– Точно!
– А кстати, чего ты его замочил?
– Не все так просто, Серега. Мы тогда вышли на базу Саида, который шел глухим ущельем к Салангу. Готовился, сука, работать по нашим колоннам. Карта того ущелья оказалась плохой. Дело в том, что прощупать банду в глухом ущелье можно было только в одном месте. На небольшом пятачке, устроив на нем засаду. А по карте, к пятачку никаких подходов. Слева, справа даже звериные тропы нанесены, а к пятаку ничего, скалы. Пришлось брать проводника. Он и вывел в нужный квадрат. Устроили засаду чин-чинарем, стали ждать. Пунктуальным оказался Саид. Вывел своих бандитов на пятак точно по графику. Ну а тут мы. Короче, отработали банду по полной программе. Всех в минус! А Саид, сука, выжил. Мне его ребята с правого фланга притащили. Тут туман накрыл ущелье, а восточнее – брошенный, полуразрушенный кишлак. Отвел отряд туда. Нашли хибару более-менее сохранившуюся, стали ждать, пока туман рассеется да прилетит вертолет. Туман рассеялся, «Ми-8» приземлился за кишлаком. Из вертушки вышли трое: двое афганцев, старший – полковник царандоя, один наш – майор. И я бы передал Саида конвою, но тут ко мне подходит проводник. Говорит, полковник-афганец, мол, что прилетел на вертолете, пашет на Хикмата, а Саид его двоюродный брат. Типа нельзя отдавать Саида, родственник отпустит, и главарь банды вновь будет убивать всех, кто симпатизирует новой власти. Я посмотрел на Саида. А тот, до этого хмурый, молчаливый, повеселел, как полковника-родственника увидел. Решение пришло мгновенно. Хрен ты у меня повоюешь. Сам знаешь, силой меня бог не обидел, хватаю Саида за шиворот да в окно швыряю, как раз в сторону, противоположную той, откуда конвой шел. Ну и следом в затылок ему пару выстрелов. Полковник подлетел, заорал: что произошло? Почему убил Саида? Послал я его на хер. Тут наш майор. В чем дело? Ну того я еще дальше направил. Приказал своим грузиться в вертушку. Прибыли на базу, начались разборки. А отряд тогда под командованием Смирнова работал. От него приказы шли.
Дросов кивнул:
– Знаю такого! Свой мужик!
– Точно! Он-то и замял дело, хотя что мне мог какой-то полковник-афганец сделать? Да и майор-особист тоже? В общем, тему закрыли. Отряд на отстой определили, а тут телеграмма из Союза, мать сильно захворала. Вместе с телеграммой распоряжение Еременко о предоставлении мне отпуска на десять суток, включая дорогу. Улетел в Ташкент. Оттуда в Москву, ну а дальше в свой город. Сначала, понятно, к матери. В больнице поговорил с докторами. Они мне что-то про инфаркт базарили, но, главное, мать оклемалась, пронесло. В общую палату перевели. Посидел с ней да к дорогой супруге домой и поспешил. Она не знала, что я приеду, а с матерью, мягко говоря, не ладила. Не сошлись они характерами и жили порознь. В гости друг к другу не ходили. Думал, позже все уладится, ведь я год назад только женился. А не наладится, перевезу в Подмосковье, своей семьей жить будем. А пока она в своей хате, которую от фабрики местной как молодой специалист получила, жила.
Дросов остановил Румянцева:
– Погоди! Так она у нас в городке и не появлялась?
– Нет! Мы же почти весь год здесь.
– Ну да, конечно, извини.
– В общем, из больницы рванул к своей ненаглядной. Темнеть, как помню, начало. По пути цветов купил, шампанского. Сюрприз хотел преподнести, а получил его сам! Да еще какой…
Румянцев выбил из пачки «Ростова» еще одну сигарету, прикурил:
– Да, Серега, сюрприз!
Дросов молчал, понимая, что воспоминания даются другу тяжело:
– В общем, подхожу к дому, захожу в подъезд, поднимаюсь на нужный этаж, открываю дверь, у меня свой ключ был. Из прихожей слышу музыку в спальне, знаешь, такую, инструментальную со вздохами и стонами. Прохожу в зал. На журнальном столике – вино, фрукты, два бокала, пепельница, полная окурков, а на спинке кресла – галстук, мужской, естественно, красивый, дорогой. Букет из рук выпал, хорошо, бутылку удержал. Сорвал крышку, выпил половину – и в спальню. А там моя любимая супруга дергается голая, оседлав волосатого мужика. Как я вошел, они не услышали, продолжали ловить кайф, музыка играла. У меня в глазах потемнело. Ударом в голову сбил Лариску с мужика на пол. Она только охнула. А мужик, кавказец, крепким и не из трусливых оказался. Лежит, глазами сверкает. Смотрю на него, а у самого ярость через край перехлестывает. А он ухмыльнулся, спросил:
– Муж, что ли?
Я ему:
– Встань, образина! Не привык с лежачими разбираться.
Он вообще рассмеялся:
– Ты бы свалил отсюда, муженек-придурок? Ведь если я встану, то ты ляжешь, рядом со своей женой-шлюхой, только уже навсегда.
Дросов произнес:
– Дурак!
