– А ты не боишься узнать об этом?
Она встала и отошла от края обрыва.
– Поговорим о деле. Сам понимаешь, я не могу спуститься вниз. Ты должен мне помочь. Я должна иметь возможность увести Миру из этой глупой компании.
– Миру? – переспросил Гера и покосился на винтовку Лены. – В каком смысле увести? Что ты хочешь с ней сделать?
– Нет-нет! – усмехнулась Лена. – Ты меня неправильно понял. Я не собираюсь делать ей плохо… Могу признаться, что она моя сестра.
– Мира – твоя сестра?! – опять удивился Гера и, отыскивая знакомые черты, стал внимательно рассматривать лицо Лены. – Никогда бы не подумал… Хорошая, однако, у тебя сестра… Это что же получается? Вы обе… Я хочу сказать, у вас обеих такое интересное хобби?
Лена на этот раз стерпела любопытство Геры, даже опустила глаза:
– Она ничего не знает. Я работаю, а она отдыхает.
– Вот как! Очень интересно. Я просто сбит с толку. Значит, она как бы в отпуске, а ты как бы еще на работе. Одна зарабатывает деньги, а вторая их тратит…
– Ну хватит! – перебила она его. – Мне не нравится, что ты имеешь такой интерес к моей сестре. Может быть, она тебе нравится?
– Кому? Мне?! – с неестественным возмущением крикнул Гера и хлопнул себя ладонью по груди. – Да я на дух ее не переношу! У меня с души воротит, когда я ее вижу!
Он понимал, что разговаривает с Леной на грани допустимого, рискуя разозлить ее, а это могло привести к печальным последствиям. Но, как ни странно, его последние слова вовсе не вызвали у Лены родственной обиды и гнева. Скорее, они ее успокоили. Женщина еще некоторое время пристально смотрела ему в глаза – ее неясные подозрения постепенно улеглись. Наконец она спросила:
– Кто с ней живет в палатке?
– Никто. У нее отдельные апартаменты с видом на лес.
– Очень хорошо!
Лена подошла к рюкзаку, который стоял в кустах, достала из кармана блокнот и ручку.
– Сходишь в лагерь и оставишь в ее палатке записку, – сказала она, медленно выводя на листочке слова. – И мы будем иметь с тобой полный расчет…
– Постой, – произнес Гера. Он все еще лежал на краю обрыва и смотрел вниз. – Что там происходит? Почему они все разулись?
Один из сыщиков привязал веревку к ногам трупа и махнул рукой.
– Давай потихоньку!
Окоченевшее тело с несгибающимися конечностями медленно двинулось против течения реки. Сыщик вышел на гальку и стал надевать брюки. Мокрая нога все время застревала в штанине, и он прыгал по берегу, словно пародируя канкан. В конце концов потерял равновесие и сел на камни.
– Подойдите, пожалуйста, ближе! – сказал следователь группе, которая по мере приближения трупа к берегу удалялась все дальше. – Проведем опознание.
– А чего там опознавать? – проворчал Брагин. – И так все ясно.
– Мы боимся, – детским голосочком произнесла Вера Авдеевна.
– Я могу его опознать, – вызвался добровольцем Шубин. – Я в таких делах закаленный… В Афгане и не такого насмотрелся…
Мира следила за страшным предметом, который вытягивали милиционеры, с ужасом и надеждой. Лицо! Самое главное – лицо! Во лбу должна быть дырка от пули – маленькая, аккуратная, посаженная точно между бровей – профессиональный почерк Лены. И следователь сразу поймет, что Некрасов не утонул по вине инструктора. Некрасов вообще не тонул в привычном понимании этого слова. Он упал в воду уже трупом – это ведь совсем нетрудно будет доказать! Значит, все глупые обвинения, которые сваливает на Геру Брагин, – злой треп. Все увидят, что Некрасов был убит из огнестрельного оружия, которого у Геры отродясь не было. И все закроют свои рты!
Покусывая губы, она стояла за спиной следователя. Шубин суетился, выбирая место, с которого лицо утонувшего Некрасова находилось бы в выигрышном ракурсе и хорошем освещении.
Труп выволокли на гальку. Вера Авдеевна начала курить и покашливать. Шубин зверски наморщил лоб и невнятно сказал, что неплохо бы для храбрости налить по сто граммов, только не уточнил, кто должен налить и, главное, кому. Элла нервно гладила по голове дочь, которая уткнулась лицом ей в грудь. Брагин беспрерывно двигался, как негр на эстраде, щелкал пальцами, бил кулаком в ладонь и громко чавкал жвачкой.
Пузырьков встал над трупом и, словно испытывая нервы присутствующих, оглядел группу.
– Попрошу внимания, – сказал он и, взяв тело за плечо, перевернул его на спину.
Несколько секунд все в полном оцепенении смотрели на страшное лицо мертвеца с синими губами и выпученными глазами. Первой ожила Вера Авдеевна.
