Вертолет закладывал круг.
– Навстречу ему, прижимайте к земле, не дайте подняться.
Самолет стоял в начале полосы, двигатели работали на полных оборотах. «Ан-24» покатился, набирая скорость. Вертолет нырнул вниз, пошел ему навстречу почти над самым бетоном. Уэллер, не мигая, смотрел перед собой. Ему показалось, что самолет чуть сбросил обороты, но все равно разгоняется. Когда машины разделяла сотня метров, пилот вертолета резко ушел в сторону.
– Не дать им взлететь! Ракетой по полосе! – Он готов был вырвать штурвал из рук пилота.
Ракета отделилась от турели, ее огненный след пронесся над самолетом, ударил в бетон ближе к концу бетонки, разлетелись каменные осколки. Вертолет промчался над самолетом, развернулся и завис над полосой, наклонившись носом к земле. «Ан-24» мчался прямо на него. Рука американского пилота крепко сжимала ручку, он ждал, что Уэллер даст приказ на подъем, но вместо этого капитан выхватил пистолет, наставил на него.
– Уйдешь с места – выстрелю, – прозвучало в наушниках, – он не должен взлететь.
Пилота била дрожь, и только его рука на рычаге управления оставалась неподвижной, глаза его бегали – он смотрел то на пистолет, то на приближающийся самолет.
Наконец, поняв, что «Ан-24» уже не остановить, пилот, несмотря на наставленный на него пистолет, стал поднимать машину. Уэллер так и не выстрелил. Сперва задрался нос, а затем и вся машина пошла вверх.
В лобовом фонаре уже были видны звезды, когда вертолет качнуло. Самолет чиркнул по его шасси. Пилот попытался выровнять машину, но в наклоненный винт уже ударил поток воздуха от двигателей поднявшегося над бетоном «Ан-24». Воздушный поток толкнул вертолет, подхватил, завертел его. Пилот лихорадочно пытался выровняться. Проскрежетал по бетону хвост, лопасти винта ударили в плиты. И вертолет, кувыркаясь, охваченный пламенем, развалился на куски.
Алексей тянул штурвал на себя, самолет набирал высоту. Бондарев стоял за его спиной.
– Я же говорил, проскочим, – сказал Клим.
– Еще один, – украинский пилот взглядом указал на появившийся рядом военный вертолет.
– Они знают, что у нас на борту, сбивать не станут.
Вскоре тот отстал.
– Скоро появятся истребители. Куда летим? – Алексей всматривался в показания приборов.
– Если дотянем, то к Средиземному морю. Ни в одной стране мира нам не дадут возможности приземлиться, это я спинным мозгом чувствую.
– Должны дотянуть. Может, даже до Кипра, но…
Клим вскинул ладонь:
– У нас осталось чуть меньше часа. Если не обнаружим мину, то самолет разнесет на куски еще над Сирийской пустыней. Ты говорил, что знаешь в машине каждый уголок.
В дверном проеме уже стояла Ружана.
– Я могу попробовать сесть за штурвал, – сказала она.
– Попробовать?
Женщина устало улыбнулась:
– В свободное время я развлекаюсь тем, что прыгаю с парашютом и пилотирую спортивный самолет.
– Богатое развлечение. – Клим смотрел на нее.
– Копейки. Час проката спортивной машины стоит сорок долларов.
Алексей передал штурвал, несколько минут наблюдал за тем, как управляется Ружана.
– Разница такая же, как между легковой машиной и автобусом, – сказала она.
Алексей бросился в грузовой отсек, первым делом поднял люк в полу, заглянул, провел рукой под настилом. Вскоре появился и Бондарев.
– Я связался с американцами по рации. Они с полуслова меня поняли. Так что если увидишь рядом истребители, то это всего лишь сопровождение, – он уже заглядывал в пространство между ящиками, – они сумели обеспечить нам коридор в Ирак, сумеют и проложить его обратно. Но подтвердили, что никто не согласится принять нас с грузом.
Ящики были не закреплены и при взлете разъехались, сдвинулись.
– У нас смещен центр тяжести, – произнес Алексей.
– Не больше сорока минут, – предупредил Бондарев, присоединяясь к поискам.
Предоставив Алексею осматривать тайники, он перешел к сиденьям. Первым делом извлек завернутый в шелестящую бумагу кейс.
– Нашел? – Алексей подобрался к Климу.
– Не бомбу, и погоди радоваться. – Бондарев отбросил крышку. – Есть, – в руке у него был его собственный аппарат, похожий на мобильник.
Он на секунду задумался, вдавил несколько кнопок. Сапфировое стекло осветилось. Держа трубку перед собой, Клим медленно поворачивался.
– Ты что делаешь?
– В трубку вмонтирован сканер, – торопливо ответил Клим, – таймер дает слабое пульсирующее излучение, обычно совпадающее с частотой электронных часов. Одно плохо – здесь очень много «наводок».
Бондарев присел. Отросток антенны смотрел под кресла.
