«Экстази». Киоск. Я сошёл с ума? Беспомощно оглянулся на Собакина. Собакин широко улыбается. Что-то всё утро ходит сегодня и лыбится. А при первой встрече был такой угрюмый, что я подумал — это врождённое.
— Смотри, знакомься, времени у нас полно. Что непонятно — спрашивай... Эй, там, ну-ка — картинку дай.
— Сию минуту...
Смотрю. На окне табличка: "Лица до восемнадцати не обслуживаются. Отпуск — таблетка в одни руки. При первой покупке вы автоматически заноситесь в нашу базу данных для упрощения дальнейшего обслуживания. При себе иметь паспорт и справку о состоянии здоровья. Если нет справки, можно пройти экспресс-обследование в кабинете функциональной диагностики на втором этаже. Приятных глюков!"
Над окном киоска — большой плазменный экран. А вот и картинка: видеозапись с молодёжной дискотеки. Обдолбленные в дым хлопцы и девчата активно дрыгаются под... Да нет, не «под», а просто дрыгаются и издают звуки. Какие-то рукастые товарищи отфильтровали музыку. Эффект — просто полный улёт. Представьте себе, в полной тишине, что называется, на ровном месте, ребятки с остекленевшими взглядами и зверским оскалом скачут, как заведённые, хрюкая, подвывая и вопя нечто нечленораздельное.
Очень неожиданно, надо признать. Я бывал на дискотеках. С музыкой всё это смотрится вполне органично. А вот без музыки... Ребята и девчата (вне дискотеки, видимо, нормальные люди) выглядят сейчас как гамадрилы в период гона. Короче, полный зоопарк.
По верхнему и нижнему обрезу экрана — бегущая строка.
Снизу: "С пятого августа на всех дискотеках и танцполах Чёрного Яра вводится тотальный видеоконтроль. Купи «витаминку» — и завтра тебя покажут здесь. Приводи родню, пусть полюбуются, какой ты кульный и стильный!"
Сверху: "Человек — это целая вселенная. Всё, что только можно себе представить, есть в человеке. Человек с богатым воображением может легко извлечь из своей сущностной бездны самые яркие ощущения, погрузить себя в экстремально острые переживания, мысленно путешествовать по невероятным, фантастическим мирам. Но Господь создал людей разными. Не всем в этом мире достаёт силы воображения. Ты не умеешь грезить наяву и мечтать без психоактивных веществ? Очень хорошо! Здравствуй, тупое животное, — ты наш клиент!"
Справа от экрана — сверху вниз — профессионально выполненная фотосессия. Девочка с мальчиком у вот этого же киоска — милые лица, приятные улыбки. Девочка с мальчиком на танцполе — дебильные рожи, позы павианов. Мальчик, пардон... вставляет девочке у мусорного бака. Позиция «а-ля краб», у мальчика зверский оскал, у девочки глаза косые, изо рта течёт слюнка. Далее: девочка одна — с безумной тоской во взоре смотрит вправо. Это самое нижнее фото, далее события развиваются по горизонтали. Слева мальчик — удирает прочь, подтягивая штаны и испуганно озираясь на ходу. А справа...
Справа четыре фото разных новорождённых: даун, заячья губа, ребёнок со сросшимися ножками и просто какой-то бесформенный кусок мяса. Все — в цвете.
Рядышком табличка с неброской надписью красным по чёрному: «Не бери в голову, подруга. Есть и хорошие новости: скоро мы будем самой уродливой нацией в мире. И все будут нас бояться...».
В киоске сидит... Химик.
— Здорово, шеф!
—?!
— Он теперь тут работает.
— Нормально...
Химик — наш клиент. Удивительно уродливое и неряшливое существо. Просто натуральный Страшила. На нём фирменная майка с надписью на пузе: «MDMA».
Однако...
Справа от входа — киоск с кокаином. Всё, уже привык, не удивляюсь. Допуск: «Лица до тридцати лет, без диплома о высшем образовании и результатов теста не обслуживаются». Справа дверь с табличкой: «Тест IQ».
В окне видна Фиалка. Поэтесса из местной богемы, жутко страшная, похожа на лягушку, но не царевну, серьёзно страдает сексуальной озабоченностью. Увидела нас:
— Ух, сейчас отдамся!
— Да не дай бог! — Собакин в испуге шарахнулся от окна. — Пошли лучше к твоему приятелю...
Слева киоска нет. По центру — дверь без каких-либо табличек и надписей. Над дверью — вывеска, красным по чёрному:
"Хочешь быть больным и разлагаться заживо?
Нет проблем! Регистрация в 222 кабинете, на втором этаже".
Рядом с дверью, справа и слева, огромные плазменные панели. На левой, разделённой на несколько экранов, разные наркоманы в крайней стадии ломки. Зрелище не для слабонервных, даже описывать не стоит. Ни одного знакомого лица.
