– Это рецепт Джеймса Бонда, – возбужденно говорил Денис. – Водка с мартини, смешать, но не взбалтывать. Помнишь? Мне нравится, а тебе?
– И мне. Водка совершенно не чувствуется. Но, наверное, по последствиям это будет сокрушительно!
Вера говорила что-то еще, но Денис не разбирал слов. Он наслаждался музыкой ее звонкого голоса, любовался мокрой челкой, придающей ей обыденно-домашний вид, гладил ее руку. У нее был замечательный маникюр, совсем не такой, как у других, – нерях и лентяек. К ней не пристает грязь, и ничто не забивается под длинные ногти. Даже глупо думать такое… Он поцеловал тонкие пальцы. Девушка улыбнулась.
– Ты за мной красиво ухаживаешь…
– Да я… Я…
Дениса распирала нежность и любовь. Он осмотрел ее с головы до ног. От мокрой челки до острых кончиков дорогих сапожек.
– Сними сапог…
– Что?
– Сними сапог, пожалуйста…
– Ну хорошо…
Оглянувшись по сторонам, Вера вжикнула «молнией», повозившись под скатертью стянула длинное, облегающее ногу голенище. Пригнувшись к столу, Денис взялся за узкую ступню. Сквозь черную паутинку колгот проглядывал ярко-красный педикюр. Если бы он мог, он бы нарисовал натюрморт, и это была бы лучшая картина на свете.
– Что ты так смотришь? – тихо спросила Вера.
– Я хочу поцеловать твои пальчики…
– Как интересно…
Квадратные ногти вцепились в черную лайкру, рванули раз, сорвались, рванули второй… Черная паутинка прорвалась. Денис сторожко глянул по сторонам. Вроде никто не смотрит…
Нагнувшись, он приподнял стройную ногу и поцеловал белые, стиснутые узкой колодкой пальцы. Они были холодными, солеными и пахли хлоркой.
– Поедем к тебе! – хрипло сказал Денис. Его переполняли чувства.
– Ко мне нельзя, – Вера ловко обулась. – Мама приехала в гости.
– Жаль, – Денис осмотрелся. Кажется, официантки и бармен ничего не видели. Или старательно делали вид, что ничего не видели. – Ко мне тоже нельзя. Мама у меня старомодная и придерживается строгих правил…
– А если к тебе на работу? – спросила Вера. – У тебя же есть отдельный кабинет? С диваном?
– Ты умница! – воскликнул Денис, так что официантка обернулась и он знаком попросил счет. – Только дивана у меня нет.
– Ничего, обойдемся…
Расчет, такси, мимо проносятся знакомые улицы Тиходонска, они сидят на заднем сиденье и целуются, руки Дениса шарят по упругому телу девушки, ныряют под одежду, снова выныривают, его бьет дрожь, словно в лихорадке.
Высокий подъезд прокуратуры, свой ключ, звонок с вахты в отдел охраны.
– Это Петровский. Снимите входную дверь и мой кабинет. Нет, только два объекта… Спасибо…
Они быстро поднимаются по скрипучим ступенькам, спотыкаясь, но не расплетая объятий. Второй этаж, темный коридор, Денис подсвечивает себе зажигалкой, родной кабинет открывается без скрипа и шума, объятия и поцелуи становятся все жарче, откровеннее, яростнее… Со стола с грохотом упал чайник, он отбросил его ногой, сдвинул горы бумаг и рывком посадил Веру на освободившееся место. Девушка так и не успела снять шубку, да и вообще ничего, он тоже остался в одежде, только шапку наугад бросил в сторону вешалки. На ощупь нажал кнопку раздолбанного магнитофона, и он запел голосом Высоцкого: «Особая рота, особый почет для сапера…»
Тугие пуговицы подаются с трудом, наконец шубка расстегнута, свитер поднят к подбородку, бюстгальтер сдвинут вверх, он целует маленькие округлые груди, она стонет, запрокинув голову. Желанное девичье тело закрыто одеждой, хорошо, что оно не упаковано в брюки, а юбка открывает доступ к нужному направлению. Четко щелкает «калашников». «И не прыгайте с финкой на спину мою из ветвей…»
Черный клинок не виден в темноте кабинета, только белеет запрокинутое лицо Веры и бесстыдно обнаженные груди… Ног тоже не видно, колготки плотно прилегают к промежности, даже оттянуть не удается, а за ней нежная плоть, поэтому действовать ножом надо осторожно… «Прошлись по тылам мы, держась, чтоб не резать их сонных…» – но Вера приходит на помощь, цепляет своими ноготками скользкую ткань, и он рассекает ее острым клинком.
«…И вдруг я заметил, когда прокусили проход…»
– Трусики можно отодвинуть, – шепчет она…
Через четверть часа разрозовевшаяся Вера сидела в кресле следователя Петровского, задрав на стол ноги в изодранных черных колготках.
«…Я в этот день не пил, не ел, я на нее вовсю глядел, как смотрят дети, как смотрят дети…» – очень точно комментировал ситуацию знакомый баритон.
