далеко окажемся. Ищи потом, кто это сделал. Я как раз когда смотрел на них, они часовых меняли. У них в отряде кто-то в прошлом был военным, может, старший ихний. По уставу пытается организовать службу, но опыта маловато у него.
– Значит, так, Виктор, – Будан повернулся к Буторину. – Мы за вас отвечаем перед командиром и Москвой. Вы в бою не участвуете, если он начнется. Вы уходите, вас Васек доведет до отряда. Понял, Васек?
Замыкающий партизан кивнул и подполз к Буторину. План был прост. Николай и Будан ползут вперед. Будан занимает позицию, чтобы открыть огонь, если что-то пойдет не по плану и полицаи их заметят и откроют огонь. Николай снимает часового, подает знак и ждет, когда группа пройдет трубу. Затем они присоединяются ко всем и уходят балкой перпендикулярно полотну железной дороги. Дальше перелесками к нужной точке на опушке. Буторин не стал спорить. В чужой монастырь со своим уставом не ходят, и эти ребята за него отвечают. Не стоит им усложнять работу. А случись чего, тогда всем придется сражаться. И ему тоже.
Несколько минут прошли в тишине. Только ветерок колыхал верхушки трав да кустарник шевелил ветками. Ветерок ночью оказался очень кстати. Тем более ветерок, который дул со стороны полицаев. Могло быть и иначе, и тогда… Васек потрогал Буторина за локоть и кивнул, чтобы тот следовал за ним. Значит, все? Труба оказалась все же не совсем рядом. Партизаны поднялись на корточки и пошли вдоль насыпи. Потом Васек исчез впереди. Через два шага Буторин оказался перед небольшим, чуть больше метра, отверстием. Здесь пахло тиной и затхлой водой.
В балке Буторин и Васек дождались остальных. Партизаны сказали, что все в порядке. И опять группа растянулась. Шли быстро, и до леса удалось добраться затемно. Здесь Будан приказал всем отдыхать в течение часа. Сам он лежал на животе на опушке и, пожевывая травинку, смотрел в сторону балки и железной дороги. До насыпи было километров восемь, оттуда пока рано ждать погони. Да и кто может догадаться, кто откуда пришел и куда ушел! В трубе было сухо, там следов не осталось, а собаку немцам, если они хотят преследовать кого-то, надо еще привезти на это место. А полицаям еще надо умудриться сообщить немцам о нападении на часового.
Лес стал пробуждаться, в кронах деревьев захлопали крыльями птицы. Потом стало светлеть небо. Будан поднялся, закинул автомат на плечо и приказал выдвигаться. Пройдя редколесье, группа углубилась в густую часть леса, где приходилось то нагибаться под низкие ветви деревьев, то перелезать через упавшие подгнившие стволы. Часто густой подрост вообще не давал идти прямо, и приходилось огибать эти участки. Пару больших полян тоже обошли стороной, чтобы не оказываться на открытом пространстве. В такой глуши вряд ли могли оказаться немцы или полицаи, но береженого Бог бережет.
Лесная дорога появилась неожиданно. Будан поднял руку, останавливая группу, и присел на склоне на одно колено. Дорога накатанная, больше колесами телег, судя по следам. Сразу за дорогой кустарник, а потом снова густой березовый лес.
– Здесь переходить не будем, – коротко приказал Будан. – Впереди поворот, там не так все хорошо просматривается вокруг.
– Значит, там легче и засаду устроить, – возразил Николай. – А здесь местность открытая.
– Кроме вон тех кустов на другой стороне, – спокойно ответил командир. – И мы открыты, и отойти будет некуда. Все за мной к повороту!
Группа попятилась. И когда все оказались прикрыты деревьями, Будан снова поспешил вперед вдоль дороги. Они прошли около полукилометра, и Буторин увидел то место, о котором говорил Будан. Увидел и оценил. Действительно, дорога делала по лесу крутой поворот, больше девяноста градусов. В этом месте, где Будан наметил переход, дорога просматривалась в обе стороны всего метров на двадцать.
– Вперед! – приказал он.
И двое его партизан один за другим перебежали дорогу и засели в зарослях орешника. Следующими дорогу перебегали Буторин и Васек. Последним, оглядевшись, перебежал Будан.
– Ребята, осторожнее, там на дороге я видел след сапога, – заявил Будан, глядя на своих разведчиков. – Дождь прошел сегодня утром, кое-где на листьях и траве капли еще сохранились. Человек был здесь не больше часа назад.
– След от чьего сапога, немецкого? – тут же спросил Буторин.
– Нет, точно не от немецкого. Или от нашего, или польского. Не знаю, какого черта тут полякам делать, но надо быть осторожнее. Армия Крайова на своей территории обосновалась, другие повстанческие группы тоже так далеко на восток не уходят. Так что, скорее всего, кто-то из наших, но ухо держать востро!
Партизаны нахмурились, переглянулись и взяли автоматы в руки. Теперь их на ремне, на плечах или на шее никто не нес. При всей осторожности Будана и его внимательности он попался первым. Спасла партизана его реакция и большой опыт скоротечных схваток. Группа шла быстрым шагом по осиннику, и прямая видимость была невелика. Редкий кустарник и без того уменьшал видимое пространство. Будан заметил человека в гражданской одежде и со «шмайссером». Он резко обернулся на звук шагов. Незнакомец крикнул что-то по-польски и дал длинную очередь. Будан упал на землю, сорвав с головы немецкую пилотку и повесив ее на куст. Он тут же откатился в сторону, и куст буквально скосили автоматные очереди, изорвав пулями и его пилотку.
Буторин лежал за стволом дерева, изготовившись к стрельбе. Их явно приняли за немцев, и придется кричать, что они ошиблись. Черт, поляки – они могут не поверить! Буторин обернулся к партизанам, видя, что те не стреляют в своих предположительно союзников, но занимают удобные позиции для обороны.
– Польские солдаты, не стреляйте, – закричал Буторин по-русски. – Мы не немцы, мы советские партизаны!
Из тех польских слов, которые ему были знакомы, Буторин понял только, что командир поляков приказал убить советских людей, одного оставить. Будан тоже это понял, стиснув зубы, он откатился на несколько метров в сторону, пока его прикрывали кусты. В этот момент польский командир отдал команду: «Оgnia». Теперь было понятно, что полякам все равно, кто перед ними, а может, они и искали русских партизан специально. Но теперь, когда очереди хлестали по кустам и веткам деревьев, сбивая листья и кору, все прояснилось. Вжимаясь в землю, Буторин повернул голову в другую сторону. Он увидел, как Васек пополз вперед, вытягивая из кармана ручную гранату.
Бросок – а потом грохнул взрыв, взметнувший в воздух землю вперемешку с травой и старой хвоей. И сразу же Будан вскочил на ноги и, прикрываясь деревом, стал расстреливать поляков с фланга. Крики и ответная стрельба
