Нервный Вадик не выдержал первым.
– Немедленно покиньте частную территорию! – срывающимся мальчишеским голосом потребовал он.
Отец Василий поморщился: в этой ситуации начинать разговор первыми определенно было невыгодно.
– Ты что, поп, охрану нанял? – словно и не слышал требования, удивился Батя. – Уж не на мои ли деньги?
– У меня твоих денег нет, – твердо сказал священник.
– Ты хочешь сказать, что все это был треп? – спросил Батя. – Так сказать, с перепугу? И за прежний базар ты теперь не отвечаешь?
– У меня нет твоих денег, и где прячется Ефимов, мне тоже неизвестно, – твердо повторил отец Василий.
Вадик настороженно повернул голову в сторону священника. Понятное дело, он получал ориентировки на Ефимова, и то, что отец Василий имеет отношение к этому опасному преступнику, было для него интересной оперативной информацией… Священник мысленно чертыхнулся: он только теперь сообразил, что фамилию костолицего можно было пока и не упоминать.
– Рискуешь, поп, – зловеще усмехнулся Батя. – Ты ведь не господь бог – воскрешения не будет…
Ситуация накалялась – это отец Василий чувствовал всей шкурой. Он сам мог выдержать этот разговор бесконечно долго, но он видел: и Вадик, и бугай напротив уже исходили едким, холодным потом и адреналином. И вот это было самое опасное. Разговор следовало поворачивать в другое русло.
– Это ты рискуешь, Батя, – встречно усмехнулся он. – Я думаю, Скобцов многое отдаст, чтобы понять, какое отношение ты имеешь к Ефимову.
В глазах Бати мелькнуло удивление. Такой наглости он не ожидал. И тогда отец Василий усилил давление.
– Или ты думаешь, что человек, арестовавший сегодня больше полутысячи человек, не кинет своих лучших легавых, чтобы затравить и тебя? – спросил он.
Батя задумался. В словах священника определенно была логика. Отец Василий отчетливо видел, как борются в нем здоровая осторожность и острое нежелание отступить. «Ну! – мысленно подталкивал он Батю к единственно верному решению. – Хватит! Не доводи до греха! Уйди красиво!»
Батя дернул губой и щелкнул пальцами.
– Веди его ко мне! – тихо, но отчетливо произнес он.
Бугай тронулся с места.
Вадик судорожно зашарил в кобуре и, не успел еще священник его остановить, уже держал пистолет прямо перед собой.
– На место, мразь! – звонко крикнул он.
Бугай остановился.
– Взять его, – жестко повторил команду Батя.
– Ни с места, падла! – еще раз предупредил Вадик.
«Блин! Не дай бог им поубивать друг друга!» – испугался священник. Парни были слишком молоды и ретивы, а значит, риск такого исхода был достаточно велик.
Бугай снова остановился, и отец Василий, понимая, что «обвал» уже начался и нормального разговора не будет, шагнул вперед.
– Слушай меня, Батя, – внятно произнес он. – Даже если они друг друга поубивают, ты своих бабок у меня не возьмешь. И не потому, что я не отдаю, а просто потому, что их нет. По крайней мере, здесь. Если ты это поймешь, хотя бы никто не погибнет, а если нет… значит, ты полный дурак.
Раздался резкий треск, и Вадик вздрогнул и дернул рукой. Бугай – это отец Василий видел даже на расстоянии в три метра – мигом покрылся испариной и неконтролируемо подался назад. И в тот миг, когда священник вдруг осознал, что более ничего здесь не контролирует, Батя вытащил из кармана плаща мобильник. Телефон снова затрещал этим противным, настораживающим треском, и все с облегчением вздохнули.
– Да, – тихо произнес в трубку Батя. – Я понял. Отбой.
Он медленно повернулся к бугаю и щелкнул пальцами.
– Все, Юрок, уходим, – так же тихо распорядился он, повернулся и пошел назад, к воротам.
«Ну, вот ты и дрогнул! – усмехнулся священник. – Все верно: тебе, в конечном счете, бабки нужны, а не понты!»
* * *
Наряд прибыл через тридцать-сорок секунд после отбытия Бати. Милицейский офицер внимательно слушал сбивчивый рассказ Вадика, а священник думал о своем.
Бате определенно сообщили о выезде наряда в поповский дом. И это означало, что свои «глаза и уши» были у сектантского босса и в ментовке. «Вот она – зараза! – расстроенно думал священник. – Завелась, и не вытравишь!» Он не знал, насколько глубоко проникла эта опухоль в административные органы Усть-Кудеяра, но то, что проникла, было очевидно. В этот момент он стал намного лучше понимать Медведева, по ошибке допустившего эту инфекцию в городок и теперь хаотично творящего всякие глупости в тщетных попытках вернуть исчезнувшие деньги и утраченный контроль над ситуацией.
