– Спасибо, ничего не надо. Мы позвоним.
Он потащил Алису к выходу, и на этот раз девушка послушно последовала за Олегом.
Происшествие в цирке произвело на Алису огромное впечатление.
Неудивительно, что в эту ночь ей приснился кошмар.
Она оказалась в богато обставленной комнате. Мебель здесь была явно старинная, массивная, видно, что за этой мебелью тщательно ухаживают. Эту старинную обстановку совершенно не портят вещи двадцать первого века – огромная плазменная панель, монитор компьютера, сотовый телефон…
В комнате находилась женщина. Она была красива, хорошо одета, дорогие украшения матово поблескивали на ее руках и груди. По всему видно, что она более чем состоятельная. Она что-то напевала, с кем-то говорила на непонятном языке. Через некоторое время по характерному грассированию Алиса догадалась, что этот язык – французский.
Вроде бы совершенно мирная, безобидная картина, но девушка чувствовала разлитое в воздухе ощущение беды. Все было напряжено, девушке казалось, что вот сейчас – еще секунда – и произойдет нечто страшное, непоправимое! Тем временем женщина подошла к детской колыбельке. Младенца не видно, но Алиса знала, что он там. Вот женщина медленно склоняется над колыбелькой, отдергивает полог, и ее лицо искажается от ужаса.
Боясь до дрожи и в то же время не в силах противостоять собственному любопытству, Алиса склоняется над ее плечом…
В колыбели лежит мертвый наездник с разрисованным под череп черно-белой краской неподвижным лицом.
Алиса кричит… а в ушах звенит зловещий хохот, под который выезжал на арену Зорро…
Нет, это вовсе не хохот – всего лишь настойчивый звонок телефона…
Все еще содрогаясь от неприятного сна, Алиса скатилась с кровати и схватила разрывающуюся трубку.
– Привет! Еще спишь? – бодрым голосом человека, которому не пришлось только что вырываться из власти кошмара, спросил Олег.
– Вот теперь уже не сплю, – девушка одернула длинную футболку, в которой спала, и полезла обратно под одеяло – в комнате было свежо.
– Извини, уже половина одиннадцатого… – пробормотал Олег. – Я созванивался с администратором, помнишь, он вчера оставим нам визитку… и думал, что тебе будет интересно…
– Конечно, интересно! – подобралась Алиса.
Маркиза посмотрела на хозяйку укоризненно – мало того что спит до обеда, еще и забывает о своих прямых обязанностях: ты в ответе за своевременное кормление того, кого приручила!
– Владислав Иванович, ну, администратор, сказал, что все в порядке, пострадавшего удалось откачать и доставить в больницу. Что никто не погиб! Представляешь!
– Ну… – Алиса почесала за ухом недовольно мяукнувшую кошку: ласка-лаской, а еду она не заменит! – А это точно?
– Вот я тоже забеспокоился, а поэтому попросил разрешения навестить этого Зорро в больнице. И мне разрешили! – обрадованно сообщил Олег. – Сегодня же поеду взгляну на него.
– Я с тобой! – поспешно сказала девушка. – Сейчас, соберусь только…
Она вылезла из-под одеяла и, сопровождаемая нетерпеливо трущейся о ноги кошкой, пошла на кухню. Сначала кормление Маркизы, а уж потом все остальное.
Алиса вышла из подъезда ровно через час.
Олег уже ее ждал.
Он стоял к ней боком, глядя перед собой и словно не видя. В ушах – плеер, воротник короткого черного пальто поднят, в руках – та самая странная тросточка с рукояткой в виде головы мифического чудовища, она сразу выделяла Волкова из любой толпы.
Сейчас, когда Алиса увидела его, у нее защемило сердце. Он казался перенесшимся в наш обыденный мир из какой-то далекой сказочной страны. Он был особенным, а еще… очень одиноким.
Должно быть, почувствовав на себе ее взгляд, Олег повернулся к ней, вытащил наушники и приветственно взмахнул рукой.
– Спасибо, что позвал с собой, – сказала Алиса, чувствуя, что говорит что-то не то, что вместо этих пустых слов нужно сказать какие-то другие, по-настоящему правильные, после которых он перестал бы чувствовать себя одиноким, чтобы улыбнулся по-настоящему широко и солнечно.
– Извини, что втравил тебя в это, – Олег улыбнулся, как всегда, сдержанно и грустно. – Если бы я только мог подумать, чем обернется развлекательный, так сказать, поход.
Вот так всегда. Правильных слов не находилось.
– Пустяки, вдвоем мы живо распутаем это дело, – отмахнулась Алиса.
