«Полковник умен», – глядя в лепной потолок гостиничного номера, думала Марина, вспоминая последний инструктаж, который проходил во дворике ее дома, залитом беспощадным солнцем.
Тогда полковник сказал:
– Знаешь, Барби, у меня есть решение этой проблемы. Тебе нужно лишь разобраться в деталях, а все остальное я уже продумал.
– И какое же это решение, полковник?
– Решение простое, как монета, – полковник извлек из кармана серебряный динар, подбросил в воздух. Марина проследила за коротким полетом сверкающей монетки и, когда та мягко шлепнулась на ладонь полковника, перевела на собеседника взгляд, ожидая развития мысли. – На земле нет ни одного человека, у которого не было бы родителей. – …
– Абсолютно верно, полковник, – подтвердила банальнейшую истину Марина.
– У человека может не быть детей, но родители у него обязательно имеются или имелись. Так вот что я тебе скажу, запомни это. Десять лет назад, шестнадцатого января, у твоего объекта умерла мать. Я изучил его биографию, изучил его повадки, и иногда мне кажется, что я знаю его характер лучше, чем свой собственный.
Так вот, его мать была хорошей женщиной, а твой объект является любящим сыном. Он может забыть обо всем, но о годовщине смерти матери он не забудет никогда и ни за что. Я это проверял, уточнял. Он несколько раз в году приезжает на кладбище к ее могиле. А как ты понимаешь, Барби, на кладбище к матери не ездят с многочисленной охраной. Так что там ты его сможешь подкараулить.
И вот тут Барби поняла: решение действительно простое. Простое до гениальности. Она не смогла скрыть своего восхищения.
– Браво, полковник!
.Полковник самодовольно улыбнулся.
– Я не зря ем свой хлеб, не зря получаю большие деньги. Мой мозг, – полковник провел ладонью по выпуклому лбу, – не уступит какому-нибудь мощному компьютеру, а то и превзойдет его… Только, Барби, разведай все, изучи местность, продумай детали… Впрочем, не тебя мне учить. Стрелок ты замечательный, я в этом убедился после твоего римского выстрела. Я уж было начал сомневаться, думал, ты потеряла форму, но после того, как ты лишила жизни Аль-Рашида, я вновь в тебя верю.
Слушая полковника, Марина машинально кивала, напоминая китайского болванчика. Ей льстила похвала, но предстоящая поездка на родину все еще казалась сказкой. Она не верила, что в самые ближайшие дни окажется в Москве, будет вдыхать морозный воздух, увидит нарядные новогодние елки, сможет пройти по улицам своего детства и юности, опять встретится с тем, что давно уже стало лишь снами, лишь воспоминаниями.
А потом они сидели в доме и под виски обсуждали технические подробности.
– Оружие, Барби, получишь на месте, в Москве.
Машину и все остальное – паспорт, документы – в смысле, документы на автомобиль, – там же. Вот телефон нашего человека в Москве. Можешь быть спокойна, человек верный. Но если тебе покажется, что он может как-то, чем-то помешать…
– Можете не продолжать.
– Молодец, ты сама все поняла: чем меньше людей будет знать о твоем приезде, тем лучше для дела.
– И для меня.
После этого полковник объяснил, каким способом Марине проще всего и надежнее покинуть Россию:
– Если не удастся двигаться в южном направлении или восточном, то постарайся добраться до Санкт-Петербурга. Держи координаты, – полковник подал маленькую глянцевую карточку торгового представительства, на которой было несколько телефонов и несколько фамилий, – тебе помогут, все устроят. Это проверенные люди, они меня еще никогда не подводили. На них можешь положиться. Им уже заплачено, – уточнил он. – Естественно, они не знают о времени твоего приезда.
Пароль прежний: «Аллах помнит о своих правоверных».
И ответ прежний. Видишь, дорогая, я продумал все.
Но самое главное должна сделать ты – ты поставишь точку.
– Полковник, это не точка, это жирный крест.
– Называй как хочешь, главное, ликвидируй своего объекта. Тут уж никаких скидок для тебя не предусмотрено.
– Но учтите, это мое последнее дело.
– Да-да, мы же с тобой об этом говорили. Куда ты собираешься потом?
Марина неопределенно пожала плечами.
Полковник ухмыльнулся:
– Это твое право, Барби, не посвящать меня в свои личные планы. Поступай как знаешь. Меня и это устраивает.
– Меня тоже…
Финансовую сторону задания они оговорили с удивительной легкостью: Барби просто назвала сумму, а полковник ни секунды не артачился. Он выдал аванс, значительно превышающий прежние гонорары.