– А-а-а… – протянула она и прервалась для затяжки. – А разве это Некрасов?
– Сейчас, сейчас, – бормотал Шубин, обходя труп с другой стороны. – Сейчас я скажу вам точно… М-м-м… Нет, это не Некрасов. Заявляю официально…
«Это не он! – мысленно ахнула Мира. – Это же тот самый парень, который был вместе с Маришей! Они что-то снимали на видео… Что же получается?.. У меня голова идет кругом! Господи, значит, Лена здесь ни при чем? Значит, ее тут вовсе нет?!»
Она почувствовала, как страшная тяжесть сваливается с души, и от нахлынувшей слабости села на гальку.
– Вам плохо? – спросил Пузырьков.
Мира отрицательно покачала головой. Идиотский смех не давал ей произнести ни слова. Она закрыла лицо ладонями, чтобы никто не увидел, что с ней происходит.
– Вы узнаете этого человека?
– Да… Это не Некрасов…
Лицо Эллы покрылось пунцовыми пятнами, прижимая голову дочери к себе, она пыталась сдержать беззвучные рыдания девушки. Маришу трясла крупная дрожь. Ее руки судорожно комкали куртку на груди матери.
– Мамочка, миленькая! Что же это такое? – вдруг истерично крикнула Марина, показав свое мокрое, искаженное плачем лицо. – Я не понимаю… Я ничего не понимаю…
– Успокойся, Мариша! Возьми себя в руки! Ну же! – бормотала Элла, пытаясь снова прижать дочь к своей груди. – Как тебе не стыдно!
– Значит, он и этого парня замочил, – сказал Брагин, все время отхаркиваясь, словно подавился рыбной костью.
– Вы это о ком? – уточнил Пузырьков.
– О ком же еще! – криво ухмыльнулся Брагин. – О нашем инструкторе… Его работа. Точно вам говорю!
– Опять вы все на Геру валите, – обозначила свое несогласие Вера Авдеевна. «Сигареты кончаются, – подумала она. – Забыла Шубину заказать…»
– Что я валю? Что?! – огрызнулся Брагин. – А кто, по-вашему, это мог сделать? Не знаете? Вот и молчите!
– Ты все лжешь, – сказала Мира. Она уже успокоилась и теперь прекрасно владела собой. – Ты единственный из всех нас, кому смерть этого парня была выгодна.
– Что-о?! – протянул Брагин и выдвинул вперед голову. – Мне выгодна? Да я вот он, стою здесь, перед тобой, и не пытаюсь сбежать. А твой дружок закопался в каком-нибудь муравейнике. И этим все сказано!
«Она меня хочет зарыть! – подумал Брагин. – Дурака из меня делает! Ничего она не докажет! Обломается! Хрен ей тертый!»
– Пожалуйста, не кричите! – устало произнес Пузырьков. – Я не смогу работать, если вы все будете говорить одновременно.
Судмедэксперт закончил осматривать труп и прикрыл лицо мертвеца капюшоном.
– Смерть наступила более суток назад, – сказал он, стягивая с рук резиновые перчатки. – Череп в височной области проломлен каким-то тупым предметом.
«Замечательно! – подумал Брагин, оживляясь, будто слова эксперта доказывали его алиби. – Они убедились, что он умер от пролома черепа». И сказал:
– Вот, пожалуйста!
– Что «пожалуйста»? – уточнила Мира.
– Слушай, я не с тобой разговариваю! – отмахнулся Брагин.
– Я прошу вас понять меня правильно, – сказал Пузырьков, обращаясь ко всей группе. – Для пользы следствия я должен снять отпечатки ваших подошв. Прошу всех снять обувь с правой ноги… Поставьте на гальку.
– Предупреждать надо! – хихикнула Вера Авдеевна. – А вдруг у нас носочки дырявенькие?
«Там, у палатки на краю обрыва, все было усеяно сосновыми иголками, – подумал Брагин, чувствуя, как по спине прошел неприятный холодок. – На них следы не остаются. Зато в протектор могла попасть иголка…»
– А вы не перепутаете их? – то ли шутя, то ли серьезно спросила Элла, протягивая свою белую кожаную тапочку сыщику.
– Хочу вас предупредить, – сказала Мира Пузырькову, расшнуровывая кроссовки, – что мы вместе с Герасимовым весь лес вдоль и поперек исходили. Наши следы могут быть где угодно.
– Мне, пожалуйста! – сказал сыщик, протягивая руку. Казалось, он не слушал девушку.
– И мне снимать? – вполголоса спросила Мариша, пялясь на свои кроссовки так, будто под ними корчилась полураздавленная змея.
– Всем, – ответил Шубин с таким видом, будто уже успел завербоваться в угро народным дружинником. Прежде чем протянуть сержанту свой ботинок, он тщательно осмотрел его со всех сторон, смахнул пыль и протер ладонью совершенно гладкую подошву.
Пока сыщик, устроившись за большим камнем, занимался обувью, Пузырьков приступил к допросу:
