– Выпрыгивай и будь поближе к самолету, – сказал он Алексею.
– Есть.
Часовые у «Ан-24» уже оставили пост и залегли на краю бетонки, стреляя по машине. Алексей недолго раздумывал, спрыгнул с подножки и покатился в темноту, распластался, приподнял голову и увидел удаляющиеся огни двух машин. Петляя, пригнувшись, он побежал к видневшемуся на фоне ночного неба самолету. Трассеры очередей часовых ушли вслед за грузовиком, и только шальная пуля могла его достать.
«Хаммер» забрал влево, пытаясь поравняться с грузовиком, но каждый раз почему-то, когда Тарик уже праздновал победу, перед ним вновь появлялся задний борт, еле различимый сквозь пыль. Но вот он стал даже отдаляться.
Бондарев прижал педаль газа прикладом автомата; уперев рожок в край сиденья, снял с нее ногу. Грузовик уже буквально прыгал по неровностям пустыни. Ремнем Клим, как мог, закрепил руль. Теперь машина шла сама, без его участия, не слишком ровно, но сейчас это его не волновало. Он выбрался на подножку, придержавшись за выносное зеркало, и спрыгнул спиной назад. Бондарев пробежал несколько шагов, пока грузовик несся мимо него, и тут же упал на землю. В паре метров от него пролетел «Хаммер».
Поднявшись, прихрамывая на подвернутую ногу, а при такой скорости не сложно было сломать и шею, Клим побежал назад. Свой план Бондарев уже осуществил наполовину – боевиков выманил. Пока они преследовали грузовик, предстояло успеть все, что задумал. Наперерез ему вылетел Алексей. Тяжело дыша, прохрипел:
– Я здесь.
Пробежав почти до самой бетонки, они залегли, самолет отсюда уже казался огромным, нависал над откосом. Клим глянул в небо – ему показалось, что одна из звезд на какую-то долю секунды погасла. Он прислушался. Почти никаких посторонних звуков, он слышал только то, о чем знал: свистел ветер, гудели моторы машин, стрекотала вдали электростанция. И тут еще одна звезда погасла, а потом вспыхнула рядом с ней другая, поярче. На мгновение в небе прорисовались и исчезли силуэты двух вертолетов, идущих со стороны Неджефа.
– Американцы, – сказал Клим, указывая в небо, – два вертолета, идут в бесшумном режиме. Мы должны успеть.
Он вытащил из кармана последнее серьезное оружие, которое у него осталось.
– Еще раз побудь на подхвате, – подмигнул он Алексею, – метнешь ее через бетонку и стреляй в того, кто будет ближе к тебе, а я зайду с той стороны.
Бондарев пополз к дороге. Когда он уже был у самого края откоса, вытащил нож и зажал его в зубах. Часовые у самолета чувствовали себя вполне уверенно – единственные их противники, как им казалось, тряслись в полумиле от них на грузовике, преследуемом «Хаммером». Над ними раздался хлопок, как от пистона, боевики только пригнули головы, и тут по другую сторону бетонки за их спинами громыхнул взрыв гранаты. Он не нанес им никакого вреда, веер осколков срезал откос. Расчет Бондарева был иным – отвлечь внимание в другую сторону. Упавшие на бетон часовые стреляли куда попало, но только не в ту сторону, куда следовало.
Алексей прицелился и выстрелил в голову, возвышавшуюся над бетоном. И в тот же момент Клим взбежал на откос, в прыжке бросился на второго боевика, упал на него, когда автомат был уже наполовину развернут в его сторону. Клим поднялся, бросил окровавленный нож в пыль.
– А теперь в самолет. … На подходе к складам оба американских вертолета набрали высоту. Уэллер сидел у отодвинутого широкого люка, пристегнутый страховкой, сжимая в руках ручной пулемет. На голове – наушники с лингафоном.
Внизу, неподалеку от самолета, полыхнул взрыв гранаты.
– Видите машины справа по курсу? – спросил Томас Уэллер, переключившись на связь со вторым вертолетом. Получив подтверждение, отдал приказ: – Обе уничтожить. По ту сторону полосы уничтожением займемся мы. Не зацепите самолет, даже если от него вас будут обстреливать.
Вертолет наклонился и ушел в сторону пустыни. Огненный след ракеты, выпущенной с него, прочертил небо. Грузовик превратился в огненный шар. От вертолета тут же разлетелись огни тепловой защиты, он нырнул к земле и пошел на второй заход. Маскироваться больше не было смысла, бесшумный режим уже сменился обычным. Затрещали, рассекая воздух, лопасти.
Капитан Уэллер указал стрелку на склад. Ракета со свистом ушла от вертолета. Она влетела прямо в распахнутые ворота. Глухой взрыв. Крыша приподнялась и рухнула на сложившиеся плиты железобетонных стен.
