– Как себя чувствуете? – вежливо поинтересовался Батя.
– Спасибо, получше.
– Меня интересует только одно, ваше благословение, – так же вежливо начал Батя. – Где Борис?
– Не знаю, – покачал головой священник.
– Я не люблю, когда мне врут, – поставил его в известность Батя. – Поэтому вам лучше не запираться. Итак, где Борис?
– Я уже сказал. Не знаю.
Батя вздохнул и задумчиво покивал головой.
– Вас дважды видели вместе, – тихо произнес он. – И во второй раз вы увезли его от моих ребят в храм. Это нам известно доподлинно. Однако сейчас его в храме нет. Это вы его вывели?
– Да, я. – Отец Василий не видел смысла запираться.
– И куда он направился?
– Он мне не сказал.
– Опять врете, – покачал головой Батя. – Придется применить меры физического воздействия… – Он повернулся к бугаям: – Начинайте…
Отца Василия немедленно поставили на ноги и несильно, как им казалось, ударили под дых. Приподняли. И снова ударили. Священник задохнулся от боли.
– Итак, снова: куда пошел Борис? – задал вопрос из темноты Батя.
– Он не сказал… – прохрипел священник.
– Я думаю, что вы врете, – подошел к нему Батя. – Нагло и беспардонно. Вы слишком тесно связаны с ним, чтобы не знать. Что он вам обещал? Деньги?
– Что вы все как помешались на этих деньгах? – с трудом восстановив дыхание, проскрипел священник. – Боря все про деньги талдычил, теперь вы…
– А что он про деньги говорил? – живо заинтересовался Батя.
– Сказал, что вы ему должны.
– А теперь и он нам должен, – произнес загадочную фразу Батя. – И от вас требуется только одно: сказать, где прячется ваш дружок. И вы нам это скажете.
Священник тяжело вздохнул: похоже, эти ребята настроились любой ценой выдавить из него то, чего он не знал.
– Батя, – прервал тишину один из бугаев. – А может, бабки где-нибудь у него лежат? Дома, например…
Священник похолодел. Никаких сокровищ, кроме беременной Олюшки, в его доме не было, да разве им объяснишь?!
– Хорошая мысль, – кивнул Батя. – Обязательно проверим. – Он снова повернулся к священнику. – Ну как – будем говорить?
– Будем, – хрипло сказал отец Василий. – Я вам все расскажу, только не убивайте.
Он еще не знал, что будет врать, но, едва эти скоты упомянули про его дом, понял – врать придется. Он уже начал врать…
– Деньги спрятаны в храме, – сглотнув, как бы через силу, выдавил он.
– Мы там все осмотрели, не лгите, – покачал головой Батя.
– И под кровлей тоже? – спросил отец Василий.
– Под кровлей? – удивился Батя. – А что, разве туда можно подняться?
– Конечно, – кивнул отец Василий. – Там они и лежат.
– Сколько? – в голосе предводителя бугаев послышались новые нотки: жесткие и холодные.
– Я не считал, – откинулся спиной на радиаторную решетку машины священник. – Почти полный армейский вещмешок. Боря сказал, потом поделим…
– Поехали! – решительно распорядился Батя. – Вы с попом в эту машину, а мы во вторую.
– Он же мне все сиденья испачкает! – охнул бугай.
– Отмоешь!
* * *
Священника кинули на заднее сиденье битого «Рено», а за руль сел один из бугаев. Ему отчаянно не нравилось то, что грязного попа уложат на сиденья его любимой, и так уже пострадавшей в утреннем инциденте, машины, и он нашел-таки в багажнике и расстелил огромный кусок полиэтилена. Но едва отца Василия уложили, по салону тут же распространился мерзкий запах прелых отходов и канализации.
– Сиди смирно, – предупредил бугай. – Испачкаешь салон – убью на хрен!
– Как тебя звать? – примирительно спросил поп.
– А тебе зачем?
– Удар у тебя классный. В первый раз такой получаю, – польстил бугаю священник.
– Я до камээса дошел, – расплылся в улыбке здоровяк. – А звать Игорем.
Это вышло у него так простодушно, по-детски наивно, что священник тоже улыбнулся – не удержался. Отец Василий таких видел-перевидел: с детства только спорт, большие надежды, потом травма, и оказывается, что ничего-то человечек, кроме как бить, и не умеет. Да и не хочет. А значит, остается у него только две дорожки: или в ментовку, или к братве. Хотя у братвы, понятное дело, платят поболе.
Священник пошевелил сцепленными за спиной кистями. Как-то в кино он видел этот трюк, когда человек протаскивает связанные руки под мягким местом, но, честно говоря, ни на службе, ни в спортзале, ни тем более на службе православной церкви ни разу не видел, чтобы кто-нибудь мог реально вытворить нечто подобное. А хорошо бы!
