— Они нас убьют?
Лаврентьев потрепал ее по волосам.
— Не бойся, не посмеют. Они знают, что, дай мне волю, я во всей области за десять дней порядок наведу, все фронты разгоню к чертовой матери, командующих и полководцев по камерам — все нары свободные. И на корню прихлопну всю эту воровскую революцию. Кстати, — Лаврентьев перешел на шепот, — ты водить умеешь?
— Нет.
— Жаль.
— Не думайте, что я вас брошу.
— Приказываю в обстановке личного времени обращаться к командиру исключительно на «ты»! — отчеканил Лаврентьев.
— Есть, товарищ подполковник! А что, если боевики приедут раньше?
— Вопрос существенный. В этой ситуации я отвлекаю их, а ты незаметно прыгаешь в БТР. И ждешь наших.
— А вы, то есть ты?
— Я тяну время до последнего. Разберемся по ситуации. Главное — тебе проскочить в машину. Ясно? — И он так серьезно посмотрел на Ольгу, что ей снова захотелось перейти на «вы».
Он украдкой глянул на часы. «Если выедут без канители и проволочек, через час должны быть здесь», — подумал он, решив для себя, что в заложники не дастся. Лишь бы Ольга уцелела.
— А ты правда с Сабатином водку пил? — тихо спросила она.
— Водка — святой продукт, ее с подонками не пьют, — пояснил Лаврентьев и плеснул коньяку. — Давай выпьем за то, чтобы все было хорошо. И больше не будем. Ты шашлык ешь, у нас еще есть. Не обижай хозяина. — Он глянул в сторону боевиков, томящихся неподалеку. — Эй, джигиты, присаживайтесь! Не стесняйтесь, все свои, советские, черт побери!..
Один из боевиков очнулся, приложил руку к сердцу, отрицательно покачал головой. Второй не отреагировал, а шепелявый изрек:
— Ты, командир, нам зубы не заговаривай. Кушай, пока не мешают.
— Бабушка заговаривает. А когда старший за стол приглашает, хамить не надо.
Не торопясь, они доели шашлык. Шепелявый нервно поглядывал на часы. Лаврентьев склонился к Ольге и прошептал:
— Приготовься.
Он встал и, держа в одной руке пистолет стволом вниз, другой стал искать сигареты в кармане. Найдя, выложил пачку на стол, вытащил сигарету, чиркнул зажигалкой, после чего неторопливо направился к боевикам. Выходило так, что свои должны были появиться минут через пять-десять. Не дойдя нескольких шагов до боевиков, он остановился и произнес:
— Кажется, скоро кому-то придется крупно извиняться и просить прощения.
Пока троица осмысливала услышанное, Ольга прошмыгнула в нутро машины и с первой попытки захлопнула люк.
— Эй, ты куда? — запоздало спохватились боевики.
Лаврентьев картинно развел руками.
— Какой ты, однако, нервный! У девушки свои маленькие проблемы.
И тут случилось то, чего опасался Лаврентьев.
Явственно донесся шум легковых автомобилей, скорее всего «Жигулей», как сразу по звуку определил командир. И он понял, что Штукин безнадежно опоздал, не оправдал доверия, подвел, погубил… Слышно было, как за холмом машины остановились: дальше им не проехать, только на БТР.
— Шаг ступишь к «бронику» — стреляю! — предупредил воспрянувший духом шепелявый.
Подкрепление — шесть человек вышли, уже построившись в цепь.
Гонец еще издали прокричал:
— Сабатин-Шах приглашает командира полка в гости! Он сказал: привезти обязательно.
Лаврентьев чуть приподнял пистолет, понимая, что не успеет сделать и трех выстрелов. Не помог бы и автомат, который лежал в БТР. Влип, как зеленый Ванька-взводный… Несколько боевиков, не скрывая торжества, обошли машину, встали за его спиной. Один из них демонстративно поигрывал заряженным гранатометом.
И вдруг заскрипела, зашевелилась башня боевой машины. Лаврентьев понял, что все это время Ольга мучительно пыталась разобраться в устройстве механизмов. Пулемет пополз в сторону боевиков, те шарахнулись в стороны. Тут открылся лючок-бойница, и из железной утробы раздался звонкий голос:
— Уходите, а то я всех перестреляю!
— Молодец, Ольга! — зычно крикнул Лаврентьев. — Патронов не жалей!
Но пулемет молчал, побледневший гранатометчик опустил ствол. Боевики приближались, ступая аккуратно, будто по минному полю. «Ни одного профессионала», — подумал Лаврентьев, поднял пистолет и выстрелил вверх.
— Первый, кто подойдет, получит пулю.