Пилот второго вертолета уже выровнял машину, он даже без прибора ночного видения разглядел брошенный «Хаммер» с распахнутыми дверками и разбегающихся от него в разные стороны боевиков. Ракета ударила в машину, взрыв подбросил ее, перевернул, пустыня осветилась на милю вокруг, теперь в ней пылали два огромных факела: грузовик и «Хаммер». Началась охота. Вертолет, поливая землю из крупнокалиберного многоствольного пулемета, установленного на турели, заходил навстречу разбегающимся боевикам. Тарик в бессильной злобе обернулся, вскинул автомат и прижал спусковой крючок. Пули только чиркали об обшивку бронированной машины, высекая искры. Боевик буквально ощущал, как пульсирует под ногами от впивающихся в нее снарядов земля. Автомат замолчал – кончились патроны. Тарик бросил его, воздел руки к небу, призывая проклятия, но на чьи головы оно падет, командир не успел произнести – его буквально разорвало на клочки пулеметной очередью. … Бондарев стоял у опущенной рампы самолета; не мигая, смотрел на дымящийся сложившийся склад. Его колебания решились без его участия – бежать теперь за Ружаной, как он думал, не имело смысла. Алексей сидел за штурвалом. Он торопливо включал тумблеры целыми блоками, приборная панель оживала, загоралась множеством огоньков.
– Аккумуляторы только на половине емкости. – Он постарался не думать о том, что сейчас происходит вокруг, и, чтобы не видеть горящие в пустыне машины, прикрыл глаза, повернул рычажок.
Провернулись, сдвинулись с места пропеллеры; замигал, слабея, индикатор.
– Ну же… – Алексей пытался вспомнить слова самой простой молитвы, но в памяти не всплывало ничего кроме: «Боже… разгони двигатели».
Сперва правый, затем и левый двигатель ожили, разогнались, заработали сами по себе.
– Быстрей! – крикнул Алексей, обернувшись к грузовому отсеку, хоть и знал, что его крика Бондарев не услышит. …Ружана рванулась из-за угла трансформаторной будки:
– Они в самолете, они там, они разгоняют двигатели.
Омар бежал за ней:
– Это безумие! Туда нельзя!
Женщина вырвала руку, сбросила туфли и побежала к уже дрогнувшему, сдвинувшемуся с места самолету. Ружана кричала, махала руками. Она видела Бондарева, стоявшего на опущенной рампе, пропеллеры гнали ей в лицо пыль, песок, ветер давили в грудь, край рампы медленно пошел вверх.
– Подождите… я с вами… – Ветер забивал рот пылью, буквально пытался сорвать одежду.
Самолет медленно поворачивался носом к полосе бетона. Клим заметил Ружану, когда она буквально вынырнула из пыли, она бежала за медленно катящимся самолетом, вытянув руку, пытаясь ухватиться пальцами за край поднимающейся хвостовой рампы. Опустившись на колени, он перехватил ее запястье. Ружана еще перебирала ногами, но уже над землей. Бондарев, чуть не свалившись за край сам, втащил ее, и оба они скатились по рампе в грузовой отсек. Клим еле успел предупредить удар о ящики, выставив перед собой чуть согнутую руку.
Ружана лежала рядом с ним на спине и, бессмысленно улыбаясь, смотрела в потолок. Блузку расстегнул, вырвал пуговицы ветер. На кружевах черного белья серела пыль. Женщина дышала глубоко и часто. Клим поводил перед ее лицом ладонью, хоть и понимал, что она жива:
– Эй!
Ружана скосила на него глаза:
– Будет жалко, если чулки порвала. Хотелось бы умереть во всем белом и чистом, – и она истерично засмеялась, перевела дыхание. – Как я бежала…
– Главное, что добежала, а там – посмотрим.
Омар стоял на бетонке, камеру держал на плече. Он не мог себе позволить пропустить то, что происходило. Телевизионщик взял в нем верх над обычным человеком, трясущимся за свою жизнь. Омару, когда он смотрел в окуляр камеры, казалось, что весь мир сжимается до размеров картинки. Вертолет шел над складами, почти прямо на него, вырастал. Вот уже стали видны лица морских пехотинцев за открытым люком, он даже узнал под надвинутой на самые глаза каской Уэллера. Капитан тоже заметил его и… узнал. Ствол пулемета в его руках повернулся. Кадр дрогнул. Короткая очередь вспышек. Осколки камеры и черепа Омара брызнули в разные стороны.
– Самолет движется, – раздался в наушниках Уэллера встревоженный голос пилота.
– Я сейчас, заходите ему наперерез… – Капитан выругался, отстегнул страховку и пробрался между готовыми к высадке морпехами, опустился в кресло рядом с пилотом и тут же пристегнулся.
Вертолет закладывал круг.
– Навстречу ему, прижимайте к земле, не дайте подняться.