Быкоподобный Игорь вывел машину на улицу Калинина, и это священника не слишком устраивало. Как бы ни сложились обстоятельства, но в храм всю эту сволочь он тащить не собирался.
– По Московской езжай, Игорек, – предложил он, – здесь тоже перекопано.
– Понял, – послушно отозвался бугай и повернул на Московскую.
Сзади недовольно просигналили, но маневр повторили. Пока все шло как надо. Здесь, на Московской, квартала через три, находился один из немногих сохранившихся в городе и до сих пор действующих опорных пунктов милиции. Священник собрался и подтянул свое тело так, чтобы лечь поудобнее.
– Я тебе сказал, не дергайся! – встревоженно обернулся Игорь. – Испачкаешь кресла, я тебе не знаю что сделаю!
– Я осторожно, – как можно жалобнее отозвался священник. – Честное слово, не испачкаю…
– То-то же, – понемногу успокоился Игорь. – А то смотри, носом заставлю грязь соскребать…
Священник считал хорошо заметные из положения лежа крыши пятиэтажек: третья, четвертая… вот пошла девятиэтажка… пора!
Он стремительно поднялся и рывком бросил свое тело через разделяющие их кресла – прямо на рулевое колесо. Игорек охнул, но на такой скорости сделать ничего не успевал… Машина вильнула, священник навалился на руль, «Рено» свернул и на полном ходу врезался в огромную витрину продуктового магазина в нескольких метрах от опорного пункта.
Удар был достаточно сильным. Священника кинуло вперед, затем назад, затем почему-то снова вперед. И когда он решился открыть глаза, оказалось, что увесистые осколки витринного стекла в нескольких местах пробили лобовое и теперь торчали из него, как в сюрреалистической скульптурной композиции.
– Сволочь! – чуть не рыдая, прорычал Игорек, когда понял, что все кончилось и стекла больше сыпаться не будут. – Сука позорная!
И, словно вторя ему, почти сразу, рядом с машиной раздались громкие комментарии подошедших горожан. Священник вывернул голову: это были менты. Молоденькие ребятишки в форме зачарованно смотрели на торчащую из витрину черную иномарку и, видимо, никак не могли поверить, что кому-то хватило дури угробить такую красавицу.
– Во дебил! – почти восхищенно сказал один, и Игорек, мигом прекратив истерику, скосил глаза вбок. Он мигом понял, во что вляпался, и теперь, похоже, только о бегстве и думал.
– Я здесь, ребята! – постепенно сползая с руля вниз, громко крикнул священник и почувствовал, как из ушибленной груди отозвалось болью.
Менты вышли из ступора и кинулись к водительской дверце.
– Живы?! – И оторопели, увидев сидящего на коленях у водителя заляпанного канализационной грязью священника. – Не понял… А чем вы тут занимаетесь?
– Все нормально, ребята! – фальшиво разулыбался Игорек. – Немного не рассчитал…
– Врет он все, парни, не верьте, – покачал головой священник. – Машина в угоне, а я похищен. Вон и наручники мне надел. Вы бы сняли…
Менты переглянулись. Похитить известного местного священника – это уже ни в какие ворота не лезло. Но главное, судя по их молодости, ничего подобного в их милицейской практике до сего дня не наблюдалось.
– А ну вылазь! – с угрозой произнес тот, что выглядел постарше. – И это… руки за голову! И вы, батюшка, тоже давайте!
– Я не могу руки за голову, – виновато пожал плечами священник. – На мне наручники.
Менты снова переглянулись и принялись открывать дверцу и вытаскивать священника как есть, с руками за спиной.
Отец Василий напряженно думал. Главное, что его заботило: знает ли Батя его домашний адрес. И чем больше он размышлял, тем яснее понимал: вполне мог знать. А следовательно, ни он, ни Олюшка снова не могли чувствовать себя в безопасности.
Менты поставили его лицом к машине, на всякий случай обыскали и – о, счастье! – расстегнули «браслеты». Священник с наслаждением растер кисти.
«Интересно, – подумал он. – Есть ли у них в опорном пункте обезьянник?» По-хорошему, Игоря следовало оставить где-нибудь в обезьяннике и, не теряя драгоценного времени, мчаться вместе с ментами домой – вытаскивать и прятать Ольгу. Рисковать женой он не хотел, тем более на девятом месяце беременности.
– Теперь ты, – скомандовал милиционер, и Игорек начал вылезать из машины. Он все вылезал и вылезал, становясь все выше и выше, и с каждой новой секундой милиционерам становилось все плоше и плоше.