– Здесь, – уверенно показал он на панель, прикрывавшую короб вентиляции. И принялся откручивать пальцами наживленные винты.
Осторожно, убедившись, что мина не установлена на неизвлекаемость, Клим взял ее в руки.
– Тридцать две минуты, – глянул он на таймер.
– Иди, обрадуй Ружану.
– Пока эта дрянь тикает, думаю, радоваться рано.
– Она не тикает, это электроника. Но, по большому счету, ты прав.
Клим перепрограммировал трубку, приложил ее к таймеру. По экранчику побежали, сменяясь, ряды цифр. Замерли, мигнули и погасли.
– Надеюсь, что взрыватель у них серийный, – Бондарев показал на уже погасший дисплей взрывателя, – но все же лучше будет извлечь его.
Он ловко, будто тренировался в этом занятии каждый день, извлек взрыватель, положил его на соседнее сиденье, и только сейчас Алексей заметил, что все лицо Клима покрыто мелкими каплями пота.
Ружана тут же обернулась, лишь Алексей и Бондарев оказались в кабине.
– Ну как?
– Все в порядке. Нашли и остановили таймер.
– Я еле удерживаю самолет в горизонтальном положении, его клонит влево.
Алексей занял место Ружаны за штурвалом. В стороне виднелись удаляющиеся огни истребителя.
– Он уходит. Мы подлетаем к Сирии. – Бондарев приложил трубку мобильника к уху и, прикрывая микрофон ладонью, принялся что-то говорить.
Из-за шума двигателей его спутники не могли слышать, что именно. Наконец он опустил руку с аппаратом.
– Могу вас обрадовать и огорчить. Есть две новости. Начинать с плохой или с хорошей?
Ружана кусала губы, Алексей с надеждой смотрел на Клима, не понимая, что это за мобильник у него такой странный.
– Хорошая – нас беспрепятственно пропустят над Сирией и Израилем.
– А плохая? – вырвалось у Ружаны.
– Ни одна страна не согласилась принять нас.
– Почему?
– Американцы постарались. Для всех мы теперь иракские боевики, захватившие заложников, угнавшие транспортный самолет и успевшие загрузить на его борт подозрительный груз – вероятно, химическое оружие.
– Это они сами тебе сказали? – Алексей смотрел на трубку в руке Клима.
– Нет. Такую информацию они передали всем военным по пути нашего следования. Они не теряют надежды довести свой план до конца. У них в головах ничего не поменялось.
– Нас решили сбить над морем? – прищурился Алексей.
– Вряд ли, просто над Средиземным морем нам не дадут возможности подойти к суше. Кончится топливо, и мы рухнем в воду.
* * *
Под самолетом проползли огни побережья, заискрилась черная вода моря.
– Когда будем над нейтральными водами, начнем, – сказал Бондарев.
Через пять минут показались огни двух истребителей. Близко они не подходили. Пристроились по сторонам и сопровождали «Ан-24». Клим тронул Алексея за плечо:
– Пора.
Пилот включил опускание хвостовой рампы и передал штурвал Ружане.
Бондарев с Алексеем стояли в грузовом отсеке, от вибрации ящики съехали к борту. Рампа медленно ползла вниз. В отсеке уже вовсю свистел ветер. Клим словил цепь полиспаста, укрепленного на монорельсе под потолком отсека, подвел под крайний ящик. Загудела электролебедка, ящик со смертоносным грузом оторвался от пола, завис, раскачиваясь.
– Подашь его мне. Высоко не поднимай. Качнет – пробьет обшивку.
– Знаю. – Алексей перехватил пульт на толстом резиновом кабеле.
Бондарев перебрался через нагромождение ящиков, стал поближе к краю опущенной, уходящей под уклон в бездну рампы. На него наплывал большой, похожий на гроб, раскачивающийся ящик, потрескивала под его тяжестью цепь. Клим ухватился рукой за шпангоут обшивки и дал отмашку. Ящик опустился, со скрежетом проехался по полу и замер. Отбросив крюк цепи, Бондарев подсунул под край ящика рычаг и сдвинул его с места. Ветер буквально валил с ног, норовил вытащить из самолета. Под уклон ящик со снарядами шел довольно быстро, вот уже его край завис за рампой. Еще одно усилие, и, кувыркнувшись, он полетел вниз, черной точкой мелькнул над серебрящимся ночным морем. Бондарев еле устоял на ногах. Бездна манила, затягивала. Второй ящик уже продвигался к Климу, раскачиваясь на цепях полиспаста. Вот и он нырнул в темноту.
Климу казалось, что прошла уже целая ночь, как они вместе с Алексеем сбросили в море последний ящик со снарядами, но когда взглянул на часы, то с удивлением обнаружил, что прошло всего двадцать минут. Рампа оставалась открытой. Мужчины добрались до кабины. Алексей первым делом бросил взгляд на датчик топлива. Минут десять-пятнадцать, и двигатели начнут останавливаться.
