– Руки за голову! – истерично взвизгнул второй милиционер и подскочил к гиганту, чтобы хоть как-то проконтролировать это чудовище.
И тогда Игорек взял его своей огромной лапой за лицо и мягко оттолкнул в витрину. «Началось!» – понял священник и инстинктивно отскочил в сторону. Игорек схватил второго мента и тем же манером отправил вслед за первым.
Жалобно застонали, принимая на себя ментовские тела, устлавшие салон магазина битые стекла, а Игорек враскачку, наклонив корпус вперед и широко расставив руки, точь-в-точь как снежный человек, побежал прочь и в считанные мгновения скрылся в темноте проулка.
– Пескарев! Догнать! – взвизгнул старший мент, силясь подняться и все время поскальзываясь на битом стекле и снова падая на спину.
Тот, что был помоложе, кинулся в проулок, а старший сумел-таки встать, подскочил к священнику и вытащил наручники.
– Руки! – завизжал он.
«Ну уж нет! – решил священник. – Пока вы тут будете сопли жевать, мне опять весь дом спалят!»
– Нельзя мне, командир, – мягко попытался объяснить он. – У меня жена в опасности…
– Руки! – чуть ли не топнул ногой милиционер.
– Да нельзя мне… – еще раз начал он и вдруг понял, что уговоры бессмысленны: этот мальчишка не возьмет на себя ответственность ни за что; ему проще надеть на попа наручники и дождаться, когда подъедет начальство. А это еще двадцать-тридцать минут. И тогда он сгреб щуплого милиционера в охапку, подтащил к машине и, отобрав у него наручники, пристегнул парня за руку к задней дверце.
– Вы что себе позволяете?! – верещал милиционер. – Я вас! Я тебя! Сгною! Кровью блевать будешь!
Священник нащупал в форменном кармане крикуна ключи от «браслетов», терпеливо содрал с него портупею, кинул ее на переднее сиденье, сел за баранку «Рено» и, полуобернувшись, тихо произнес:
– Если не хочешь бежать пешком, садись.
* * *
Враскачку, со второй попытки он выдернул машину из витрины и помчался по темным улицам на скорости около девяноста километров – больше по усть-кудеярским разбитым дорогам было не выжать. Милиционер поначалу кричал, но потом, когда священник набрал полную скорость, был озабочен только тем, чтобы не вывалиться в незакрывающуюся из-за пристегнутого «браслета» дверцу.
– Слушай меня внимательно, парень, – не оборачиваясь, произнес отец Василий. – Сейчас мы приедем ко мне домой; оттуда можешь позвонить своему начальству. Только уговор: истерики не закатывать – у меня жена беременная, ей волноваться нельзя. Понял?
Милиционер пробурчал что-то невнятное и злобное типа «кровью блевать заставлю»…
– Аркадий Николаевич, – назвал священник имя начальника милиции, – мне друг. Так что, если будешь выеживаться, зашибу, можешь не сомневаться. А рука у меня тяжелая. Еще раз спрашиваю: понял?
– Понял, – неохотно буркнул милиционер: об особых правах и привилегиях личных друзей местного начальства он, как и все интересующиеся жизнью города люди, был наслышан.
– Но у меня сейчас проблемы, – продолжил отец Василий. – Возможно даже разбойное нападение. Так что сразу по прибытии на место я тебя расстегну и оружие верну. Может пригодиться.
Милиционер как-то сразу затих, и священник даже подумал, а не много ли он на этого пацана грузит? Но другого мента под рукой не было, а Батя мог заявиться со своими бугаями в любой момент.
Впереди показались огни его дома, и через полминуты отец Василий, аккуратно подрулив на битом-перебитом «Рено» к воротам, остановился. Ни машин, ни людей вокруг не наблюдалось, и он кинул ключи от наручников милиционеру, прихватил портупею и вышел.
– А пистолет? – жалобно вякнул блюститель порядка.
– Чаю со мной попьешь – получишь. Пошли, сейчас рассусоливать некогда; ты и сам видел, какие мордовороты мной интересуются…
* * *
Ольга встретила его уже на крыльце.
– Что с вами?! – охнула она, потянув носом.
– Потом, Олюшка, потом… Вот, молодого человека чаем напои, а я пока Скобцову позвоню.
– Что – опять? – жалобно спросила супруга.
– Вроде того… – обронил отец Василий и прошел к телефону.
Он еще не знал, как объяснит начальнику милиции, почему им заинтересовались люди, охотящиеся на разыскиваемого всей местной милицией бывшего духовного лидера сектантов Бориса Николаевича Ефимова. Но как-то объяснять было надо…
– Пистолет! – жарко прошептал ему в затылок милиционер.