Румянцев кивнул:
– Дурак! Я ему опять. Или ты, сучонок, встанешь, или я сделаю тебя в кровати. Тут моя очухалась и в ноги! Мол, прости, пусть мужик уходит, она все объяснит. Оттолкнул. А мужик в это время встал. Стоит напротив, голый, поигрывая мышцами:
– Ну и что ты мне, рогоносец, сделаешь?
Больше базарить я не стал, ногой в яйца, рукой в горло, ну знаешь, как это делается. Упал волосатый. Одной рукой за яйца держится, другой за горло. Хрипит, дыхание-то сбито, продохнуть не может. Синеет. Наконец глотнул воздуха и задышал. Наклонился к нему, спросил: еще? Тот замотал башкой – нет, не надо. Дал ему в лоб. Вырубил. Жена опять ко мне! И давай пургу нести. Мол, этот грузин ее месяц домогался. Встречал на улице, в подъезде, преследовал. А сегодня на лестничной площадке встретил. Пригрозил – не пересплю с ним, серной кислотой лицо изуродует. А сам в квартиру затолкнул. Ну и в спальню. Говорит, Серега, а у самой глазки бегают. Продажные глазки. Раньше она другой была. Или я не замечал? В общем, послал ее на хер и ушел. Переночевал в доме родителей. Лариска пыталась звонить, не ответил. Наутро, проведав мать, оставив ей денег, уехал в Ташкент. Снял хату. Запил. Потом вернулся в Афган. Дело с Саидом замяли. А тут отряд перебросили к Джабаду. Ну и пошло-поехало. Горы, ущелья, перевалы, кишлаки, духи, караваны. В общем, работа. Слышал, ты где-то рядом, а вот свиделись только сегодня. Знаю, как вы лагерь Фархади разделали. Ничего не скажешь, хорошая работа.
Дросов отмахнулся:
– Ерунда! Тогда операция чуть было не сорвалась. Мы готовили ее на пятницу, а в четверг пленные мятеж подняли. Пришлось действовать по обстановке. Но справились. Кто бы знал, что опять сюда придется вернуться? Пришлось.
Румянцев, затушив окурок, сказал:
– Ну, на этот раз разберемся с духами окончательно. Если все пройдет удачно, разгромим основные силы Хикмата. Надолго закроется в своем штабе!
– Будем надеяться, что так и случится.
– Да сделаем мы духов, Серега! Сделаем. У самого-то как на семейном фронте? До сих пор в холостяках?
Дросов улыбнулся:
– Ходил до последнего дня. Перед вылетом сюда предложил одной даме руку и сердце.
Румянцев удивился:
– Не понял! Какой даме? Где ты ее здесь нашел? В медсанбате каком?
– Да нет! Ты в штабе Смирнова на аэродроме был?
– Нет! Мы с ним и виделись-то пару раз вне штабов.
– Тогда объясняю! У него есть помощник, секретарь. Лида Викторова, в нашей системе служит, сержант. У Смирнова и познакомились.
– Да, дела! Знал, что ты мастер принимать кардинальные решения в самой сложной обстановке, но считал, это относится к боевым действиям, а ты, оказывается, и по жизни… авантюрист. Любишь невесту?
Дросов ответил уверенно:
– Люблю!
– Ну что ж, рад за тебя, раз так. Надеюсь, на свадьбу пригласишь?
– Пригласить-то приглашу, вот только сможешь ли ты приехать?
– А это, Сережа, уже не важно. Буду иметь на руках приглашение, значит, буду знать дату свадьбы. Буду знать дату, отмечу, даже если придется находиться у черта на куличках. Да и телефонограмму постараюсь отправить. А может, кто знает, и на само торжество заявлюсь.
– Тогда считай, приглашение ты получил. О дате сообщу дополнительно.
– Добро! Ну что, пойдем готовиться к акции? Чтобы ты сыграл свадьбу, нам надо еще здесь поднапрячься.
– Это точно!
Офицеры встали. Дросов направился к своим подчиненным, Румянцев к своим.
Дросова ждали бойцы его отряда, исключая прапорщика Олимова, обеспечивающего функционирование связи временного командно-наблюдательного пункта генерала Еременко.
Майор выстроил отряд полукругом:
– Значит, ребятки, так! Работаем сегодня ночью. Я, старший лейтенант Кабаров, прапорщики Гломазов и Каримов в два часа выходим в Хайдарский проход и укрываемся в небольшой расщелине. Задача нашей группы – перехватить бывших пленных и без суеты затащить в укрытие. Переодеться в их одежду и под видом беглецов продолжить движение к большому ущелью. На подходе посмотрим, как они идут, кто хромает, кто суетится, кто спотыкается. Мы должны идти, как они, хотя это особо не важно, но перестраховаться не помешает. С собой берем только пистолеты, по паре гранат и ножи. Идем по ущелью, пока не выйдем к встречающей группе. Дальнейшие действия по обстановке. Старший лейтенант Круглов, прапорщик Пахуров, берете гранатометы, прапорщик Стрекаленко – пулемет «РПК» с дополнительными магазинами и в те же два часа занимаете позицию огневой точки на южном склоне начала Хайдарского прохода. Примерно вот здесь…
