– Ничего-ничего... – откашлявшись, произнес отец Василий. – Просто я вспомнил...
– Что?
Вряд ли милиционер хотел в действительности знать, что вспомнил его нежданный ночной собеседник. Скорее, это было проявление вежливости.
Отец Василий задумался. Вопрос был задан. И не только милиционером, но и им самим. Там, внутри.
– Вы знаете, – на ходу начал сочинять он, – я сегодня заходил в Союз ветеранов и оставил в коридоре на подоконнике требник. Вот и вспомнил.
– Так сходите и заберите! – обрадовался милиционер. – Пока не сперли. А то утром понавалит народу... Хрен потом отыщете!
– Да не стоит... – начал смущенно отпираться отец Василий. Ему стало стыдно за свою маленькую ложь.
– Сходите, я вам говорю. Может быть, еще лежит...
Отец Василий отпирался и так, и эдак, пока не понял: тот просто хочет сделать ему что-то хорошее. Так сказать, в рамках компетенции. И думать не думает, что Союз находится на десятом этаже.
– Ладно, – кивнул он. – Я схожу. Спасибо.
Он прошел в холл, обнаружил, что лифт, само собой, на ночь отключили, и вдруг подумал, что господь недаром навел его на это воспоминание о страхе Чичера, и, возможно, ему и впрямь стоит подняться на десятый этаж. И тогда отец Василий прокашлялся и пошел.
* * *
Он шел медленно, не торопясь, и чем выше поднимался, тем сильнее охватывало его необъяснимое чувство тревоги. И уже на девятом этаже он понял, есть! Там, наверху, что-то творилось.
Стараясь не дышать, священник поднялся на десятый этаж, осторожно вышел в коридор и прислушался. Что-то ритмично шумело, но откуда именно исходил шум, он определить не смог.
Тогда он пошел по коридору, останавливаясь возле каждой двери, пока не добрался до дверей Союза ветеранов, расположенного в самом конце коридора. Прислушался. Да, шум был, но он доносился не из-за дверей.
Священник огляделся. Создавалось впечатление, что шумит где-то наверху, но выше десятого был только техэтаж.
«Наверное, вентилятор работает», – успокоил себя отец Василий, и в тот самый миг, когда он решил начать спуск, сверху донесся голос. Нормальный человеческий голос. Внутри у него похолодело.
Священник нервно огляделся и увидел почти напротив дверей, ведущих в Союз, другую дверь – из тех, за которыми скрываются кладовки для уборщиц и завхозов. Он подошел и потянул ручку на себя. И дверь открылась.
Шум стал сильнее раза в три. Нет, он по-прежнему был достаточно слаб, но он был, и голос тоже слышался – резкий и властный голос уверенного в себе человека.
Отец Василий глубоко вдохнул и решительно шагнул вперед. Касаясь рукой стены, он прошел метра четыре, обнаружил под ногой лестницу, поднялся на два пролета вверх и увидел перед собой еще одну дверь. Он встал за ней и приложил ухо к дощатой поверхности.
– Сырье хреновое, блин, – сказал человек.
– Уж какое нашли, – ответили ему.
Сердце священника забилось, как птица в клетке – он узнал... Чичера.
– Не-е, блин, это не сырье...
Что-то заскрежетало, шум внезапно стих, и послышался крутой мат.
– Блин! Кажется, опять редуктор полетел!
– Я тебе дам «опять»! Двух месяцев не прошло, как меняли!
– Я же тебе говорил, он не подходит!
Голоса отдалились, видимо, люди зашли за какое-то препятствие, и отец Василий нащупал ручку и осторожненько потянул. Дверь приоткрылась.
Перед ним находилось огромное, забитое вентиляторами, какими-то регистрами и прочим нужным в хозяйстве хламом помещение техэтажа. Ни Чичера, ни второго видать не было. Отец Василий просунул голову, взглядом отыскал неплохое укрытие, протиснулся в дверь и через две секунды уже сидел за чудовищных размеров промышленным вентилятором. Зачем он здесь, оставалось только гадать.
