Легко отделался, улыбнулся Сергей.
Забегая вперед, представил себя на таможенном посту. Еще никто не придумал установку, на которую бы реагировали алмазы. Его можно пронести в кармане.
Лука выскочил из своего склепа, ничего не понимая. Стены его бункера были такими толстыми, что не пропустили трескотню автоматов. Но бетонная мембрана стала отличным проводником для разрушительного взрыва. Лука – исчадие ада, злой гений, злой вирус, корень бед Анвара Эбеля – стоял в центре усадьбы с широко раскрытым ртом. Он смотрел на двухэтажное здание, объятое пламенем, и не видел людей, выбегающих из него. Ему не суждено было оглохнуть от взрыва – он почти оглох от тишины, царящей в его усыпальнице, – дом стоял особняком и не мог пострадать. Но Лука, слыша вой пламени, треск горящей мебели и звон лопнувших окон, кинулся назад. Побросав в спортивную сумку все ценное, что могло уместиться в ней, он поспешил к своей машине. Чуть поостыл и умерил шаг – ему показалось, кто-то звал его по имени; голос доносился из эпицентра пожарища. Он вслушался, но призыв о помощи не повторился. Его машина завелась с полуоборота. Лука ехал куда глаза глядят, опомнился, когда впереди замаячили огни международного аэропорта. Он развернул машину и остановился. Сюда его пригнал страх. Он знал, что горит все, даже бетон, но не дома людей вроде Анвара Эбеля. В его голову засело слово «диверсия», и он не мог избавиться от него. Через полчаса он снова завел машину и взял направление на Кусейр, расположенный примерно в ста пятидесяти километрах к юго-востоку от Хургады. Там жили его родственники.
Противопожарная система, заблокированная с пульта, не работала. Анвар тщетно пытался руками сбить огонь с одежды. Он прокатился по полу раз, другой, крича не столько от боли, сколько от злости. Его от людей, которых он был готов загрызть, растерзать, заслонили высоченные языки пламени, облизывающие потолок. И все же его глаза вырвали силуэт Тамиры. Она стояла к нему вполоборота, повернув голову в его сторону. В одной руке пистолет, другой она сделала прощальный жест. Тамира поднесла кулак к губам, дунула на него и раскрыла ладонь, вытянув руку в сторону Анвара. Такой она и отпечаталась в его памяти. Ему казалось, горел не дом, а снимок этой девушки, и не мог сгореть. Пламя напрасно старалось – подпалило лишь кончики снимка. Странно, страшно. И Анвар закричал так сильно, что звук его голоса заглушил набирающий обороты шум пожара: вой огня, вырывающегося через окна, треск мебели, громкий шелест ковровых покрытий, которые вмиг превратились в огненный прибой.
Анвар сорвал с себя пиджак, несколько раз ударил им по стене, сбивая огонь с одежды. Накрыв пиджаком голову и пряча лицо, он побежал по задымленному коридору. Он ничего не видел вокруг, не считал шаги. Он повернул по наитию и точно попал в дверной проем. Еще несколько шагов – и он оказался в середине приемной. Сбросил с головы снова занявшийся огнем пиджак, быстрыми движениями рук сбил пламя с затрещавших волос, в два шага оказался в своем кабинете и кинулся к хранилищу. И даже не посмотрел на то место, где долгие годы находился драгоценный камень.
Небольшое помещение все сильнее наполнялось дымом. Огонь, словно преследуя Анвара, вторгся в приемную и подступал к кабинету, пожирая все на своем пути. Вспыхнула атласная драпировка стен, за ней загорелся подвесной потолок, имитирующий верх восточного шатра. Анвар сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, будто видел спасительную воду и собирался погрузиться в пучину. Он пытался выровнять, сдержать бешеное сердцебиение, унять дрожь в руках. И это ему удалось. Когда огонь вплотную подступил к кабинету и прошелся по ковру до рабочего стола, хозяин этого умирающего дома потянулся рукой к небольшой панели. Нажав на клавишу, он отступил в глубь хранилища, еще и потому, что неожиданный вал дыма закрутился у самого порога. Рассекая его надвое, тяжелая дверь закрылась, спасая Анвара. В подвальном помещении заработал двигатель, приводя в действие механизмы подъемника. Бронированный лифт медленно стал опускаться в шахту по жестким направляющим. Второй этаж остался наверху, на очереди первый.