* * *
Марина вспоминала этот разговор в последнее время по несколько раз в день, а иногда даже ночью. Ее настораживала чрезмерная покладистость и любезность полковника.
"Неужели он решил меня убрать? Но я столько для него сделала… А с другой стороны, я слишком много знаю и поэтому становлюсь опасна. Самое интересное, как он намерен это осуществить? Вполне возможно, люди, чьи телефоны он дал, получили задание ликвидировать меня. Но я не так глупа и не попадусь на эту удочку – я не поеду через Санкт-Петербург и не собираюсь возвращаться в его долбаную страну. Я исчезну.
Лишь позвоню полковнику и предупрежу, что если оставшаяся часть денег не будет переведена на мой счет, то он рискует получить пулю в висок. Вряд ли он думает, что я промахнусь. Так что, надеюсь, разойдемся мы с миром".
Марина легко вскочила с кровати, подошла к окну, долго любовалась зимним московским пейзажем.
Отсюда, с высоты десятого этажа, заснеженная столица виделась благодушной, флегматичной. Она дремотно ворочалась в своих белых перинах, внушая умиротворение и лень.
Однако Марина не поддалась этому настроению.
«За дело!» – скомандовала она себе.
До шестнадцатого января было достаточно времени, но требовалось еще получить оружие и разобраться с обстановкой на кладбище. Марина быстро оделась и вышла из гостиницы. Из таксофона на Комсомольской площади она позвонила по номеру, который дал ей полковник, и услышала приятный мужской голос. Судя по голосу, мужчине было не больше тридцати лет.
Марина назвала пароль, услышала отзыв и назначила встречу: через полчаса у кинотеатра «Перекоп».
– Я буду в «вольво», модель девятьсот сороковая, цвет синий, номер 315, – сообщил собеседник.
«Хм, здешний человек полковника неплохо упакован, если разъезжает на девятьсот сороковой „вольво“», – заключила Марина.
Ровно через тридцать минут она открывала дверцу чернильно-синей «вольво».
Сидящий за рулем молодой симпатичный мужчина с двухдневной щетиной на лице смотрел на Барби с нескрываемым интересом.
– Меня зовут Михаил, – сказал он, целуя руку Марине.
– А меня – Марина.
– Вы очень хорошо говорите по-русски. Вы русская?
– Да.
– Что я должен для вас сделать?
– Мне нужна винтовка с оптическим прицелом, а также машина и документы на нее.
– Завтра утром все это будет у вас.
– Что значит, у меня?
– Куда скажете, туда я вам и доставлю.
– А это не опасно – ездить по городу с оружием?
– Волков бояться – в лес не ходить.
– Ну раз так, то так. А что вы меня разглядываете, будто бегемота в зоопарке?
– Ко мне впервые по такому делу обращается женщина, к тому же такая красивая. Я удивлен.
– В жизни всегда есть место чему-нибудь удивительному.
– Куда едем сейчас?
– Сейчас – на Ваганьковское кладбище.
– А что вы там собираетесь делать, если не секрет?
– Просто хочу походить, посмотреть. Вы меня подождете у входа.
– И сколько я должен ждать?
– Пока я не вернусь.
– О'кей.
Зачем приехала в Москву эта женщина, Михаил, естественно, не знал, но был обязан беспрекословно выполнять все ее пожелания, просьбы и распоряжения.
От полковника Михаил получал немалые деньги, и лишаться такого источника дохода не входило в его планы. Барби была уже пятым человеком, поручения которого Михаил выполнял в России. Сам он жил здесь, работал в совместном предприятии, регулярно выезжал за границу, где и происходили встречи с людьми полковника, которые снабжали его инструкциями и деньгами.
Пробившись сквозь удручающе плотные автомобильные пробки, они подъехали к Ваганькову.
– Вот и кладбище. Оно огромно.
– Я это знаю.
Марина вышла из машины, купила у входа две гвоздики и с ними вошла в ворота. На кладбище в этот зимний день было немноголюдно. Снег лежал почти нетронутым и поражал ослепительной белизной.
По безмолвной узкой аллее среди могил Марина удалялась в глубь кладбища. Вскоре она отыскала место, которое указал ей на плане полковник.
«Черных Мария Егоровна», – прочла Барби на мраморном надгробии.
Весь вид и размеры пафосного могильного монумента никак не вязались с лицом изображенной на памятнике пожилой женщины – простым и добрым крестьянским лицом.
Могила была очищена от снега, заботливо ухожена; создавалось впечатление, будто внутри ограды уборку произвели только что.
