Медведь тянул с решением сколько мог, но однажды силы покинули его окончательно. Когда он шел на кухню к аптечке, чтобы накапать себе пятнадцать капель той коричневой горькой дряни, в глазах внезапно потемнело, стены опрокинулись, и очнулся он лишь с приходом Алика, встревоженного тем, что Георгий Иванович давно его не окликал.
Алик, уже второй месяц находившийся в особняке Медведя неотлучно, поднял иссушенное болезнью тело и осторожно уложил на постель. Медведь пришел в себя, понял сразу, что дни его окончательно сочтены, а также и то, что медлить больше нельзя. И он приказал сообщить Ангелу о том, что надо созвать большой сход, который последний раз собирали много лет назад, когда молодого Варяга приняли в число главных…
Алик переспросил:
— Всех? И Варяга тоже?
— Особенно его. Проследи, чтобы все собрались: и Гу-ро, и Граф, и Лис, и Федул — все. Я хочу сообщить нечто важное, может, самое важное для всех. А сейчас дай мне стакашек водки, что-то мне опять поплохело.
— Не стоит, Георгий Иванович. Доктор же предупреждал, что много пить тебе — чистая смерть. Рюмку могу, не больше.
— Снявши голову, по волосам не плачут, — ухмыльнулся Медведь, отлично знавший, что он и так умирает. Но снисходительно согласился: — Ладно, давай рюмку. Потом еще принесешь.
Вечером пришел врач, по требованию Медведя оставил какие-то таблетки. Наутро Медведь чувствовал себя почти как прежде: почти энергичным, почти бодрым, почти здоровым.
А в субботу, к полудню, собрались все. Приехал и Варяг, которого после той давней тайной операции в лицо знали, помимо Медведя, только Алик и Ангел. Поэтому на незнакомого фраера в галстуке косились все.
Когда Медведь вышел к законникам, все увидели то, что он уже не замечал. К ним вышел не Георгий Иванович, а его тень. Скулы обтянулись, нос заострился, глаза запали и почернели, — во главе стола уселся живой труп. Лишь голос прозвучал властно, твердо, когда Медведь неожиданно для всех указал Варягу место рядом с собой, по правую руку.
Вновь все напряженно переглянулись, но смолчали. Если Медведю надо сажать выше всех этого гладкого фраера, значит, на то его воля.
— Алик, распорядись, чтобы принесли всем выпить, закусить… — сказал Медведь и оглядел законников, уместившихся за большим столом. Лис в недоумении почесывал свою рыжую, вечно всклокоченную шевелюру. Федул, не признающий костюмов, сидел в байковой рубашке навыпуск и штанах, похожий на тракториста, кем он и был в юности, пока не попал в колонию за ограбление дома председателя колхоза. Граф, недовольно косившийся на сидящего подле Медведя моложавого парня в дорогом костюме, старался придать лицу отсутствующее выражение. А Гуро удавалось казаться безразличным, — ковырялся спичкой в ухе, делал вид, что окружающее его совершенно не интересует. Да, все собрались и все ждут: Силач, Муха, Красавчик, Грек, Цапля — все, в общем.
Федул первым спросил:
— Зачем нас позвал, Георгий Иванович?
— Алик, в столовой все готово? — бросил глухо Медведь. — Можно начинать?
Он еще раз оглядел всех, заново оценивая каждого. Не должно быть случайностей, все необходимо предусмотреть.
— Я позвал вас вот для чего… — Медведь взял рюмку со стола и выпил. Все молча с вниманием ждали. — Я уже не жилец. Сегодня-завтра уже не встану. Костлявая никого не минует, тут уж ничего не поделаешь. Я хорошо пожил, грех жаловаться, каждому бы такую жизнь. Хочу и уйти достойно. Я собрал вас для того, чтобы вы все, главные воры страны, справили по мне поминки. В столовой уже накрыт стол, а я хочу при жизни видеть, как меня провожают в последний путь. Пейте, ешьте, чтобы мне там было спокойнее.
Все переглянулись. Услышанное было неожиданным. Конечно, Медведь был уже не жилец, это все знали, но каждый еще надеялся, что как-нибудь все еще продлится в тиши и спокойствии. Потому что смерть любого смотрящего по региону всегда вызывала катаклизм — большего или меньшего масштаба. Каждый новый хозяин либо прореживал ряды воров, устраняя неугодных ему, либо стремился перекроить сферы деятельности. И то и другое было чревато скандалами, обидами, а то и стрельбой и большой кровью. Что уж говорить о смерти смотрящего России…
Все как-то даже не обратили внимания на причуду Медведя: устроить при жизни собственные поминки. Лишь позже до всех дошло, что бы это значило, — и все зашевелились, стали переглядываться.
Молча перешли в столовую. Стол ломился от яств. По русскому обычаю всех обнесли кутьей, потом подали блины с медом. А дальше стали выбирать по вкусу.