Кабина могла выдержать и сильный пожар, но Анвар не собирался отсиживаться в ней. Он воспользовался хранилищем как эвакуационным средством. Кабина остановилась, дверь автоматически открылась. До просторного тамбура, образованного лицевой частью кабины и воротами подземного гаража, пять-шесть шагов. Анвар снял со стеллажа коробку, в которой хранились несколько паспортов, наличные. На другой полке содержались в специальных упаковках драгоценные украшения, включая шатлены работы Джона Куинси. Открыв гаражную дверь, Анвар вышел в просторное помещение, где стояло несколько машин. Оставив «Роллс-Ройс» без внимания, он подошел к мини-вэну марки «Мерседес» неприметного голубоватого цвета и погрузил в него коробки.
У него было два варианта избавиться от документов и вещей, уличающих его в финансировании и содержании террористической группировки и убийстве как минимум пятнадцати человек: или облить бензином стеллажи хранилища и поджечь, или вернуть хранилище на второй этаж, где бушевал огонь. Он остановился на первом. Наскоро облив бензином бумаги на стеллаже, он чиркнул зажигалкой. Зафиксировав крышку, бросил зажигалку внутрь хранилища. И тут случилось непоправимое. Хранилище банкового типа имело автономную систему пожаротушения – эксклюзивная фишка Карла Виллиха и его сына. В полостях потолка находился запас воды, которого хватало для тушения небольшого помещения. Сработали датчики, и вода под сильным напором хлынула из форсунок. Автоматика привела в действие закрывающий механизм, и дверь стала на место. «Если даже не хватит воды, огонь погаснет из-за нехватки кислорода», – подумал Анвар. И скрипнул зубами. Отсюда он не мог открыть дверь – управление сейчас сгорало в его кабинете.
«Мы работаем под прикрытием. Твои люди убили нашу съемочную группу. Через час-полтора в твоем доме обыщут каждый уголок».
Девушка блефовала, но, может быть, и нет.
Анвар подумал о телефонном звонке в полицию. Русским перекроют все выходы из города, возьмут в аэропорту, достанут на борту самолета. Однако арест русских спровоцирует арест Анвара. У них солидная карта, об этом можно было судить по санкционированному наверху прикрытию. Без этой страховки операция выглядела бы авантюрой чистой воды. Все факты говорили о том, что русские имели на руках доказательную базу на Эбеля, как на финансиста террористической группировки. С этого и начали его раскручивать. Анвар попал в «копейку», когда подумал о заговоре внутри оперативной группы, переигравшей планы начальства. Но от этого они не перестали быть гражданами России. Их обязательно вытащат из дерьма. Может быть, обменяют на дерьмо.
Анвар ударил ногой в дверь хранилища, набитого уликами, и поспешил к мини-вэну. Его поторопил всплывший перед мысленным взором распотрошенный компьютер.
Михей был готов последовать за Тамирой на край света. Он еще не пришел в себя после выходки подруги. «Какого черта она послушным теленком пошла за полковником», – недоумевал он. Перевес был на их стороне. Они выполняли приказы Красина. Но сам он преступил закон, о чем еще говорить. Михей осекся, припомнив предостережения Матвеева: за левой операцией могли стоять высшие чины службы. То же самое он слышал от Красина, который назвал кураторов операции продюсерами.
Наймушин связался по телефону с Матвеевым. Тот, выслушав агента, выругался.
– Вы ничего подобного не планировали? Нет, нет, не то. У тебя остались деньги?
– Не так много.
– На билет до Лондона хватит?
– Да.
– Не знаю, что задумала Тамира, но мы не должны терять с ней связь. Под этим я подозреваю немедленное реагирование. Тебе необходимо быть рядом. Уверен, что она выйдет на связь.
Михей не решился перечить полковнику, который, очевидно, тяготеет к камню не меньше другого полковника. Что делать с бриллиантом, за который снимут голову, – оставишь ли ты его себе или попытаешься продать?
…Красин, рассуждая о событиях последних недель и дней, видел себя в центре событий, был главным героем. Массовки не было, или он ее не замечал, что не суть важно. Но поставил на свое место Михея и спросил себя, обращаясь к молодому агенту: «Что видишь ты? Себя в центре событий? Если да, то ты ошибаешься. Неважно, кто играет главную роль, главное – кто остается в выигрыше. Победитель получает все. И неважно, кто и какой объем работы провернул». Была бы возможность, Сергей просидел бы эти дни и недели в укромном уголке и появился в решающий момент. Даже представил себе эту сцену. Он входит в гостиную роскошного дома, где возле камина сидят три человека. Качает головой, пресекая решительные действия Михея: «Не советую». В руках у Сергея «узи Потрошитель». Он начинает с засевшей в голове фразы: «Победитель получит все. А проигравшие не получат ни хрена. Камень, – требует он. – Или я разделю двадцать патронов на всех вас поровну. Получится шесть целых и шестьсот шестьдесят шесть тысячных».
