Сзади шмыгнули в соседнюю комнату женщины, за ними поспешил Анзор, а Чичер стоял в дверном проеме и наблюдал. И пока ни во что не вмешивался.
– Оп-па! – крякнул Бугров и швырнул своего противника на пол, и в тот же миг получил от него мощнейший удар ногой в живот из положения лежа, пошатнулся и осел на колени. Чичер улыбнулся – «по очкам» отец Василий и Виктор Сергеевич определенно проигрывали.
И тогда священник пошел на хитрость. Он отступил к дивану, а когда оба противника последовали за ним, оставив Бугрова за спиной, отец Василий навязал многоходовую «игру» с ложными выпадами, уходами и перемещениями. Но оставшийся за спиной бойцов Бугров непонимающе тряс головой, покачивался, даже схватился рукой за кресло, но встать с колен не мог.
Священник пропустил один удар, второй, ударил снова, опять пропустил... Ему почти удалось вывести одного из бойцов из строя, но опять-таки «почти». Боец на удивление быстро оклемался, и попу снова пришлось выдерживать эту чудовищную по своей нагрузке «игру».
В кармане у Чичера затренькал мобильник, один из бойцов на долю секунды отвлекся, и священник мгновенно воспользовался этим и сшиб его с ног. Второй сразу же отступил. Но Бугров уже поднялся с колен, и вдвоем с попом они быстро зажали в угол и второго. «Господи! Лишь бы Чичер не подключился!» – мелькнула в голове отца Василия отчаянная мольба.
– Уходим! – распорядился Чичер, стремительно и мощно поставил упавшего на ноги и так же стремительно двинулся к выходу.
Снова завизжал во дворе, видно, попавший под ноги, ни в чем не повинный Пушок, снова хлопнула калитка, а священник и Бугров стояли и недоуменно переглядывались.
– Не понял! – мотнул головой Бугров. – Что за цирк?
– Ты думаешь, я сам что-нибудь понял? – невесело хмыкнул поп и промокнул разбитую губу рукавом рясы.
Бегство было настолько внезапным и внешне немотивированным, что оставалось лишь развести руками.
Сзади и сбоку от них с грохотом полетели на пол стекла, в дверях вырос человек в «бронике», и священник с ужасом осознал, что со всех сторон на них смотрят черные стволы.
– Всем на пол! – заорали от входа.
Бугров и поп рухнули, как стояли.
– Ноги врозь! Руки за голову!
Священник торопливо исполнил команду.
– Готово?
Голос был знакомый.
По комнатам загрохотали тяжелые армейские ботинки, кто-то сдвинул в сторону диван, заглянул в лицо священнику, а потом и Бугрову...
– Его здесь нет.
– Вижу, – все тем же знакомым голосом зло произнес подполковник ФСБ Карташов и внезапно перешел на крик: – По машинам! Первое на мост! Второе на трассу! Третье – соцгородок!
Отец Василий бросил взгляд в сторону дверей. Бронированные и камуфлированные ребята исчезли.
– Встать! – жестко скомандовал Карташов. – Давно он ушел?
– Чичер? – сглотнул поднимающийся с пола священник.
– Да! Вашу мать!
– За четверть минуты до вас. Им по мобильнику позвонили...
Карташов снова матюгнулся и исчез за дверью. Из соседней комнаты осторожно выглядывал Анзор.
– Блин, мужики, – расстроенно произнес он. – А кто теперь мне стекла будет вставлять?
– Руки есть, вставишь, – мрачно отреагировал Бугров. – И чтоб пацан твой завтра после школы был на построении, в школе место сбора уже знают.
Анзор печально кивнул.
* * *
Оставлять Ольгу с Мишанькой у Анзора отец Василий уже не хотел. Особенно увидев, как рады домашние Ольгиному отъезду. Хотя понять их было можно: натерпелись люди страху.
И поэтому он быстро отвез жену и сына в больницу к Косте и поручил главврачу. Костя удивился, но возражать не стал. Наверное, потому, что ему оставаться каждый вечер одному в его огромном пустом доме было еще хуже. А отец Василий вышел из больницы и побрел по городу, осмысливая то, что увидел.
Теперь сомнений в том, что на Чичера в органах кто-то работает, не оставалось. Причем, не просто в органах, а конкретно в московской группе. Кто именно, судя по всему, не ведал даже Карташов.
Это объясняло неуязвимость мерзавца районного масштаба; это же означало, что Чичера будут предупреждать всякий раз, а следовало из этого то, что Чичер будет опасен еще неопределенное время, а поп все это время будет дергаться на всякий шорох и спать вполглаза. Его это ни в коей мере не устраивало.
