Припадая на больную ногу, он заторопился вслед за мальчишкой.
А тот, охваченный азартом и желанием покрасоваться, выскочил на видное место и даже станцевал там какой-то индейский танец. Танец получился коротким, потому что сразу же во дворе раздался сердитый крик и кто-то побежал ловить мальчишку.
Макс уже ничего не мог сделать. Он только отчаянно замахал Андрюшке рукой, показывая, чтобы тот бежал как можно дальше. Сам он, пожалуй, даже с облегчением опять опустился на траву и поспешно вытащил из кармана пистолет.
А вот дальше спешить не стоило. Макс, как на тренировке по стрельбе, раздвинул ноги, упер локоть в землю, глубоко вздохнул и повел дулом в сторону ворот.
Со двора выскочил мужик в плащ-палатке и болотных сапогах. Оружия у него в руках не было, и бежал он тяжело, бухая сапогами по земле, едва сгибая ноги в коленях. Человека этого Макс никогда прежде не видел и не испытывал никакого желания разряжать в него пистолет. Он оглянулся – его приятеля уже и след простыл. «А ведь и вправду прытко бегает, постреленок!» – усмехнулся про себя Макс, а когда опять повернул голову, то оказалось, что человек в плаще уже заметил его. Они уставились друг на друга – глаза в глаза.
Мужик не колебался ни секунды. С грациозностью бегемота он отпрыгнул в сторону, пригнулся и сунул руку в карман.
– Не дури! – крикнул Макс. – Не успеешь!
Но у противника было иное мнение на этот счет. Пистолет уже появился в его руке, и он, плюхнувшись на землю, выстрелил в Макса. Пуля просвистела у того над головой, и по спине Макса пробежал неприятный холодок. Он не на шутку напугался – лежа на открытом пространстве, он представлял из себя прекрасную мишень, тем более что убежать никуда не мог и даже малейшее движение было для него проблемой. От испуга Макс заторопился и, стараясь опередить врага, выстрелил по нему дважды, не целясь и с соответствующим результатом. Одна пуля взбила фонтанчик пыли в двух метрах от лежащего у ворот бандита, а другая ушла куда-то в серое небо.
И тут Макс напугался еще больше – в обойме у него оставалось всего-навсего два патрона! Это уже была катастрофа. С таким боекомплектом оставалось только застрелиться. Макс чуть не застонал от досады. В одну минуту от его уверенности не осталось и следа. И сам он оказался полным дураком, и план его был дурацкий. Только десятилетний ребенок и такой идиот, как он сам, могли зажечься такой бессмысленной идеей. «Эх, хоть бы пацан догадался и удрал подальше, пока тут такая неразбериха!» – подумал Макс с отчаянием.
Однако его действия не пропали совсем уж впустую. Хотя выстрелы не причинили бандиту вреда, он тоже был порядком напуган. Не стараясь продолжать перестрелку, он поспешно отползал за ворота, думая только о том, как бы не схватить ненароком пулю.
И тут Макс решился. Терять все равно было, кажется, нечего – уползти подальше ему все равно бы не дали. Макс решил попытаться выжать из ситуации все, что удастся. Сконцентрировавшись, он перевалился на бок и, оттолкнувшись руками от земли, резко выпрямился, удержав равновесие на одной ноге. Собрав все силы, он прыгнул к забору и, придерживаясь за холодную каменную стену, в несколько отчаянных прыжков переместился к воротам. В эти мгновения он почти совсем не чувствовал боли. Досада на самого себя захлестывала Макса. Если бы это было возможно, он с удовольствием надавал бы сейчас себе по морде. Но поскольку технически это было трудновыполнимо, вся ярость его должна была обрушиться на противника.
Бандит, очутившись за забором, кажется, почувствовал себя в безопасности. Во всяком случае, он надеялся, что Макс не станет его преследовать и уж точно не проявит такой прыти. Макс застал его врасплох, когда бандит перебегал двор наискосок, намереваясь спрятаться за домом.
Макс встал в воротах, уцепившись рукой за столб, и, не обращая ни на что внимания, заставил себя тщательно прицелиться в неуклюжую фигуру, семенящую метрах в двадцати от него. Бандит выстрелил на бегу и промахнулся. Макс проигнорировал эту попытку, будто стреляли не в него, и, поймав бегущего на мушку, очень плавно нажал на спуск.
Всего несколько минут назад Макс не чувствовал себя способным стрелять в человека, поэтому его самого удивила та радость, которую он испытал, убедившись, что пуля попала в цель. Бандит споткнулся, полетел носом вниз и растянулся на земле, потеряв пистолет, который отлетел на несколько шагов в сторону.
