– Да, Шандор. – Такая же станция в кабине машинистов издала сигнал вызова.
Машинист взглянул на Шатунова, и тот приказал:
– Ответь!
Машинист включил рацию:
– Слушаю! Горюн.
– Кто?
– Горюн, машинист.
– Рядом вооруженные люди есть?
– Есть.
– Передай рацию старшему.
Горюн протянул аппарат Шатунову:
– Вас!
– Здесь Шатун! – ответил капитан.
– Это офицер группы штурма.
– Слушаю.
– Задача выполнена. Гоните к Зареченску на максимальной скорости. Во втором вагоне выбиты окна.
– Мой помощник видит шторы.
– Если их заметят посторонние да сообщат в милицию, путь могут закрыть.
– Я понял тебя. Как наши?
– Позже узнаешь. Торопись.
Шатунов передал рацию машинисту и спросил у него:
– Нам могут перекрыть дорогу?
– Сами пути – нет, а вот перевести на другую колею и загнать в тупик – это вполне. Но только в Макеево и Рубово.
– В Рубово не успеют. Далеко до Макеево?
– Верст сорок.
– Можешь увеличить скорость?
– На этом участке опасно.
– Гораздо опасней идти так, как сейчас. Поддай-ка гари своей лайбе, Тимофей Степанович.
– Как бы с рельсов не слететь.
– Выполняй!
Машинист вздохнул и увеличил скорость.
Макеево прошли без проблем. Оставался перегон до Рубово. Но и на последней перед Зареченском станции, контролируемой силами национальной гвардии, ничего не произошло. Литерный поезд без помех пронесся мимо нее. В кабинете начальника штаба ополчения Зареченска сигналом вызова сработала радиостанция.
– Слушаю, – ответил Швец.
– Здесь Третий!
– Да?
– Со стороны Рубово на большой скорости к нам идет состав из тепловоза и трех вагонов. Наблюдатели сообщили, что на них опознавательные знаки Красного Креста, но вид у вагонов, особенно у второго, такой, будто внутри прошел бой. Я могу уничтожить тепловоз, что вызовет крушение всего состава. Это явно не гуманитарный поезд.
– Ни в коем случае не открывать по нему огонь! Приказ – пропустить! Как понял, Третий?
– Понял.
Швец отключил станцию и сказал:
– Поезд дружбы на подходе. В вагонах был бой. Возможно, он продолжается. Выходим встречать.
Бредов вызвал командира группы «Овод» и приказал ему вывести подразделение на вокзал. По распоряжению Швеца туда же подтянулся отряд быстрого реагирования. В диспетчерскую вошли Швец, Потапенко и Бредов.
Поезд прошел блокпост и остановился у первой платформы, напротив вокзала. Его сразу же оцепили группа «Овод» и отряд быстрого реагирования сил ополченцев.
Из тепловоза на асфальт прыгнули машинист, помощник и двое мужчин с автоматами. Они тут же бросили оружие.
К ним подошли Швец с Бредовым и услышали:
– Капитан СВР Шатунов. Со мной старший лейтенант Холодов. Мы блокировали бригаду. Машинист и помощник утверждают, что не знали о цели поездки. С ними сами разбирайтесь.
Бредов спросил:
– Что в вагонах?
– Час назад на связь выходил один из офицеров штурмовой группы. Сообщил, что задача выполнена, о потерях не сказал.
Бредов отдал команду:
– В вагоны!
Полковник антитеррористической службы, начальник штаба ополчения и его заместитель под охраной трех бойцов группы «Овод» вошли в первый вагон.
– Ни хрена себе! – воскликнул Потапенко. – Разделали боевиков, как говорится, под орех!
Левич указал на тела двух мужчин в российской военной форме без знаков различия.
– Это наши. Фамилии называть не буду.
– Двое уничтожили более десятка боевиков?
– Как видишь, ценой своей жизни.
– Да, что-то будет во втором вагоне?
– Посмотрим.
Офицеры прошли во второй вагон и встретились и познакомились с раненым Варгой и Глибаном.
– Ранение серьезное? – спросил Швец.
– Пустяки. Сквозное, кость не задета.
– Медсестры тоже попали под раздачу?
– Они такие же медсестры, как вы экстремисты. Одна из тех, что в тамбуре, и угостила меня пулей. Кто завалил этих в вагоне, неизвестно.
Бредов проговорил:
– Одна девушка была нашим агентом. Она передала Кулаеву информацию о плане действий.
– Вот как? Ее жаль!
Швец спросил:
– Продолжим осмотр?
Варга сказал:
– Не стоит. Дальше одни трупы.
– И ваших парней тоже?
– Из состава никто не выпрыгнул. Может, пытался, не получилось.