– Что-то мне нехорошо, – подошла к нему сзади Ольга.
– Пора? – встревожился отец Василий. Супруга уже говорила ему, что до родов осталось всего ничего.
– Вроде бы нет, – виновато улыбнулась Ольга. – Просто как-то тошно… Может быть, к Косте обратиться?…
К священнику подошел милицейский офицер.
– Придется вам, батюшка, с нами проехать.
Отец Василий вздохнул: ему определенно предстояло объяснять свою причастность к делам костолицего Бориса Ефимова.
– Ладно, – кивнул он. – Поехали. Только по пути жену в больницу подкиньте.
* * *
Костя, как всегда по вечерам, сидел в своем недавно отремонтированном кабинете. Он с тревогой посмотрел на Ольгу и с явным неудовольствием – на священника.
– Толяна еще не выпустили, – поставил он отца Василия в известность, всем своим видом показывая, как недоволен этим.
Священник кивнул: он собирался поднять этот вопрос в ментовке давно, сразу, как только услышал, но обстоятельства сложились иначе.
– Что с тобой, Олюшка? – куда как ласковее посмотрел главврач на попадью.
– Пора, батюшка, – дернул священника за рукав офицер. – Скобцов ждет.
Священник еще раз посмотрел на свою супругу и с неохотой подчинился. Заставлять начальника милиции ждать было бы неумно. Следуя за офицером, он стремительно вышел из кабинета, сел в ментовской «уазик» и не более чем через десять минут предстал пред светлые очи местного милицейского начальства.
* * *
Скобцов выглядел усталым. Он жестом пригласил отца Василия присесть и, разложив на столе какие-то бумаги, выжидательно уставился на священника.
– Что вас интересует, Аркадий Николаевич? – прямо спросил отец Василий. – Говорите, не стесняйтесь.
– Ну, во-первых, – задумчиво хрустнул костяшками пальцев Скобцов. – Что связывает вас и Ефимова. И во-вторых, что за деньги упоминались в разговоре с э-э… неизвестным во дворе вашего дома…
– Неизвестный, о котором вы говорите, дважды видел меня и Ефимова вместе, – не считая нужным что-либо скрывать, сразу начал священник. – А один раз я даже подвез Бориса Николаевича до храма, где он и покаялся принародно… вы, разумеется, это помните…
Скобцов нервно заерзал на стуле. Он, конечно, помнил.
– Вот, в общем-то, и все, что нас связывает, – продолжил отец Василий. – Но неизвестный, кстати, его кличут Батей, если вам интересно, счел этого достаточным, чтобы записать меня к Ефимову в друзья.
– А что это за деньги? – еще сильнее заерзал на стуле Скобцов.
– Ефимов говорил мне, что ему должны деньги, – задумчиво произнес отец Василий. – Видимо, за работу в секте… А потом этот Батя сказал странную фразу… типа того, что, мол, теперь И ОН нам должен… Честно говоря, у меня сложилось ощущение, что они просто охотятся друг на друга.
– Это деньги сектантских фирм? – неожиданно прямо спросил Скобцов.
– Я думаю, да, – кивнул священник.
– А вы нам Ефимова отдать не захотели… – печально констатировал начальник милиции. – И после этого еще утверждаете, что вы ему не друг…
– Я ему не друг, – повторил отец Василий. – Но отдавать Ефимова вам… Поймите, я священник, а не сексот. И потом, как бы я это сделал?
– Вы – крупный, сильный мужчина, – покачал головой Скобцов.
– Мне его не одолеть, – хмыкнул священник. – Пробовал, и не однажды…
– Я помню, – язвительно усмехнулся Скобцов. – Эта драка на празднике…
– Точно, – кивнул отец Василий. – Вы еще так вовремя тогда вмешались.
Оба смолкли. И Скобцов, и священник прекрасно понимали, что все они тогда были не на высоте, но кто мог предположить, что какая-то паршивая секта способна перевернуть всю жизнь городка вверх тормашками…
– Вы бы Веру и Толяна отпустили, – то ли попросил, то ли предложил священник.
– А-а… Афанасьева и эту, как ее, шашлычницу? Уже отпустили. С полчаса назад.
Они снова умолкли. Обычный ментовской допрос в этой ситуации явно был неуместен. А ни о какой «дружеской беседе» между ними не могло быть и речи. Это понимали оба. На скобцовском столе пронзительно и тревожно зазвонил телефон. Начальник милиции поднял трубку и через секунду удивленно протянул ее отцу Василию.
– Это вас.
Священник недоуменно пожал плечами и приложил трубку к уху.
– Слушай, поп, – раздался лишь слегка искаженный, очень знакомый голос. – Короче, баба твоя у нас. Будешь дергаться или ментам чего стуканешь, сам знаешь, че будет. Понял?
