и из СМЕРШа? – не поверил он.
В ответ Ольхин, Волошко и Завьялов протянули майору удостоверения.
– Действительно! – удивился майор. – Первый раз встречаюсь с вашей службой. Слышать слышал, а вот видеть не приходилось.
– Ну вот и увиделись, – улыбнулся Ольхин. – Мы к вам по делу.
– Понятно, что не на именины, – проворчал майор. – Хотя и не понимаю, какие у нас могут быть шпионы? Может быть, я? Или мои подчиненные? Ну, так мы все здесь раненые. Оттого и не на фронте. Но это все равно лучше, чем валяться в госпиталях. Вот подлечимся – и опять на фронт. Ну так где тут у нас шпионы?
– А вот сейчас мы вам объясним… – начал было Волошко, раздраженный словами и поведением майора, но Ольхин его перебил:
– Я прекрасно вас понимаю, – мягко сказал он. – Я сам три месяца провалялся в госпитале. Да и они, – он кивнул на Завьялова и Волошко, – также там побывали. Так что мы с вами на равных. А дело у нас к вам вот какое… Причем дело секретное. То есть о нем в вашем заведении должны знать только вы и больше никто. Надеюсь, вы понимаете.
– Что такое режим секретности, я знаю прекрасно, – все так же угрюмо произнес майор. – Премного тому обучен!
– Вот и чудесно! – все тем же мягким тоном произнес Ольхин. – Тогда слушайте. Нам нужно просмотреть дела тех людей, которых вы отправили в действующую армию в последнее время. Всех симферопольцев, – уточнил он.
– Прямо-таки всех? – хмыкнул майор. – Народу-то хватает.
– Что ж поделать? – развел руками Ольхин. – Будем рыться в ваших бумагах, пока не найдем того, кто нам нужен.
– А кто вам нужен? – спросил майор. – Я это к тому, что, может, вам и рыться не придется. У нас – порядок. То есть все строго по алфавиту. Так что вы называете мне фамилию, а я вам предоставляю нужное дело. Только и того!
– Черт! – восхищенно произнес Волошко. – А ведь и в самом деле! Ведь это сколько времени мы сэкономим!
– Отлично! – обрадовался и Ольхин. – А тогда, прежде чем мы назовем вам фамилию, ответьте нам на парочку вопросов.
– Я вас слушаю, – сказал майор.
– Вы как-то проверяете тех, кто приходит к вам и заявляет, что хочет записаться в армию? – спросил Ольхин.
– Разумеется, – ответил майор. – Обязаны проверять. Таков приказ. А то ведь всякие могут прийти…
– Вот именно, – сказал Ольхин. – Ну, а как обстоит дело на практике? Да вы говорите как есть. Дело-то у нас общее.
– А вот практика – хромает, – вздохнул майор. – Да и как иначе? Нас-то всего четверо. Я да трое подчиненных. Все с ранами. А народу приходит много. И поди всех проверь. Ведь иного человечка нужно проверять да проверять. Кто он, что он… Недели, а то и месяцы потратить. Нет, конечно: того, кто вызывает у нас подозрения, мы отстраняем и сообщаем о нем либо в разведку, либо в вашу организацию. Таков приказ. А тех, кто не вызывает у нас подозрений – тех, конечно, оформляем. Да и как не оформить! Дело-то, помимо всего прочего, политическое!
– Этот, значит, подозрительный, а вот этот – благонадежный, – покрутил головой Волошко. – Ну, и как вы это определяете? По каким таким приметам?
– Индивидуально, – недовольно пояснил майор. – Беседуем. Проверяем документы…
– Понятно, – сказал Ольхин. – Ну что ж, тогда поищите в ваших закромах дело красноармейца Афанасия Рыбакова.
– Подождите здесь, – сказал майор и вышел.
– Если он принесет нам нужные бумаги, – сказал Волошко, – то ведь это… Ведь это же – верный след!
– Погоди радоваться, – сказал Завьялов. – А то как бы не пришлось разочаровываться.
– Оно, конечно, так, – согласился Волошко. – Но ведь очень хочется…
Майор вернулся минут через десять. В руках он держал тощую серую папку.
– Вот, – сказал майор, – дело новоиспеченного красноармейца Афанасия Рыбакова. Есть, оказывается, у нас такой…
Ольхин, Завьялов и Волошко переглянулись между собой. Затем Ольхин осторожно, как бы не веря своей удаче, взял папку из рук майора и кивнул Волошко и Завьялову: присоединяйтесь, мол, и вы к изучению дела воина Афанасия Рыбакова. Поглядим, кто скрывается под этим именем.
– Угу, – сказал Ольхин, просмотрев несколько бумажек, имевшихся в деле. – Значит, Рыбаков Афанасий Васильевич… Живой и здоровый. Ну-ну… Скажите, а можно ли узнать, в какую именно часть направлен этот боец?
– Нужно глянуть в других документах, – сказал майор.
– Гляньте, – попросил Ольхин.
Майор опять вышел.
– Как-то даже и не верится, – в задумчивости произнес Волошко. – Неужто это и есть тот самый человек, которого мы так хотим увидеть? Неужто это Улыбка?
– Вот когда увидим, тогда и разберемся, тот он или не тот, – сказал Завьялов. – А сейчас чего гадать?
– Думаю, что он и есть, – сказал Ольхин. – Потому что вряд ли отыщутся в одном городе два Афанасия Рыбакова. Хотя, конечно, всякое бывает…
Вернулся майор.
– Красноармеец Афанасий Рыбаков направлен в действующую часть номер… – майор назвал номер воинской части. – Там, вероятно, и находится. Если, конечно, жив…
– И где же сейчас геройствует эта часть? – спросил Ольхин.
– Это не ко мне, – развел руками майор.
– Узнаем, – сказал Ольхин. – Это не так и сложно. А вам, товарищ майор, огромное спасибо за помощь. Очень вы нам облегчили задачу. Прямо-таки до невероятности. Вы хотели что-то спросить?
– В общем, да… – нерешительно произнес майор. – Но думаю, что…
– Правильно думаете, – улыбнулся Ольхин. – Бывают такие вопросы, на которые ответ нежелателен.
– Я понимаю, – кивнул майор.
– Тогда мы уходим, – сказал Ольхин. – Да, а эту папочку мы забираем с собой. А вам желаем поскорее залечить ваши раны.
– А вам – не получать новых, – сказал в ответ майор.
23
Воинская часть, в которую был направлен красноармеец Афанасий Рыбаков или кто там скрывался под этим именем, находилась не так и далеко от Симферополя – отвоевывала у фашистов города Судак и Феодосию.
– Надо поторопиться, – сказал Ольхин. – А то ведь тут дело такое. Сегодня батальон под Феодосией, а завтра его перебросят невесть куда. Ищи