– Сделаешь чаю? – неожиданно попросила она.
– Сейчас, наберу воды… Хорошо, что он был пустой, а то бы весь кабинет затопило… У меня уже недавно был здесь разгром…
– Какой разгром может быть в прокуратуре?
– Принесу воду, расскажу…
Когда он вернулся, Вера запрокинула голову, закрыла глаза и как будто спала. Денис включил чайник.
– Такой допотопной посудиной пользовались сто лет назад, – девушка открыла глаза. – Надо тебе хороший «Тефаль» подарить. Так что у тебя был за разгром?
– Залезли воры, все здесь перевернули…
– Воры?! А что они хотели украсть?
– Одну вещь. Важную для них.
– Украли?
– Нет. Она хорошо спрятана. Очень хорошо.
– Интересно, где можно спрятать важную вещь в таком маленьком кабинете?
– Все важные вещи я храню вне пределов кабинета, – туманно ответил Денис.
«…А тот, кто раньше с нею был, сказал мне, чтоб я уходил, что мне не светит, что мне не светит…»
– Выключи музыку, – поморщилась Вера. – Эти песни давно устарели. Как и твой чайник.
– Разве? А мне нравится.
– Лучше включи компьютер. Какую-нибудь игрушку.
– У меня есть «Антикиллер», хочешь?
– Давай, – кивнула Вера.
* * *
– Пустырь на Реутовской, за шестнадцатым домом… – говорил в трубку дежурный. – По предварительным данным, несколько десятков человек. Возможно, фанаты футбольные. Цепи, ножи. Огнестрела не было. Омоновцы выехали минут пару назад, они уже там.
– Кто звонил? – спросил Денис.
– Ма… Ма-ри-чевский какой-то, – по слогам прочитал дежурный. – Из шестнадцатого дома, того самого. Говорит, курил на балконе, услышал крики на пустыре. На его глазах кого-то пырнули ножом. Так что машина будет у вас через несколько минут, выезжайте.
Денис положил трубку и потянулся. Первый час ночи. Дежурство только началось, и уже вызов. Битва на Калке. Труп. Если подумать, то слишком уж скромное название дали этому городу – Тиходонск. Какой же он, к чертям собачьим, тихий? Океан, вон, тоже Тихим называют, а там каждый день штормит – если не на Камчатке, то у Сан-Франциско, если не у Сан-Франциско, то в Сантьяго…
Телефон опять зазвонил.
– Здравствуйте, Денис. Это Эмиль. Я не помешал?
– Нет, – сказал Денис, пожалев, что не выскочил из кабинета сразу после звонка дежурного.
– Я очень извиняюсь перед вами, Денис. Я случайно узнал, что вы сегодня проводите дежурство, и хотел поинтересоваться, нельзя ли мне…
Вот зараза, с неожиданной злостью подумал Денис, сифилис французский. Это ж надо, подхватишь в самый неподходящий момент.
– Эмиль, в другой раз, – сказал он. – Сейчас я очень тороплюсь, за мной вот-вот приедет машина.
– Какой-то криминель? – Эмиль так обрадовался, что едва не перешел на родной язык.
– Потом расскажу. Сейчас я…
– Нет-нет, погодите! Вам не известно, но я все согласовал с ректором! Он сказал: да, мсье Арно, вы можете ходить в каждую дверь, я буду говорить с другими начальниками!
– Пусть он лучше поговорит со своим психиатром.
– Зачем психиатр? – радостно удивился Эмиль. – Я говорю вам: мы должны поехать вместе!
Денис никогда не задумывался, есть ли какая-нибудь разница между злостью и бешенством. Оказывается, есть. Теперь он уже не злился. Он пообещал себе, что задушит этого идиота при первой же встрече.
– А я говорю: идите и ложитесь спать, черт бы вас подрал! – рявкнул Денис.
– Неправильно, нет! – все так же радостно ответил Эмиль. – Я не пойду спать. Я выезжаю с вами! Запишите мой адрес…
Денис швырнул трубку.
«Рафик» уже стоял у подъезда, когда он вышел на улицу. Денис поздоровался и сел на заднее сиденье, рядом с Паршновым («Не знаешь, как наши с „Крылышками“ сыграли?» – озабоченно спросил Паршнов. Денис сказал, что поинтересуется у фанатов, когда приедут на место). Савицкого сегодня не было, вместо него дежурил какой-то незнакомый парень. Он сидел рядом с водителем, спиной к Денису. Не успели они отъехать от прокуратуры, как в салоне раздались звуки «Турецкого марша».
– Слушаю, – произнес эксперт, подняв к уху мобильный телефон.
Паршнов скорчил лицо и растопырил пальцы веером.
– Да, Павел Анатольевич, – продолжал эксперт. – Но мы торопимся… Хорошо. А адрес? Понял.
Он спрятал телефон и сказал водителю:
– Это Климчук звонил, зампрокурора. Завернем по дороге на Лысую гору. Надо будет взять там какого-то человека.