— Потом мы сюда поместим особо злостных из твоих клиентов. Специально пропустим их через это, чтоб наглядно было: вот они, свои, родные, все их знают.
— Думаешь, они согласятся?
— А кто их спросит? — Собакин фыркнул. — Это нетрудно. Изолируем, не будем давать дозу. И будем всё это снимать...
— Садисты.
— Это же для пользы дела...
На правой панели медленно крутится какая-то трёхмерная фигура, похожая на человека. Камера плавно наезжает на фрагмент фигуры... Фу, какая гадость! Это истыканное иглами предплечье наркомана. Места живого нет. Отличное разрешение, отчётливо видна каждая пора, а дыры от игл, увеличенные в десятки раз, выглядят как отвратительные рваные раны. Камера отъезжает, фигура крутится, опять наезд — на этот раз лодыжка...
В кабинете несколько медицинских кушеток, стол, стеклянные шкафчики. За столом сидит Люда, весь в датчиках и проводах. Рядом крутятся трое в синей униформе.
— Голограмму снимают, — пояснил Собакин. — К вечеру должны закончить.
— Я теперь как Белка и Стрелка, — пожаловался Люда. — Хорошо, хоть в космос без скафандра не запускают...
Пошли на второй этаж, присели у меня в кабинете. Кабинет скромный, небольшой, обставлен сугубо по-офисному.
Обсудили перспективы.
— Это, конечно, здорово — агитация и всё такое прочее... Но многие люди не любят публичности. Это я говорю о здоровой молодёжи, которая иногда употребляет «экстази» и ЛСД. Про «системных» вообще говорить не стоит, они к этому заведению на пушечный выстрел не приблизятся.
— Ну, если здоровая молодёжь будет стесняться сюда ходить — тем лучше. Пусть привыкают отдыхать без «экстази». — Собакин мудро прищурился. — А что касается всех остальных, у них просто не будет выбора.
— Выбор всегда есть. Будут покупать у яких «левых» барыг, найдутся предприимчивые типы, станут возить сюда...
— Никто ничего возить не будет, — уверенно заявил Собакин. — И покупать будет не у кого. Перекроем все каналы. Клиника станет единственным местом, где можно будет что-то приобрести. Любую попытку проноса-провоза будем жестоко карать.
— А как карать, если не секрет?
— А как получится. Особо настырных будем просто валить без разговора...
Вот так всё сурово. Вообще, с трудом верится, что из этого получится что-то толковое. Больно уж утопично выглядит вся эта затея...
Представляете вообще, что это такое? Вся мафия, которая получает от нелегального оборота наркотиков просто невероятные деньги, вдруг одним движением отправляется на пенсию. Раз! И гуляйте, ребята. Вы теперь не нужны.
— Слушай, Собакин...
— Гриша.
— Да, Гриша... Ты, вообще, понимаешь, что это — война?
— Да, понимаю, — Собакин с готовностью кивнул.
— Нет, секунду... Я тут немного крутился в этом деле, кое-что знаю... Это ведь целая система. Могущественная и боеспособная, широко разветвлённая, с большими связями...
— Игорь, хватит мне лекцию читать, — Собакин перестал улыбаться и одарил меня серьёзным взглядом. — «Я тут немного крутился»... Я пятнадцать лет занимаюсь борьбой с незаконным оборотом наркотиков. И тоже кое-что знаю. Так что ты не беспокойся — насчёт войны я в курсе.
— Ну, извини... А могу я узнать, какими силовыми резервами вы располагаете?
— Не можешь, — покачал головой Собакин. — Но будь уверен — располагаем. Мы тут не одни. За нами люди стоят...
— Ага, понял... Знаешь — Андрей Иванович тоже говорил что-то в таком же духе...
— А потом он умер — ты это хочешь сказать?
— Ну, в общем...
— Правильно подметил. Только тут есть небольшая разница. За Исаевым стояла вот эта самая мафия, с которой нам предстоит воевать.
— А за вами?
— За нами, Игорь, — за нами! Ты теперь с нами, поезд едет, прыгать на ходу нельзя — разобьёшься.
— Ну, за нами...
— За нами стоит государство. И весь народ, который несёт страшные потери в этой войне. Игорь, война уже идёт. Давно. Просто до этого момента мы сидели в глухой обороне, а сейчас переходим в наступление. Вот и всё.
— Занятно...
— Да ты не бери в голову, всё будет нормально. Твоя задача простая, ты врач. Работай спокойно, с войной тут найдётся кому разобраться. Потом — это всё будет не сразу, с бухты-барахты, не завтра и даже не через неделю. Так что для адаптации времени у нас достаточно...
