Паттайя разделась и юркнула под одеяло. Из-под него вылетели легкие, как пушинка, трусики и зацепились за массивное хрустальное бра. (Какая безвкусица!)
Я отбросил в сторону одеяло. Ее тело стало другим. В том смысле, что раньше это было тело девочки, а теперь мать-природа завершила свое творение, округлив все угловатости, наполнив жизненным соком ее грудь, бедра, попку. Я представил, как чудодейственные руки слепой массажистки Чакри касаются ее тела и начинают волшебство. Они видят умирающую девушку изнутри, ее воспаленную грудь, сгорающие легкие, черную ауру. Она ощущает каждую ее клетку, мощнейшая природная интуиция позволяет ей найти именно те точки для массажа, чтобы разбудить жизненную энергию. Таинственная змея Куандили, свернувшаяся колечком, поднимает свою голову, прислушивается, она чувствует мощную силу извне и, подчиняясь этой силе, начинает раскручиваться, выходя из безжизненной спирали, в которой она пребывала…
И вот когда эта змеюка поглотила черную ауру в теле больной, настала очередь лекарственных настоек и мазей.
Голая учительница рассказала мне, что в Таиланде в стенах буддистских монастырей тысячелетиями создавались и совершенствовались по заказам монархов, вельмож, военачальников и придворных врачей настойки, мази и капсулы. Хитроумные буддистские монахи составляли их из трав, минералов, крови, ядов и органов животных, живущих в Таиланде. Они охотились на горных медведей, тигров, крокодилов, приручали слонов, буйволов, обезьян, добывали в океане акул, барракуд, скатов. Наблюдая в природе жизнь змей и орлов, заимствовали у животных их сильные стороны. Смешение животных и растительных элементов под безустанные молитвы буддийских монахов давало непревзойденный эффект лечебных настоек и мазей. Они составляли лекарства из крови, яда и органов животных, которые усиливали или возрождали аналогичные природные качества у человека.
Результат успешного лечения лежал передо мной.
Да здравствует целительница Чакри!
Воскрешенная Паттайя, живее всех живых, лежала, как Даная, на полотнище Рембрандта в Эрмитаже (изувеченного маньяком и тоже воскрешенного реставраторами).
Она сверкала хитрыми глазками, ожившая скульптура, Галатея, созданная Творцом и ниспосланная мне.
Чудеса продолжали происходить… Я не испытывал к Паттайе никакого плотского чувства, обладание ею в физическом смысле казалось сейчас просто кощунственным, невозможным, запредельным, неестественным.
Если бы передо мной лежала другая женщина, то мне, изголодавшемуся по тюрьмам и психушкам, достаточно было одного намека, чтобы истерзать и насытить ее плоть…
Но передо мной возлежала отмеченная божьим провидением Магдалина, воскрешенная и небесно-чистая…
Паттайя все поняла. За минувшее время она повзрослела, наверное, видение того света воочию дает человеку особую мудрость…
Она встала, потрепала меня по волосам и подошла к окну.
– Уже светло! – сказала она, отодвинув портьеру.
Это были последние слова, которые я запомнил…
Проснулся я от пристального взгляда. Жизнь среди зэков и умалишенных научила меня чуткому сну.
– Добрый вечер! – сказала Паттайя.
Я не сразу понял, что проспал двенадцать часов кряду.
– Привет!.. Где ты так хорошо научилась русскому языку?
Паттайя действительно довольно бегло изъяснялась, лишь в отдельных случаях переходя на английский.
– Я ходила на курсы русского языка.
Ответ меня устроил. Не устраивало меня то, что прошел почти год, пока она соизволила отыскать меня.
– Почему ты не нашла меня раньше?
– Я уехала в Таиланд. Точнее, вынуждена была уехать.
– Понятно, повезла в родную деревню свой пепел. И там выучила русский язык?
– А что тут удивительного?
Действительно, ничего удивительного не было. Русских туристов в Таиланде с каждым годом все больше. И после английского наш язык – уже второй по значимости.
– И когда ты вернулась в Россию?
– Полгода назад. Я тебя искала. Твой сосед Красницкий сказал, что тебя посадили в тюрьму за убийство. Я, конечно, сразу поняла, что это чушь собачья. Только в России могут посадить в тюрьму за убийство самого себя! Ваша программа защиты свидетелей написана для сумасшедшего дома.
– Ты Россию не трожь! – обиделся я за Родину. – В каждой стране есть горсточка идиотов, но наша вечная беда, что у нас они приходят к власти.
– С одним таким я встречалась.
– С кем?
– С майором Баздыревым.
– Это еще не худший образчик.
– Я сказала, что могу быть свидетелем и подтвердить под присягой, что гражданин Владимир Кузнецов – это бывший Раевский, которому сделали пластическую операцию. Он меня спросил: «А откуда ты знаешь, что это именно он?» Я говорю, что глаза его! А он мне: «Это все лирика, барышня…» Ну, говорю, голос его. Он: «Ага, пропел петух – не прокукарекал». – «Ну, по физическим особенностям!» – «По каким это особенностям?» – спрашивает. А я ему отвечаю: «По члену!» – «Первый раз слышу, – говорит, – чтобы член был удостоверением личности!» А я говорю: «А это с опытом приходит, товарищ майор! Попробуйте несколько раз, и почувствуете разницу!»