Дальше они шли к автобусной остановке молча. Неизвестно, о чем думал Олег. Алиса же вспоминала те события в школе, которые свели их впервые, а еще – синеглазого незнакомца, уже спасавшего ее в зыбком мире иллюзий и снов. Он закрыл вход и не выпустил из зазеркалья те силы, что пытались прорваться в наш мир. Он был таким могущественным и надежным. Неужели они никогда-никогда больше не встретятся?
Олег распахнул перед Алисой дверь маршрутки и посмотрел на девушку так, словно прочитал все, о чем она только что думала, и даже то, о чем боялась подумать. Алиса покраснела, ненавидя себя за эту особенность, и поспешно шагнула внутрь.
Серое здание больницы на фоне серого осеннего неба само по себе навевало уныние и смутное беспокойство. На проходной им сразу же выдали пропуск и сказали, где найти гардероб и как пройти в отделение.
В отделении, расположенном на девятом этаже, остро пахло лекарствами и безнадегой.
Дежурная медсестра проводила ребят в палату, где стояла всего одна кровать.
Глаза карлика были прикрыты, обе руки безвольно лежали поверх одеяла, и от одной тянулась трубочка капельницы.
Услышав скрип двери, он с усилием приоткрыл глаза. Вполне обычные, светло-серые. Без устрашающего грима он больше не пугал, скорее вызывал смутную брезгливость из-за несоответствия большой шишковатой головы узким детским плечам и крохотным ручкам.
– Здравствуйте… Зорро? – спросил Олег. Он подошел к самой кровати и разглядывал больного с интересом, показавшимся Алисе не совсем уместным – при виде уродства она инстинктивно отводила взгляд и уж никогда не позволяла себе пялиться на увечных или вот таких уродливых.
– Да, – тихо произнес, скорее выдохнул карлик.
– Мы можем звать вас так? Или у вас есть другое имя? – методично уточнил Олег.
– Это… – карлик сделал над собой усилие, стараясь говорить нормально. – Это мой сценический псевдоним, но все называют меня так, я привык.
– А скажите, Зорро, что с вами случилось? – продолжал расспросы Олег, словно играл в следователя, ведущего допрос.
– Простите, я вас напугал, – Зорро смутился, пошевелил пальцами, теребя одеяло. – Сам не знаю. Словно затмение какое-то. Я очень устал… А еще… как раз накануне умерла моя ассистентка. Мне не нужно было выходить на манеж, но я думал, что справлюсь… Простите…
Олег понимающе кивнул.
– А что вы такое все кричали? Музыка была очень громкая, и я не расслышал… – снова задал он вопрос.
Карлик нахмурился, на лбу проступили глубокие складки, а на висках вздулись вены. Минуты две он напряженно думал, а потом лицо расслабилось, и он виновато посмотрел на ребят.
– Не помню… Увы, ничего не помню. Я, как всегда, работал номер, был в седле… А потом – темнота. Очнулся уже здесь, в больнице.
– Жаль, что вы ничего не помните… – протянул Олег.
Алисе надоела эта бессмысленная игра в полицейских. Не нужно искать подвоха там, где его нет. Они вчера очень испугались, но, к счастью, все обернулось хорошо, все живы.
– Это не главное, – сказала она, кинув укоризненный взгляд на Волкова. – Главное – что вам уже лучше, это ведь так?
– Да, спасибо. Извините меня!
– Все в порядке, – отозвался Олег, наконец-то вспомнивший о правилах вежливости. – Выздоравливайте! У вас впечатляющий номер, и наверняка в цирке ждут не дождутся вашего возвращения.
Карлик подтверждающе кивнул. Выглядел он бледным и уставшим. Алиса, как и все женщины, чувствовавшая тоньше мужчин, поняла, что визит больному в тягость и он с нетерпением ожидает, когда же за ними закроется дверь.
– Вот возьмите, – девушка взяла из рук Олега пакет, о котором тот, похоже, совсем забыл. – Здесь сок и фрукты… Вам нужны витамины. Поправляйтесь быстрее.
– Спасибо! Вы так добры! – в глазах карлика сверкнула слезинка. – Ко мне редко кто так добр! Прошу вас, скажите ваше имя.
Теперь настал черед Алисы отчаянно смутиться.
– Алиса Панова и Олег Вол… – Она вдруг ощутила резкий тычок в область поясницы, но все же договорила: – Волков…
– Очень приятно! Я, как многие, подобные мне, верю в Бога и уповаю на Него… и я буду за вас молиться, – проговорил Зорро и, видимо, окончательно потеряв силы, закрыл глаза.
