– Станешь бессовестно врать, считая, что это ложь во спасение.
– Обещаю, буду писать правду.
– Нет, Миша, ты не станешь огорчать меня.
– Прошу, пойми.
– А если я беременна?
Это было неожиданно. Две недели назад они остались одни в квартире Ольги. Тогда и случилась их первая близость, доставившая обоим огромное наслаждение.
Козырев растерялся и едва смог промямлить:
– Беременна? Это точно?
– Я не проверялась, но такое вполне может быть.
– Так проверься.
– И если беременна?..
Он словно не слушал ее.
– Тебе надо провериться немедленно.
– Но почему?
– Потому, что завтра я должен доложить полковнику наше с тобой обоюдное решение по месту моей службы. В десять часов. Потом что-либо изменить будет нельзя.
– Не знаю, возможно ли это. У мамы, по-моему, есть подруга. Она гинеколог. Только как?..
– Придется сказать.
– Ладно, но если обследование покажет, что я беременна?
– Тогда завтра я приму предложение полковника и останусь в городе. Ведь рождение ребенка все меняет. Нам надо будет расписаться. Потом тебе придется брать академический. Я должен быть рядом. Надо идти к маме.
– Я лучше позвоню ей.
– Она дома?
– Да.
– Телефон-автомат у входа в парк. Пойдем.
Ольга довольно долго разговаривала с матерью. Михаил не слышал ее слов, в будку она его не пустила. Но по лицу девушки было ясно, что разговор не из простых.
Наконец она повесила трубку, вышла из будки и спросила:
– У тебя деньги на такси есть?
– Трешка найдется. А почему такси?
– Придется ехать в больницу, а мамина подруга-гинеколог принимает до двух часов.
– А она успеет сделать анализы до утра?
– Мама ее очень попросит. Мы будем терять время?
Они поехали в больницу. Там Ольгу уже ждала степенная, серьезная женщина в белом халате.
Она бросила взгляд на Михаила и сказала приказным тоном:
– Вы, молодой человек, оставайтесь здесь, а ты, Оля, иди со мной.
– Извините… – начал было Михаил, но докторша перебила его:
– Результаты будут в семь вечера, если это вас интересует.
– Да, спасибо.
Они ушли, а Михаил нервно курил у больницы.
Ольга вышла через полчаса.
– Все! Анализы сдала. Елена Владимировна передала их в лабораторию, теперь остается ждать. Она сама позвонит маме.
– Понятно. Что будем делать сейчас?
– Вообще-то, я проголодалась. Ты потратил деньги на такси. У меня только мелочь. Значит, в кафе нас не ждут. Поэтому предлагаю поехать домой.
– Там меня возьмут в оборот твои родители.
– Афганистана не испугался, а родителей боишься. Ничего они тебе не сделают. Конечно, если анализы будут положительными, то это сначала не обрадует их. Они очень хотят, чтобы я закончила институт. Но потом все изменится, причем очень быстро. Ведь у них скоро будет внук или внучка. А то и двойня. У нас в роду такое случалось.
– Неважно, один ребенок или два. Главное, чтобы с тобой все было в порядке и роды прошли успешно. Ну и, конечно, чтобы ребенок был здоровенький, на тебя похожий.
– Почему на меня?
– Потому, что ты самая красивая девушка в мире.
– Уже женщина, Миша!
– Да, родная моя.
Он поцеловал ее, и они на троллейбусе поехали в центр.
Дома их встретили тихо и мирно. Козырев видел, что это спокойствие напускное, но не услышал никаких претензий.
Зато известие о намерениях Михаила служить в Афганистане вызвало бурю эмоций. Но Ольга, чего Козырев раньше не замечал за ней, быстро всех успокоила, взяла ситуацию в свои маленькие нежные ручки.
Елена Владимировна позвонила в семь вечера и сообщила, что Ольга не беременна. Мать с отцом вздохнули с нескрываемым облегчением.
А вот Ольга вдруг расстроилась и заявила:
– Почему так? Я должна была забеременеть. Вот Галя из группы переспала с другом и тут же… Отчего такая несправедливость?
Теперь уже родители успокаивали Ольгу.
А потом она ему сказала:
– Хорошо. Пусть будет, как решил ты. Только помни свои обещания и за меня не беспокойся. Я стану тебя ждать. Сколько надо, столько и буду. И приму таким, каким ты вернешься. Даже если – не дай бог, конечно! – будешь тяжело ранен или, извини, станешь инвалидом, знай, я останусь с тобой. Не брошу, не променяю ни на кого.
Ночевать Михаил остался у нее. Родители не препятствовали, но в эту и последующие ночи Козырев предохранялся.
В десять утра он был в кабинете Зуева.
Полковник с ходу спросил:
– Решение?
– Афганистан!
– И невеста согласилась?
– Так точно!