– И как он отреагировал?
– Обещал мне устроить процедуру опознания, с приглашением двух статистов. По полной программе и полным контактом.
– Я ему говорю, что мне достаточно и внешнего вида. Узн?ю родного…
Я рассмеялся, представив, как Баздырев проводит опознание по внешнему виду. Три мужика, в том числе и я, стоя за ширмой, через вырезанные отверстия с порядковыми номерами молчаливо демонстрируют детородные органы. А Паттайя в присутствии понятых, каких-нибудь благообразных старушек, указкой показывает мой орган.
Мы оделись и спустились в зал. Сильвио сидел в глубоком кресле и курил кальян. Не натешился красивой жизнью… Беззвучно мерцал экран плазменного телевизора. И вдруг я увидел свой портрет. Сильвио, в реакции не откажешь, мгновенно прибавил звук.
«…Совершил побег из специализированной психиатрической больницы с интенсивным наблюдением. Обвиняется в совершении убийства. В прошлом – офицер спецназа, имеющий опыт войны в Афганистане. Особо опасен». Далее сообщались телефоны, среди которых я узнал и номер Баздырева.
– Смотри-ка, мой корешок Баздырев свой телефонный номерок оставил. Надо будет позвонить при случае.
– Вот какой ты серьезный, оказывается, – оценил теленовость Сильвио. – Гляди, еще глотку перережешь.
И он поерзал на кресле.
– Да вы что?! – изумилась Паттайя. – Как вы могли такое сказать?
Мы рассмеялись. Все-таки ей надо еще пожить в России, чтобы понять склонность русских к мрачным шуткам по поводу и без повода.
– Как будем развлекаться? – спросил Сильвио.
– А мне пора на работу, – вдруг упавшим голосом произнесла Паттайя.
– С твоими внешними данными работать необязательно. Просто посадить тебя в кресло или поставить на подиум – и любоваться. Только вот заэто деньги платить…
– Я работаю в казино, – ответила она.
– Прекрасно. Едем в казино, – сказал Сильвио.
– У меня нет никаких документов, – напомнил я.
– На месте разберемся. Бенито, готовь машину.
Я подначил Паттайю, мол, обслуживаешь жирных толстосумов, которые не знают, куда деньги девать. Она не обиделась и предложила по дороге рассказать о прелестях работы крупье.
– Сначала я работала в казино танцовщицей на подиуме… – стала рассказывать Паттайя.
Но потом хозяин решил, что от девчонки будет больше толку, если она будет завораживать мужиков, не выкручиваясь в голом виде, а работая крупье и разоряя их, играя со стороны казино.
Но одно другого не легче. Как русские говорят: «хрен редьки не вкуснее». После шестичасовой смены ноги сводит от усталости, пятки болят. Все время испытываешь напряжение, особенно в конце смены, когда «глаз замыливается» и начинаются глупые ошибки. И тут – дикий скандал со всеми последствиями. И представь, тебя шесть часов обкуривают со всех сторон, причем иногда, сволочи, специально пускают дым в лицо: заигрывают таким идиотским способом. А еще бывает, приходит какой-нибудь жлоб и весь вечер ставит по одному жетону на поле. А еще тебе будут говорить: «Ты же не свои деньги проигрываешь, и если ты мне больше дашь, я не обижусь…»
Паттайя замолчала, а потом поинтересовалась у Сильвио:
– Прошу извинить за вопрос, а вы когда-либо играли в казино?
– Я играл судьбами людей на просторах СССР и на пространственно ограниченных территориях, в просторечии – зонах. Вместо рулетки у нас был часовой на будке с круговым сектором обстрела. А вместо шарика – автоматные пули… На склоне лет, а мне уже скоро шестьдесят, люди все чаще задаются вопросом: а чем, собственно, я занимался в жизни? Воровал, выражая свой протест, как сказал наш друг Володя, против толстосумов. Хотя, когда «на кармане» работал, больше обычные граждане были. Потом на квартиры перешел. Срока имел… Пятнадцать лет в общей сложности. В «Белом лебеде» тоже, такая тюрьма есть в Соликамске для особо опасных, воров в законе… Ломали меня там, нагибали… Хотели, чтобы отрекся, саморазвенчался… Не вышло. Плюнули, перевели на общую зону. В общем, что вам сказать хочу, ребятишки, на зонах и тюрьмах сейчас такой беспредел творится, уже нет понятий ни воровской чести, нет ни порядка, ни закона. Отморозки могут подмять всех и творить, что на душу ляжет. Поэтому хочу сказать, судьба людей, которые «коронованы», – удержать те остатки порядочности, человечности, наказать беспредельщиков, не дать людям на зоне волками стать…