— Я хочу, чтобы похоронили меня где-нибудь вдали от города, на каком-нибудь дальнем кладбище. Тем более что, как вы все знаете, на Ваганьково уже есть одна могила моя, но та фиктивная, а я хочу чтоб настоящая была подалее от столицы. Я ведь никогда не любил городской суеты, чужого любопытного глаза. И пуще всего не любил, чтобы смотрели на меня во время сна. Вот хочу, чтобы мой вечный сон не тревожил никто посторонний. И пусть о моей могиле знают немногие — только вы, только вас буду ждать там на свидание… И надпись на камне сделайте простую: «Здесь лежит Медведь». И все.
Выпили и за это. Потом, отложив вилку, Граф обвел взглядом братву и спросил о том, о чем думали все:
— Георгий Иванович, есть еще вопрос. Может, один из самых главных. Кто останется после тебя? — Он еще раз обвел глазами всех и неопределенно махнул головой. — Конечно, мы и сами можем решить это дело. Свято место пусто не бывает. Но могут начаться разборки. Так что за тобой слово: кого хочешь оставить после себя?
Все одобрительно зашумели. Вопрос действительно был серьезный и занимал всех. Кто будет верховным судьей и хозяином большого общака после Медведя? Каждый прикидывал себя на это место, думал о других, сопоставлял. И потому неожиданным оказались слова умирающего, сказанные слабым, но твердым голосом.
— Раз вы сами спросили, я отвечу. Но прошу обдумать, прежде чем высказываться… — Он помолчал. — А оставить после себя я решил вот этого парня.
И указал на Варяга. Наступила мертвая тишина. Все сидящие за столом уставились на Варяга, Медведь и Варяг смотрели на воров.
— Что же это?.. — тихо крякнул Федул и осекся: видно, был ошарашен.
— Да, Медведь, разъясни! — вскрикнул Граф. — Что-то мы не понимаем тебя. Зачем нам нужен человек со стороны, зачем нам варяг? Неужели среди нас нет достойного?
— А ведь ты угадал, Граф, — слабо усмехнулся Медведь. — Не я, а ты сказал. Я хочу оставить после себя — Варяга.
Владислав буквально кожей почувствовал обжигающие взгляды четырнадцати пар глаз. Лишь Медведь смотрел не на него, а на остальных. Он думал, что если сейчас ситуация не переломится в пользу Варяга, дело может закончиться кровью. Не сегодня. Может быть, даже не сразу после его смерти. Но закончится обязательно. Кто-кто, а он, Медведь, знал. Не раз и не два проходил в его присутствии подобный передел власти, покуда он сам не стал во главе смотрящих. За время его правления все отвыкли от разборок — но тем кровавее будет следующая. Этого надо было избежать во что бы то ни стало.
— Все вы знаете Варяга. Помните его. Славный вор, достойный. Все вы принимали его на нашем сходе. Мы готовили своего законника для работы в совсем других сферах, чем раньше. Варяг справился с порученным ему делом. И вот он перед вами.
— Не знаю, — засомневался Федул. — Давно о Варяге не было ни слуху ни духу. Давно его никто не видел. Этот, что ли, Варяг? Не больно-то похож, как я помню…
— Верно, Федул, — кивнул Медведь. — Не больно. Мы сделали ему пластическую операцию, сварганили ксивы новые, даже наколки воровские свели. Кроме одной, самой важной…
— Мало ли!.. Ну и что, что операция? — не унимался Федул. — На взгляд-то — фраер есть фраер.
— Пусть он сам о себе расскажет, — подал голос Лис. — Чем все это время занимался? Чем может быть полезен нашему делу?
Владислав глянул на Медведя, точно искал поддержки, и начал спокойно:
— Я, люди, директор научного института. Доктор экономических наук, занимаюсь международной экономикой. Параллельно у меня крупный бизнес — производство, банки, нефть, бензин, казино… Все легальное. Я не «крышую», я сам занимаюсь бизнесом. А чем могу быть полезен сходняку? Думаю, многим. Во-первых, предлагаю сменить наши приоритеты и перестроить нашу работу с внутреннего рынка на внешний. Я имею в виду Европу. Нам уже пора подумать о том, чтобы вытеснить окопавшиеся там мафиозные кланы. Восточная и Южная Европа уже созрела принять нас, особенно Польша, Чехословакия, Греция, Кипр, но нам надо шевелиться. Что касается России, то тут сейчас главное — взять под контроль банковскую систему. Много банков России уже под моим контролем. Но я один не могу. Мне нужны партнеры…
— Да что ты несешь, Варяг! — недовольно рявкнул с дальнего края стола Паша Сибирский. — У меня в Красноярске под крышей местные отделения СБС-Агро уже стоят!
