Да, наверное, было время, когда некоторая напряженность в стране работала на силовые структуры, помогая продвинуть своих человечков как можно выше. Тогда и более крупные баталии с намного более серьезными жертвами были уместны. Но теперь-то кому это надо? Никому!
Да, история знает примеры, когда, готовясь к настоящей крупной бойне, правительства помаленьку разжигали страсти и обкатывали молодняк на мишенях помельче – просто для того, чтобы переход к большой крови показался вполне адекватным. Но кто у нас готов к войне? Да никто!
Наверное, можно пойти в своих рассуждениях и дальше и, не обвиняя спецслужбы и правительства в предательских антинародных интригах, просто принять ту мысль, что общество само порождает подобных Чичеру, потому что созрело для бойни, как тринадцатилетняя девочка созрела для зачатия и уже готова к этому первому кровопусканию, понятия не имея, что это лишь самое начало... Но, священник понимал, если говорить об обществе в целом, то это уже не прерогатива человека или даже человечества; такие вещи задумываются и исполняются в иных инстанциях.
– Вам куда на восьмом? – повернулась к священнику супруга начальника главпочтамта.
– Там склады есть... с комбикормом... знаете? – неуверенно спросил он.
– Конечно. Наш губернатор еще в бытность секретарем обкома этот откормочный комплекс на всю область воспел. Мой тогда в помощниках у него ходил... мне ли не знать? Сутками благоверный на этом чертовом восьмом отделении пропадал, все хотели к ноябрьским праздникам сдать.
– И сдали?
– А куда бы они делись? – рассмеялась дама, но нехорошо так рассмеялась, зло, с обидой. – Раньше ведь как было: не сдашь, погоны сразу полетят. А то и голова...
Священник вздохнул. Это была чистая правда. И про погоны, и про голову.
– А вон и ваши склады. Видите? Только я вас туда не повезу.
Отец Василий пригляделся. Там маячили кажущиеся издалека невероятно низкими длинные белые строения.
– Да никто вас там не узнает, – сахарно улыбнулся он. – Что вы так всего боитесь?
– Будь у вас такой муж, и вы боялись бы! – не обращая внимания на вжавшегося в сиденье Женю, вспылила дама.
«А блудить не надо», – злорадно подумал отец Василий, но промолчал.
Супруга начальника усть-кудеярского главпочтамта подвезла его к самым складам и притормозила.
– Дальше сами...
– Не-е, так не пойдет, – покачал головой отец Василий. – Раз уж доехали, давайте и вокруг все объедем.
Дама скрипнула зубами.
– Вы как тот солдат в анекдоте: бабка, дай воды напиться, а то так есть хочется, аж переночевать негде!
Священник захохотал.
Машина тронулась, но никого у склада не было, и лишь со стороны поля шел к складам вразвалочку какой-то мужик в телогрейке и кирзовых сапогах.
– Тормозите, щас я у него спрошу, – распорядился отец Василий, вышел из машины и побрел навстречу.
Он шел и с сожалением отмечал вокруг следы запустения и разрухи. Какой-то проржавевший насквозь металлолом, брошенный трактор, черт-те знает кем вырытая навозная яма... Отец Василий сокрушенно хлопнул себя руками по могучим бедрам и обратился к уже подошедшему вплотную к нему селянину.
– Не подскажете... – и обомлел.
Это был Чичер.
Он узнал его сразу, хотя и видел всего раза два. Резкие черты лица, молчаливая угрюмость и какая-то странная самоуглубленность. Этот человек и в самом деле мог быть полным психом – видел батюшка и таких.
– Чичер?
– Поп?
Они стояли и сверлили один другого взглядами так, словно пытались прожечь противника насквозь. Ни один не собирался уступать без боя, и ни один не хотел начинать первым.
– Ну что, иди сюда, родной, – ласково поманил Чичера отец Василий.
– Без проблем, – усмехнулся Чичер. – Давно мечтал тебе очко порвать.
– А хрен не сломаешь? – усмехнулся поп. – И не такие, как ты, на меня прыгали...
– А я попробую, – упрямо мотнул головой Чичер.
Они сошлись на расстояние вытянутой руки и снова остановились.
– Так мне как, ждать? – крикнула из-за спины дама, и на какую-то микроскопическую долю секунды отец Василий отвлекся. И тогда Чичер прыгнул.
Священник в последний миг поставил блок, но удар был так силен, что он пошатнулся и потерял равновесие. Чичер немедленно «добавил», и отец Василий понял, что уже не контролирует бой и валится оземь. И тогда, на излете, он ухватил Чичера за рукав и повалил его вместе с собой.