– Тебя как звать? – вместо ответа поинтересовался священник.
– Вадиком… Быстрее дайте пистолет!
– А ты чаю попил?
– Да быстрее же, батюшка! К нам гости!
«К нам? – подумал священник. – Что ж, это хорошо, если "к нам".
– Оля, свет в спальне погаси, – повернулся он к жене. – Нет-нет! В кухню не ходи! Только в спальне! И сиди там тихо, как мышка… поняла?
Ольга молча кивнула и, переваливаясь и поддерживая живот рукой, отправилась в спальню.
– Где они, Вадик?
– У ворот машина стоит, – сглотнул милиционер. – И этот здоровяк там же…
– Это совсем другой здоровяк, – вздохнул священник и, прихватив с собой телефонный аппарат, щелкнул кухонным выключателем. – Их здесь двое таких – аж смотреть страшно.
– Ага, – сглотнув, кивнул милиционер.
Они вместе подошли к окну и, раздвинув занавески, осмотрели двор и подступы к нему. Нигде никого. Только у ворот, рядом с «Рено», стоял с потушенными фарами еще один автомобиль, а рядом, облокотясь рукой на капот, ждал чего-то второй громила – тот самый, что свалил отца Василия в траншею одним молодецким ударом.
– Во горилла! – то ли восхитился, то ли ужаснулся Вадик.
– Ты начальству звонить будешь? – сунул милиционеру аппарат отец Василий. – А то домашний у Скобцова не отвечает.
– Давайте! – жадно схватил спасительное средство связи парнишка.
Если честно, отец Василий вовсе не рвался дозвониться до Скобцова. В этой ситуации странного противостояния между православным батюшкой и главой района гораздо больше понимания можно было встретить у обычного дежурного по городу. По крайней мере, можно быть уверенным, что он не приплетет к делу политику, не станет гадать, а можно ли сделать то или это, а просто пришлет наряд.
– Товарищ капитан! – закричал в трубку Вадик. – Да, это я! Где? У священника в доме! Почему? На него напали! Не мой район? – Даже в полной темноте отец Василий чувствовал растерянность молодого милиционера. – А что делать? Ладно, передам…
Парнишка протянул отцу Василию телефонную трубку.
– Вас…
Это был капитан Мирзоян – давний знакомец отца Василия. Не сказать, чтобы они дружили или просто знались, но судьба однажды свела их вместе при весьма неприятных обстоятельствах. И с тех самых пор Мирзоян относился ко всему, что как-то связано с местным батюшкой, довольно настороженно. Были основания…
– Что там у вас произошло? – спросил Мирзоян, и даже на расстоянии было слышно, как он недоволен.
– Похоже, готовится разбойное нападение на жилище, – кротко ответил священник.
– Похоже? А поточнее нельзя?
– За моими воротами стоит машина, а рядом с ней человек, который уже нападал на меня пару часов назад.
– Ладно, – вздохнул Мирзоян. – Пока у меня все на выезде, но через пару минут машина освободится – пришлю. А этого, как его там, Вадика… отправляйте назад к чертовой матери! У него на участке хрен знает что творится, а он там у вас чаи распивает!
– Может, лучше вы его сами заберете? – предложил священник. – Когда наряд прибудет…
– Ладно. Ждите, заберем.
Священник положил трубку на рычаги, протянул портупею вместе с кобурой Вадику и вдруг насторожился – во дворе отчетливо слышались голоса. Он снова глянул за занавеску. К крыльцу медленно приближались двое: Батя и бугай.
В принципе можно было просто не открывать дверь. Но когда приедет наряд, отец Василий не знал, а память об оставшемся в далеком прошлом пожаре снова заполонила его сердце тревогой. Он не хотел повторения старой истории. Может быть, просто боялся, возможно, не верил, что сумеет оправиться от пожара во второй раз, но повторения подобного в своем доме не хотел. И тогда священник глубоко вдохнул, шумно выдохнул и направился к дверям.
– Куда вы? – испуганно спросил его все еще застегивающий портупею милиционер.
– Встречать, – ответил отец Василий.
* * *
Они все-таки вышли вдвоем: подтянутый, в новенькой, с иголочки, форме молоденький милиционер и медленно ступающий в своей бесформенной рясе, заляпанный грязью с ног до головы, заросший густым черным волосом священник.
От ворот к ним направлялись также двое: солидный, как генеральный директор крупной компании, Батя и безымянный бугай в два метра ростом и полтора центнера весом.
Противники сблизились и почти одновременно остановились метрах в шести-семи друг от друга. И те и другие молчали. И те и другие ждали, что скажут «с той стороны». И те и другие внимательно приглядывались, словно пытались оценить исходящую от противника угрозу.