Макс не собирался останавливаться на достигнутом. Он ринулся вперед, продолжая скакать как одержимый на одной ноге. Прежде всего он собирался завладеть чужим оружием. Бандит был всего лишь ранен – Макс намеренно целился в ноги, – и нужно было опередить его.
В последний момент Макс все-таки потерял равновесие и грянулся о землю, проклиная себя за неловкость. Однако эта неловкость, возможно, спасла ему жизнь, потому что как раз в этот момент на веранде появился еще один бандит – с ружьем в руках – и, не раздумывая, саданул по Максу из двух стволов.
Но второй пистолет уже оказался в руках Макса. Из положения лежа он трижды выстрелил по веранде и заставил бандита укрыться за ближайшей дверью.
Стискивая зубы, чтобы превозмочь боль, Макс заставил себя подняться и, каждую секунду ожидая выстрела в спину, метнулся к воротам.
Ворочать тяжелые створки, используя только одну ногу, было чертовски трудно, и Максу пришлось изрядно попотеть, чтобы закрыть ворота. А когда он собирался наложить засов, со стороны дома опять грохнул выстрел.
На этот раз это было не ружье. Револьверная пуля стукнула в железную створку, срикошетила и с угрожающим пением ушла в небо. Макс обернулся – целиться было некогда – и выстрелил в ответ из двух стволов. На веранде с треском разлетелось стекло, и Макс получил еще минуту передышки.
Он запер ворота и быстро огляделся. Пока он возился с засовом, раненный им бандит куда-то смылся. Видимо, рана его была далеко не смертельной. Макс от души порадовался за него, но его собственное положение радости не вызывало. Запертые ворота были временной мерой, очень временной, и за это время он должен успеть сделать очень многое – обезвредить второго бандита и войти в контакт с запертыми в подвале жильцами. А он еще даже не знал, где, собственно, расположен этот подвал.
С веранды прогремел очередной одиночный выстрел. Стрелявшего видно не было – ему не слишком хотелось лезть под пули. Макс лег на землю и подполз к дому вплотную. Сев у стены, он проверил свои запасы. Магазин одного пистолета был пуст, во втором оставалось два патрона. Все те же два патрона! Правда, пока инициатива была на его стороне, и это вселяло некоторые надежды.
И в этот момент Макс услышал приближающийся рев мотора. К дому на всех парах мчался автомобиль.
– Сколько на твоих, Грач? – поинтересовался Величко. – Жрать чего-то хочется – просто сил нет!
Сам он на часы посмотреть не мог – сидел на веслах. Граф лежал у него в ногах, занимая самое уютное место в лодке и создавая остальным заметные неудобства своей независимой позой. Взгляд, который он изредка бросал на хозяина, выражал укоризну. По мнению Графа, его хозяин не должен был опускаться до грубой физической работы.
– Первый раз слышу от Саши такое! – захохотал Мачколян. – Чтобы он подумал о своем желудке прежде, чем о собачьем, – такого еще не бывало!
– Графа я покормил, – напомнил Величко. – А когда мы жевали последний раз, я что-то не припоминаю...
– Ничего, вот найдем Макса, вернемся домой, я вас к себе приглашу в свой ресторан! – с энтузиазмом сказал Мачколян. – Закатим такой пир!
Грачев ничего не сказал, но так выразительно посмотрел на Мачколяна, что тот поперхнулся.
– Да у меня и в мыслях нет, что с Максом случилось что-то нехорошее, – пробормотал он, оправдываясь. – Честное слово, я чувствую, что все будет хорошо, ребята.
– Вообще-то уже все плохо, Ашот, – продолжая грести, сказал Величко. – Будем смотреть правде в глаза. Кстати, мне никто так и не ответил, сколько времени.
– Без пяти одиннадцать, – сказал Грачев.
– Во, мы уже плывем минут сорок, а что мы видим? Залитые водой луга, пустынные пейзажи, мусор и сучья, плывущие по воде... Никаких признаков жизни. Как хотите, а лично у меня предчувствия самые хреновые.
– Засуньте в задницу ваши предчувствия, – посоветовал Грачев. – И лучше смотрите по сторонам.
Его слова возымели действие. Все примолкли и стали пристально смотреть на проносящиеся мимо берега.
Первым катер заметил Грачев. Он вытянул шею и сказал: «Ого!» Все разом повернули головы. Даже Граф насторожился и поднял нос по ветру.
Добротный белый катер стоял впритык к берегу, уткнувшись носом в наполовину затопленные кусты. Ни в катере, ни поблизости от него не было ни одной живой души.
– И правда ого! – сказал Мачколян. – Ищем резиновую лодку и вдруг находим катер. К чему бы это?