– Не ожидал, честно говоря. Был уверен, что девушка сумеет повлиять на тебя. Но это ваше решение. Пусть будет Афганистан. Я внесу тебя в список, только смотри, Миша, не пожалей потом.
– Не пожалею.
– И что за курсанты пошли? Им карьеру на блюдечке, можно сказать, подносишь, а они просятся на войну. Иди, Козырев. Желаю, чтобы у тебя все было хорошо.
– Спасибо, товарищ полковник. Разрешите идти?
– Иди!
Козырев прошел в казарму.
Вскоре он получил отпуск, который они с Ольгой провели в деревне у ее бабушки, а потом наступил час долгой разлуки.
Гогидзе вернулся недовольный и заявил:
– Миша, представь, вызывают меня в парк, а там всего-навсего надо подзаправить БРДМ. Ну не борзость?
– Что на улице? Внутри душновато стало.
– Афганец идет. Я же говорил тебе. Вопрос, накроет полк или мимо пройдет. Лучше уж пусть стороной проскочит, а то потом задолбаемся пыль убирать. Так что, в нарды?
– Давай, раз обещал, но один кон.
– Пойдет.
Нарды являлись самой любимой забавой начальника службы ГСМ. Надо признать, играл он виртуозно, ставил шашки в нужное место сразу, не раздумывая.
Во время игры пришли и другие соседи Козырева, два старших лейтенанта, заместитель командира ремонтной роты Говоров и помощник начальника автомобильной службы Лебедев. О последнем шла молва, что скоро его переведут на должность заместителя командира артиллерийского дивизиона.
Они разделись, Говоров пошел в душ.
Гогидзе, как и всегда, выиграл, чем был ужасно доволен.
– Надо было на пузырь водки играть, – проговорил он, захлопывая доску с шашками и кубиками.
Лебедев усмехнулся и заявил:
– Тогда, Гоша, ты уже спился бы.
Капитан снисходительно посмотрел на помощника начальника автомобильной службы.
– Где ты видел, Леша, чтобы грузин спился? У моего деда в селе полный подвал вина. И не какой-нибудь бормотухи, а самого настоящего, чистого и сладкого, как губы нашей официантки Риты, ароматного, как ее же духи. Двадцать бочек. У нас вино вместо воды пьют, а ты!..
Вернулся Говоров, в душ собрался Лебедев.
Тут за окном резко потемнело, модуль содрогнулся от сильного порыва ветра. Афганец пожаловал в гости.
Свет вырубился. Песчаная буря накрыла территорию, занятую полком, и кишлак Хакар.
– Твою мать!.. – выругался Говоров. – И чего я мылся?
В отсек заскочил полуголый Лебедев и тоже высказался весьма нецензурно.
Стало темно как ночью. Песок бил в стекло как капли дождя.
Афганец пробивался внутрь. Пыль и песок забирались под форму, в постели, в каждую щель, за считаные минуты покрыли тонким слоем пол и мебель.
На этот раз буря длилась недолго – минут двадцать. Следом пошел дождь, первый в этом сентябре. В горах послышались громовые раскаты.
– Полный комплект неудобств, – резюмировал Гогидзе.
Но все заметили, как стало прохладней.
Потом офицеры занялись уборкой. Первым делом они вытряхнули одеяла, выбили матрасы, подушки, форму, затем взялись за отсек.
Над перевалом были отчетливо видны молнии, раскаты грома напоминали выстрелы танковой пушки. Но к пяти часам все смолкло. Теперь об урагане напоминал только арык, который тянулся от части к кишлаку. Он в момент превратился в быструю реку, несущую мутную воду и выбивающуюся из берегов.
В 19:00 лейтенант Козырев пришел в расположение роты.
Появился дежурный, доложил, что происшествий не случилось. Внутренний наряд недавно вернулся с развода, шла смена.
– Оружие принял? – спросил заместитель командира роты.
– Так точно, товарищ лейтенант, – ответил сержант Ревенко. – Все приняли. Да с чем тут возиться-то? Две палатки, семьдесят коек.
– Пойдем, посмотрим, что в палатках.
Лейтенант и сержант прошли внутрь.
Известие о том, что появился заместитель ротного, облетело подразделение, когда Козырев вышел на плац. Деды успели встать с коек, парни с сигаретами переместились в курилку, дневальные привели себя в порядок. Последствия урагана уже были ликвидированы, территория выметена. Бойцы писали письма, гладили форму в бытовке, копались в своих дембельских чемоданах. В общем, все спокойно. То же самое и во второй палатке.
Прибежал дневальный, отправленный в столовую, доложил, что там все готово. В 20:00 заместитель командира первого взвода построил роту и повел ее на ужин.
Лейтенант пошел следом. Ужин тоже прошел обыкновенно, как и всегда. Ничего нового. Все одно и то же.
