Роман помнил, что в приключениях безукоризненных друзей-мушкетеров его неожиданно сильно смутила казнь миледи. Кажется, и заслужила, гадина такая-разэтакая, и в того стреляла, и ту отравила, и еще кучу всего нехорошего сделала. Но когда четверо вооруженных до зубов мужчин, и не просто мужчин, а бывалых вояк, посредством нанятого палача рубят голову беззащитной, связанной женщине, это выглядело как-то не слишком высокоморально. Ну, утопили бы или, на худой конец, сгноили в темнице. Так нет, устроили показательную казнь, поучаствовали в качестве зрителей. Тьфу. Подобное благородство было противней милединых подлостей. И героический флер мушкетеров от этого си-ильно тускнел. Может, у французов оно и нормально, и даже романтично, но по-русски это выходило как-то мелкотравчато и несоразмерно свирепо.
Роман игры в благородство давно оставил, в его профессии такого и слова не было. Но вот же точил его червь сомнения, и чем дальше ехали, тем сильнее точил.
Дилемма так и осталась нерешенной. Чтобы не мучить себя второстепенными заботами, Роман отыскал нейтральный вариант: «действую по обстановке», и на том тему прикрыл.
Метек уже минут двадцать ехал на пониженных оборотах. Двигатель урчал едва слышно. Даже собаки, какие они слухастые ни есть, нипочем не учуют на километровом удалении. Из фар Метек использовал только противотуманки, которые были отрегулированы так, чтобы светить исключительно под колеса. Таким образом, подкрадывались хоть и на машине, но почти как в шапке-невидимке.
– Глуши мотор, – сказал Роман.
Прежде чем заглушить мотор, Метек развернулся и встал под сень разлапистых сосен в пяти метрах от дороги. Место выбрано с толком, одобрил Роман, если кто и будет ехать мимо, нипочем не заметит оставленный без присмотра джип.
Снаряжение они разобрали еще в дороге, пока можно было включать фонарь внутри салона. Метек надел вязаную шапочку-маску и откатал вниз края. То же самое сделал Роман. Из вооружения были два «кольта» с глушителями, и «вальтер» «P-38». На руках – перчатки.
То, что Метек вооружился, говорило о многом. Он не просто помогал Роману, он участвовал в деле со всеми вытекающими последствиями. Боевое оружие просто так в руки не берут, особенно профессионалы. А Метек был профессионалом с ног до головы. Такому напарнику Роман был только рад и надеялся, что количество двойных агентов в этой операции не удвоится. А не то он навсегда утратит веру в человечество.
– Готов? – спросил Роман, озирая в тусклом лунном свете черную, с прорезями, голову Метека.
– Готов.
– Тогда пошли.
Они выбрались из машины, тихо закрыли дверцы. До пансионата было чуть больше километра. Ближе подъезжать Роман не рискнул. Место хоть и глухое, но лучше лишний шум не производить и оставшееся расстояние пройти пешком.
Ночь была ясная, звезды ослепительно пылали в досягаемой дали. В придорожной траве цыркали кузнечики. Ухали совы, оповещая лесную мелюзгу о том, что выходят на промысел.
Роман двинулся вперед. Метек, выбрав другую сторону дороги, за ним. Шел он совершенно бесшумно, ничуть не уступая в этом искусстве своему российскому коллеге. В темноте, одетые в темное, в натянутых на лица масках, они казались тенями, выступившими из леса.
Примерно через каждые сто метров Роман на несколько секунд останавливался, прислушиваясь и вглядываясь в темноту. Не послышится ли чей-нибудь голос, не мелькнет ли горящая сигарета?
Метек также замирал и продолжал движение только по команде Романа. Действовали они так, будто не одну сотню часов отработали в паре на тренировках.
Впрочем, методика подготовки спецназа схожа во всем мире, а Метек, судя по всему, был когда-то отличным курсантом.
Минут через десять лес начал редеть.
Роман сошел с дороги и начал пробираться вперед, прячась за деревья, которые дальше росли все реже и расступались перед «Старой совой», образуя широкую полянку. Пансионат был уже недалеко. Роман увидел, как впереди мелькают огни в окнах.
Он остановился, подождал Метека.
– Что случилось? – прошептал тот.
– Пансионат.
– Вижу.
– Бери влево, проверь охрану. Потом к крыльцу.
– Понял.
Метек бесшумно исчез, забирая влево.
Роман, перебегая от дереву к дереву, двинулся к горевшим окнам. До «Старой совы» было метров двести, но Роман уже отчетливо видел его очертания на фоне горы.