Они упали в сухую стерню и покатились, нанося друг другу удары головой и время от времени освобождающимися руками. Конечно, поп был сильнее и, пожалуй, опытнее, но Чичер был куда подвижней и тренированней. Сказывалась-таки разница в образе жизни. И когда отец Василий подминал Чичера под себя и думал, что вот она, победа, совсем рядом, Чичер изворачивался и выскальзывал, а то и наносил удар из такого положения, из которого, казалось, и вздохнуть нельзя, не то что драться...
– Я т-тебя живым в землю зар-рою! – рычал Чичер. – Я т-тебя на клоч-чки р-разорву!
Священник молчал и лишь пыхтел и отбивался: столько свободного дыхания, чтоб еще и угрожать, у него не было. Он старательно следовал всему, чему его научили в спецназе, но с горечью убеждался: лучшие для этого дела годы уже позади.
Они прокатились метров пять в одну сторону, затем столько же в другую, потом как-то сумели расцепиться и вскочить на ноги, и в тот самый миг, когда отец Василий понял: вот оно, пора наносить решающий удар... Чичер упал и двинул его ногами чуть выше ступней. Священник рухнул на живот и тут же понял, что опоры под ногами нет!
– Здесь я тебя и утоплю! – торжествующе захохотал Чичер и пнул его кирзовым сапогом в лоб.
Священник охнул и со всего маху полетел куда-то вниз.
* * *
Что это такое, отец Василий сообразил, как только вдохнул этот специфический аромат. Конечно же, это была яма для навоза, и, явно, свиного. Он попытался нащупать под ногами почву и не смог. Он задрал лицо вверх и начал судорожно грести руками, чтобы подплыть к высокой земляной стенке ямы, но эта субстанция была похожа на кисель и никуда его не отпускала – насколько продвинешься вперед, настолько она тебя и оттянет назад.
– Вот и все, – насмешливо склонился над ямой Чичер. – Ты понял, где мы вас всех утопим, поп?
И в тот же миг сзади него мелькнула стройная женская фигура, Чичера двинули ногой под зад, и он рухнул вниз, прямо на попа.
* * *
Отец Василий всплывал долго. Слишком долго. Сначала пришлось отделываться от вездесущих конечностей нежданного «гостя», мешавших не то что всплыть – с места двинуться. Потом он нащупал-таки дно. Оттолкнулся и рванул вверх! К воздуху!
Но подъем в этой вязкой массе длился так долго, что запаса дыхания не хватило, и он немного хлебнул.
Сплюнул. Отер грязное лицо еще более грязной рукой. Хватанул кислорода. Рядом всплыл Чичер.
– Гнида! – прорыдал Чичер непонятно кому – то ли попу, то ли этой чистенькой дамочке там, наверху.
– Что, глотнул? – через силу выдавил поп. – Понял, чем пахнешь?
– Не-на-вижу! – зашипел Чичер и с отчаяньем огляделся. – Уд-давлю к-козла!
– Пупок развяжется, – отмахнулся поп. – Сначала из дерьма выберись.
– Это ты в дерьме, поп! – до смерти обиженный тем, что все так паскудно вышло, заверещал Чичер. – Ты! А я Родину спасаю! Каждый день спасаю! От таких козлов, как ты!
– Да иди ты, – швырнул в него попавшийся под руку плотный комок священник и, надо же, попал идейному противнику прямо в лоб. – Родину он спасает... Себя для начала спаси, а потом и других будешь учить. Пристроился, козлина, к Союзу ветеранов и сбиваешь пацанов с панталыку...
Сначала Чичер испугался. Совершенно неясно, почему. А потом разозлился. И если бы Чичер не был уже зелен, как разлагающийся навоз, он бы позеленел от злости.
– Я пристроился?! Это я пристроился?! – рассвирепел он и поплыл по направлению к попу, желая только одного: впиться в него зубами и немедля порвать на куски. – Мафия поповская! Ну, ничего-о! Мы вас всех на колени поставим! Дай только народу распрямиться!
Священник предусмотрительно отплыл подальше.
– Ты за весь народ не говори. Я тоже народ. А вы и так сорок миллионов в сырую землю положили – революционеры хреновы.
– А вы Родину продали! – нагонял его Чичер.
Священник хотел возмутиться, развернулся и понял, что его сейчас вырвет, уже рвет...
– Да... для тебя Родина... ничто... – извергая потоки мерзкой массы, почти прорыдал он. – Тебе лишь бы над живым человеком власть показать!
– Кто бы говорил! – возмутился Чичер. – Да вы под нами с тридцать седьмого года лежали! Стучали, как миленькие! На своих же и стучали!
Чичер размахнулся, видно, чтобы вцепиться в попа или хотя бы залепить ему затрещину, и его тоже вырвало.
– Нас весь мир боялся! – прерываясь на блевотину, орал он. – Весь мир!
– Ну и дураки, что боялись, – выдохнул поп. – Они же не знали, что вы только со своими герои... Семьдесят лет все грозились мировое счастье устроить, а на поверку пшик вышел – только своих гробить и насобачились!