И тогда он плюнул на все свои страхи и субординацию, прикинул свои реальные возможности и прямиком отправился в Союз ветеранов.
* * *
– Вы что, батюшка, хотите и нас в это дерьмо втянуть? – с ужасом посмотрел на священника председатель Союза.
– Да, – признал отец Василий. – Там работы немного. А чекистам я доверять не могу.
– И речи быть не может, – затряс головой председатель. – Мои ребята свое отмантулили. Пусть его ищут те, кому положено.
– Я же не заставляю вас собственноручно этого подонка ловить, – усмехнулся священник. – И сам я этого делать не собираюсь. Но чекисты могут и облажаться, а я точно знаю, где могли остаться его следы.
Он не хотел говорить о своих главных подозрениях в адрес чекистов – зачем человека пугать...
– И где эти следы? – попытался съязвить председатель Союза, но вышло это неубедительно – страх выдавал его с головой.
– Восьмое отделение Софиевского совхоза, – прокашлялся отец Василий. – На складах с порченым комбикормом. Вонища, конечно, там жуткая, но Чичер там был и даже что-то делал.
– И вы думаете, чекисты могли что-то пропустить? – подключился к разговору молчавший доселе заместитель председателя. – Ну, в смысле, не заметить...
– Конечно, – хмыкнул священник. – Вспомни сам, как из Афгана джинсы вывозил... Вспомнил? А ведь шмонали...
Насчет джинсов отец Василий брякнул наугад. Но попал в точку. Зампредседателя покраснел от удовольствия.
– Особисты бы в жисть их не нашли...
– О чем и разговор, – кивнул священник. – Так что давайте созывайте ребят и поехали прочесывать...
– Исключено, – решительно покачал головой председатель. – И не мечтайте.
– Жаль, – приподнялся над столом отец Василий. – Только вы, кажется, забыли, что именно вы и дали дорогу этим ребятам: и Баче, и Чичеру. А раз так, то и моя совесть будет чиста.
Ветераны недоумевающе уставились на попа.
– Вас ведь Карташов про денежки Бачины спрашивал? – ехидно поинтересовался поп.
Мужики густо покраснели.
– Ясно, что спрашивал, – устало махнул рукой священник. – И спрашивал, и обещал глаза закрыть, если следствию поможете... Вот только я вам такого обещания не давал, и на суде обязательно выступлю. Возможно, с собственным иском.
Мужики офигели. Такой подлости они от местного священника никак не ожидали. Разумеется, Бача покровительствовал Союзу. И квартиры наиболее заслуженным, то есть, нужным, членам Союза покупал, и в бизнесе участвовал... Чтоб не задавали лишних вопросов. И если фээсбэшники и могли сдержать обещание и в награду за сотрудничество с органами следствия закрыть глаза на некоторые грязные денежные вопросы, то ведь поп и впрямь такого обещания не давал. А значит, финансовое благополучие Союза могло треснуть по швам.
– Ну, ты... Ну, вы... – не мог разродиться председатель.
– Все просто: если поможете, значит, и я шорох наводить не буду, – пожал плечами отец Василий. – А не поможете... что ж, я предупредил.
Воцарилось молчание. Тягостное. Долгое.
– Ладно, – выдохнул, наконец, председатель. – Когда едем?
– Сегодня.
* * *
Отец Василий поехал в отделение на своей машине. Конечно, угнаться за новенькими «Рено» и «Мерседесами» верхушки Союза он не мог, а потому все эти «Рено» и «мерсы» послушно телепались за ним в хвосте, а водители, надо полагать, на первом десятке километров исчерпали весь свой запас ненормативной лексики. Но не считаться с волей председателя они не могли, а воля была выражена до предела ясно – батюшке, как человеку, безусловно, хорошему, да и просто нужному, надо помочь.
Потом были все те же склады с перепревшим комбикормом, шесть часов беспрерывного и очень тщательного досмотра окрестностей, матюги, ненужные вопросы и снова матюги, а потом даже священник был вынужден признать: это пустышка. Да, Чичер здесь был и, судя по словам одного из его людей, даже принимал какой-то неведомый «груз», но теперь на складах пусто, на близлежащей свалке сельхозтехники пусто, и вообще во всех окрестностях пусто.
– Ну что, батюшка, еще какие-нибудь поручения будут? – не без издевки поинтересовался взопревший и насквозь провонявший комбикормом председатель.
Священник печально покачал головой.
– Тогда мы поехали, – хмыкнул председатель и повернулся к своим ребятам. – Поехали, мужики!
Парни, все два десятка, забрались в машины, и вскоре машины, подняв тучу пыли, скрылись за ближайшей рощей, а священник остался один. Медленно садилось за горизонт огненно-красное солнце, свиристели птахи, пахло комбикормом и навозом...