«Снова окна светятся, – думал он, – значит, у господ заговорщиков опять совещание. Ну, конечно, вот-вот начнется большая заваруха. Штаб в полном составе утрясает последние вопросы. Ну, тем лучше, легче будет выяснить, где пленка. Пускай себе совещаются».
Он решил зайти правее, чтобы выяснить, нет ли охраны. Андрей Данилович говорил прошлый раз о своих хлопцах. Возможно, они сейчас стоят в дозоре вокруг пансионата. Местный леший по имени Адам – это не преграда, он слишком огромен, чтобы его не заметить издали. А вот дополнительная охрана могла создать некоторые проблемы.
Поэтому Роман и послал Метека на левую оконечность здания. Пусть проверит, чисто ли там. Если опасности нет – можно смело заходить в дом.
Размышляя подобным образом, Роман скользящим шагом подбирался к «Старой сове». На первом этаже светились те же окна, что и прошлой ночью. Как будто не было минувших, весьма содержательных, суток. Так же ухала сова в лесу, так же ясно проступали на фоне звездного неба очертания горы, у подножия которой стоял пансионат. Дежавю не дежавю, но что-то такое Роман испытывал.
Что ж, самое время все вернуть на круги своя.
Сжимая пистолет, он подался вперед, глядя на светящиеся в каких-нибудь пятидесяти метрах окна.
Но едва он сделал несколько шагов, послышался какой-то стремительный шорох.
Глядя в сторону пансионата, Роман ничего не видел на фоне светящихся окон. И не успел ничего понять.
В следующий миг что-то налетело на него сбоку, сбило с ног, обдало острым запахом псины, зарычало у самого уха – и вот он уже распят на земле, одна клыкастая пасть держит его за горло, вторая вцепилась в руку с пистолетом.
Все произошло в считаные секунды. Только что Роман уверенно продвигался вперед, вооруженный и очень опасный, и вот он уже на земле, и малейшее его движение заставляет овчарку сильнее сжимать челюсти на горле, автоматически пресекая любые попытки к освобождению.
Он не мог даже подать голос, чтобы запросить помощь у Метека. Мокрая, жаркая пасть облепляла всю его шею и, казалось, только и ждала, чтобы ей дали основание вырвать ему глотку. Собака чуть слышно рычала, ей вторила вторая, сжимавшая клещами руку, и Роману казалось, что он попал в целую звериную стаю.
Опять эти проклятые собаки. Вышколенные не хуже бойцов спецназа, они обезвредили лазутчика с завидной легкостью. И ведь сам же Роман предупреждал о них Метека! И сам же повторно угодил в ту же ловушку.
А все потому, что смотрел вперед, на освещенную стену пансионата, и выискивал взглядом человеческие силуэты. И на какое-то время утерял контроль за периферией. А за ним уже следили и, выгадав момент, спустили собак. И попробуй улови бросок их черных тел на черном фоне, когда они летят на тебя со скоростью выпущенной из лука стрелы! Тут кто хочешь прозевает, зверь всегда быстрее человека.
Но где проклятый Адам? Или эти церберы будут держать его в таком положении до утра?
Скосив глаза, Роман увидел, как от одного из деревьев бесшумно отделилась громадная фигура. Фигура эта совершенно беззвучно приблизилась, словно подплыла по воздуху. В руках у нее была двустволка.
Роман ждал, что будет дальше. Собаки держали его все так же бдительно, дожидаясь команды хозяина.
Тот не спешил. А чего спешить? Враг пойман, из собачьих клыков ему не вырваться. Теперь Адам думал, как ему быть дальше.
Роман тоже думал. Пускай Адам заберет пистолет и поставит его на ноги. Только бы снять захваты этих жутких пастей. За поясом у него «вальтер», можно попытаться выхватить его и сделать пару выстрелов. Псы, конечно, сразу накинутся с двух сторон, и в «Старой сове» подымется паника. Но зато Метек будет оповещен и, возможно, сумеет исправить ситуацию.
Чертовы овчарки. Они все время начеку, и надо очень сильно изловчиться, чтобы достать пистолет. Поди, ползада успеют отхватить, если чего не хуже. Но лучше лишиться ползада, чем снова оказаться без сознания, связанным по рукам и ногам. А то и вязать не станут. Влепит Адам картечью с двух стволов, и на этом карьера одного шпиона будет закончена.
Но был у Романа в запасе один трюк, которым он надеялся отвлечь внимание собак на несколько секунд. Этот трюк был в арсенале японских ниндзя и при правильном исполнении мог вогнать человека в кратковременный психологический ступор. Трюк этот – пронзительный крик, почти визг, неожиданно издаваемый с душераздирающей силой. Ниндзя достигали в этом искусстве таких высот, что криком могли вызвать остановку сердца у противника.