И тут порыв ветра донес спасительный рокот. Он звучал, как сладкая трель, симфония жизни, фанфары провидения. Ни с чем нельзя было спутать эти звуки. Боевики залопотали на своем, шепелявый стал кричать, размахивая руками. Лаврентьев спрятал пистолет в кобуру: пусть видят, что командир хочет расстаться без крови.
Все оцепенели. Звуки нарастали, приближая развязку; боевики стояли, как окопные столбы, ждали распоряжений шепелявого. А у него, как волны на воде, ходили желваки, он вспотел и вдруг что-то прокричал на своем языке.
Лаврентьев понял только слово «заложник», произнесенное на русском. Двое резво кинулись к нему, он мгновенно отреагировал, рука метнулась к кобуре, черным пятном мелькнул пистолет. Грохнул выстрел, и с боевика слетела защитная панама. Он машинально наклонился, поднял ее, обескураженно просунул палец в дырку.
— Не стрелять! — по-русски скомандовал шепелявый, потому что Лаврентьев уже опустил пистолет.
И уже, ворча, взбирались на холм бронетранспортеры. Шли красиво, один за другим, а третья машина вышла сбоку и остановилась.
— Кидай оружие, канальи! — зло выкрикнул Лаврентьев, начисто растеряв всю дипломатию.
— Кому не ясно, что сказал командир полка? — Из первого бронетранспортера показалась голова Штукина.
С другого БТРа спрыгнул начальник разведки Козлов, подошел к шепелявому, вырвал автомат у него из рук. Остальные без команды положили оружие на землю.
— А ну вылазьте собирать оружие! — крикнул Козлов. — Что я, нанялся вам тут сборщиком?
Тут же на свет божий появились офицеры и с удовольствием собрали автоматы.
— А у водителей? — спросил Лаврентьев.
— Уже отняли! — доложил Козлов.
— Они не смоются?
— Мы и ключи забрали.
— Стройте всех! — приказал Лаврентьев.
Один из офицеров взобрался на вершину холма, свистнул и махнул рукой.
Лучезарная Оленька выпорхнула наружу и одарила спасителей улыбкой. Все военнослужащие, давно отправившие на родину своих жен, остро позавидовали командиру. Пока их бередили неслужебные мысли, Лаврентьев отвел Штукина и Козлова в сторону и сказал:
— Я сегодня провел небольшую рекогносцировку. И мои предположения подтвердились. Аборигены не случайно оказались в этом безлюдье. За мной, кстати, никто не следил, приехал сюда незаметно… А где сапер?
— Васильев за рулем! — ответил Штукин.
— Здесь у них склад с оружием. Надо тщательно осмотреть каменоломни. Но сначала надо допросить с пристрастием нескольких хлюпиков — я покажу каких. Это по твоей части, Козлов. Ты, Гена, расставишь БТРы по холмам, чтоб была круговая оборона. Если пожалует Сабатин, чтоб по чести встретить… А то обнаглели дальше некуда! Командир выехал отдохнуть на природу, и тут же какие-то засранцы меня арестовать надумали! Давай этого атамана ко мне! — распорядился он.
Шепелявый подошел, покорно вытянулся.
— Ты в армии служил, замудонец? В Советской армии?
— Служил…
— Ты знаешь, что офицер, а тем более командир части — святой для тебя человек?
«Замудонец» скорбно опустил глаза.
— Я сейчас посажу тебя на «губу», закую в кандалы и заставлю учить уставы, раз до твоей задрипанной головы не доходит, что командир российского полка, вынужденно соблюдающий нейтралитет, — неприкосновенный. А может, тебя расстрелять в урок другим?.. Козлов, начинай!
Дюжие взводные затащили шепелявого в бронетранспортер, и начальник разведки приступил к допросу. Сапер, невысокого роста лейтенант, отправился с миноискателем к каменным развалам. Лаврентьев решил не мешать Козлову. Широко расставив ноги, он любовался заходом солнца. В эти минуты он, конечно, любовался и собой. Тихо подошла Ольга и замерла, боясь помешать командиру осмысливать важные задачи.
— А, это ты, Оленька? Извини, но никак не получается наш отдых.
Подошел Козлов.
— Я допросил пятерых. Один раскололся. Говорит, что склад — в районе каменной осыпи.
— Отлично! Бери на подмогу Васильеву двух пленников, пусть разгребают. До захода солнца надо успеть.
Когда-то в этих местах добывали камень для строительства, но вскоре каменоломню забросили: место было труднодоступным. Проложенная дорога со временем разгладилась, заросла колючкой, словно здешняя земля исторгла ее из себя, как инородное тело.
Подневольные боевики лениво ворочали глыбы, расчищая поле деятельности.
Васильев уже чувствовал, что на верном пути. Нюх у лейтенанта был профессиональный — заимел в свое время опыт разминирования в российской глубинке.
