоте США. Потом на Западной Украине готовил украинских диверсантов. После этого уехал в Турцию, а оттуда в Сирию. По национальности – турок. С ним предположительно семь человек. Вся группа воевала в Сирии. Что им нужно в Украине, мы не знаем. Может, просто налаживание связей. Группа состоит из «серых волков». Это полуфашистская организация в Турции.
– Уничтожить или доставить? – спросил я, понимая, куда клонит полковник и почему мне так срочно отправили подкрепление.
– Если не получится захватить, тогда просто уничтожить. Хотя первый вариант лучше. Но мы понимаем всю сложность такой задачи. Это же касается и двух химиков из Саудовской Аравии.
– Я постараюсь, товарищ полковник.
– Тогда – до связи… – он отключился от разговора, не дожидаясь моего ответа.
А я легко вспомнил номер трубки младшего сержанта Нафани. И набрал.
– Слушаю, товарищ старший лейтенант, – сразу отозвался Нафаня.
– Здравствуй, Сеня. Давно не виделись.
– Скоро увидимся. Мы уже подъезжаем, как ваш планшет показывает.
Значит, планшет солдатам передали. Это хорошо.
– А карта у тебя есть?
– Так точно.
– На планшете квадраты не обозначаются. Глянь в карту. Подскажи квадрат.
Он подсказал. Я развернул свою карту.
– С дороги съехать сможешь?
– Конечно. На такой-то технике…
– На чем, кстати, едешь?
– БМП.
– Хорошая штука. Сейчас с дороги сворачивай направо. Сильно не гони. Доедешь до оврага, посмотри, там есть места, где спуститься можно. И жди меня там. Подожди… Тут что-то непонятное на улице. Стреляют у моего дома. Я через пару минут перезвоню… Подожди, не отключайся… Ты мой дом знаешь?
– На планшете отмечен красной точкой.
Я прильнул к окну, всматриваясь в темноту.
– Боезапас в БМП имеется?
– Полный комплект…
– Гони напрямую в поселок. На полной скорости. К моему дому… Увидишь транспорт, долби из пушки… Без стеснения… Похоже, нам бой предстоит. Не понимаю только, с кем и против кого. Гони, как сможешь… Здесь уже стреляют…
– Ждите, товарищ старший лейтенант!..
* * *
Несмотря на усталость, Абу Саид проснулся, когда в дверь постучали и без приглашения вошел один из бойцов группы украинских диверсантов.
– Свет включи! – приказал ему полковник Василь, который тоже проснулся сразу.
Боец включил свет и что-то сообщил полковнику на украинском языке. Василь проворчал ответ и стал быстро одеваться. Потом передал какой-то приказ бойцу. Тот вышел.
– Что-то случилось? – спросил Абу Саид, готовый тоже встать и одеться, тогда как лейтенант эль-Габари натягивал одеяло на нос и не желал даже проснуться, хотя часы, на которые майор посмотрел, показывали уже утреннее время. То есть пора было вставать, хотя за окном и было еще темно.