Швец приказал заместителю:
– Андрей, проверь.
– Есть!
Начальник штаба осмотрелся.
– Да, жестокий был бой! Сколько здесь действовало ваших парней?
– Четверо.
– Да!.. – только и смог сказать боевой офицер, возглавлявший ополчение мятежного города и сам не раз принимавший участие в боях.
Его радиостанция сработала сигналом вызова.
Он ответил:
– На связи! Понятно, передай приказ открыть огонь по противнику из всех стволов! Далее – применение диверсионно-штурмовых групп. Южное направление усилит группа быстрого реагирования. Довести до всех, что я запрещаю продвигаться далее установленных рубежей!.. Авиация? Уже? Откуда? Ясно, зенитчикам к бою! Сегодня ни один штурмовик или вертушка не должны вернуться на базу. Вопросы? Действуй! – Швец отключил рацию.
Бредов спросил:
– Начинаете работу по нацгвардии?
– Да.
Недалеко от вокзала ударила реактивная система залпового огня «Град». БМ-21 вела одиночный огонь. В этом грохоте еле слышны были минометы, а где-то южнее открыло огонь самоходное орудие «Нона». Послышались очереди крупнокалиберных пулеметов, скорострельных пушек.
Швец вызвал командира отряда быстрого реагирования и приказал срочно выдвигаться к южному блокпосту. Он опустил рацию и опять посмотрел на трупы в вагоне.
Бредов поинтересовался:
– Вы уверены, что зенитчики собьют самолеты и вертолеты?
– Да. Вы убедитесь в этом после доклада. Я думаю, что нам делать с выжившими ребятами из штурмовой группы.
– Их раскрывать нельзя. А посему не будем разыгрывать спектакль. Мы заберем их с собой.
– Но Микович знает, сколько головорезов он отправил на зачистку города.
– И что? Начался бой, двое спрыгнули с поезда. Они же ехали сюда убивать, а не умирать. А куда делись потом?.. Пусть Микович и ищет.
– Согласен, – кивнул Швец. – Но, клянусь, наступит время, и мы поставим на площади у вокзала памятник вашим ребятам, сложившим головы за жизнь мирного населения. Клянусь. Большой памятник с именами и фамилиями.
Левич пожал плечами:
– Это ваше право.
Где-то раздались глухие взрывы.
Радиостанция сработала сигналом вызова.
Швец ответил:
– Штаб!.. Два Су-27, три Ми-24 и два Ми-8? Хороший результат. Столько авиации бандерлоги еще не теряли. Нет, преследование не разрешаю. Пусть проваливают, нам боеприпасы надо беречь. Прекратить огонь и отойти на исходные рубежи! – Швец отключил рацию, взглянул на Бредова: – Ну вот. Сбиты два самолета и пять вертолетов. Бойцы нацгвардии понесли потери и начали беспорядочный отход, бросая оружие и боевую технику. Зареченск вновь выстоял и стал еще сильнее. Теперь за счет техники гвардейцев мы сможем сформировать полноценный, даже усиленный батальон.
– Поздравляю! – Бредов протянул руку Швецу.
Начальник штаба ополчения пожал ее и сказал:
– Это вам спасибо. Сейчас отряд «Овод» вернется в укрытие. Вы и выжившие бойцы спецгруппы отправитесь с ними. Ночью мы переправим вас через границу.
Вернулся Потапенко и сообщил:
– Все мертвы! Я сейчас видел на перроне мэра.
– Проводи наших друзей – и в штаб. Я к Коваленко.
Швец пожал руки Варге, Глибану и бойцам сопровождения.
– Еще раз большое спасибо. Город не забудет того, что вы сделали для его жителей. – Начальник штаба вышел на перрон.
– Что это? – указав на состав, удивленно спросил народный мэр.
– Это «поезд дружбы», Вадим, – ответил Швец.
– Дружбы?
– Да! Доставь-ка сюда господина Вацлава Боруха и пригласи всех журналистов. Пусть снимут на камеры, какую дружбу нам предлагает хунта. А потом проведи всех по окраинам, где занимали позиции гвардейцы. Пусть зафиксируют наш ответ на предлагаемую дружбу!
Получив доклад об успешном завершении операции в Зареченске, генерал-майор Липатов позвонил заместителю директора внешней разведки:
– Вечер добрый, Алексей Владимирович.
– Ты по поводу операции «Поезд дружбы»?
– Так ты уже в курсе?
– Да.
– Знаешь, что из восьми ваших агентов шестеро погибли?
– Да. Тебе из администрации еще не звонили?
– Нет.
– Позвонят. Завра мы должны быть у президента.
– Значит, надо составлять отчет?