– Ну вот... я же говорил... – пожаловались где-то неподалеку.
Мужики начали вполголоса ругаться, выяснять, кто кому и что именно говорил, причем, хотя Чичер откровенно угрожал, второй не сдавался и наезжать на себя не позволял.
– Не, Чичер, ты не прав, – прямо говорил он. – Это техника, а с ней всякое бывает...
Чичер не соглашался, но что именно он говорит, священник не понимал: дикция у главного мерзавца города была такая же омерзительная, как он сам.
«Неужели они здесь тринитротолуол производят? – подумал отец Василий и сам же себя одернул: – Нет, это вряд ли. Место, конечно, хорошее – никто и не подумает, что прямо над Союзом ветеранов, да еще и в „Белом доме“, что-нибудь незаконное делается, но ТНТ вряд ли...»
– Ты мне голову не морочь! – неожиданно высоким голосом заверещал неподалеку Чичер. – А то я тебе устрою!
«Так... а чего я, собственно, здесь сижу? – неожиданно для себя подумал отец Василий. – Тоже мне Пинкертон нашелся! Надо Карташову звонить. И дело с концом!»
– Батюшка! – крикнули от двери. – Вы здесь, что ли?
Священник охнул – в дверь вошел тот немолодой милиционер.
– Эй! Где вы?! – громко, на весь техэтаж крикнул милиционер.
Священник хотел было выскочить, схватить его за руку, потащить прочь, но не успел... Потому что из-за второго вентилятора вышел сам Чичер.
– Не понял! – проговорил милиционер. – А ты кто такой?
– Слесарь, – спокойно ответил Чичер. – Вот только что вентилятор для дополнительной вытяжки установили.
Он положил руку на огромный агрегат и удовлетворенно кивнул.
– Работает, блин!
– Ничего не знаю... – тряхнул головой милиционер. – В книге допусков никаких слесарей нет. А ну, пошли со мной!
– Какие базары, братан! – рассмеялся Чичер. Он старался сыграть свою роль красиво, с достоинством и так, чтобы не вызвать никаких подозрений.
Милиционер пропустил его к двери и вдруг завелся.
– Я тебе не братан! – рявкнул он и пихнул Чичера в спину.
Тот развернулся. Отец Василий прекрасно видел, с каким неимоверным трудом Чичер держит себя в руках. И тогда милиционер толкнул его еще раз – в грудь.
Чичер слетел с катушек мгновенно. Он побагровел, схватил милиционера за грудки, подтянул к себе и ударил головой в лицо. Тот крякнул и повалился на бетонный пол.
– Я т-те дам, ментяра вонючая! – прошипел Чичер и принялся бить его ногами.
И тогда уже не выдержал поп. Он выскочил из-за своего укрытия, одним ударом сшиб Чичера с ног, помог милиционеру подняться и подтолкнул его к выходу.
– Звоните в ФСБ! – крикнул он. – Лучше сразу Карташову! Быстро!
Его ударили сзади по голове, и священник рухнул грудью на работающий вентилятор, прорвал своим весом брезентовый рукав, отчего его рясу начало мощно сдирать через голову и втягивать внутрь. И когда ему все-таки удалось встать и содрать с головы полы черной одежды, милиционер лежал на полу, залитый кровью, а Чичер шел к священнику с монтировкой в руках.
– Иди сюда, козлина, – злобно морщил он верхнюю губу. – Я щас тебя иметь буду!
Священник принял боевую стойку.
– Не заводись, Чичер, – спокойно произнес он. – Ты попал. Признай это. Утром придет смена, и эту вашу шарашку по-любому найдут. Чем бы вы тут ни занимались.
Чичер рассвирепел еще сильнее. Он стиснул зубы и кинулся на священника с такой яростью, словно именно поп и был причиной всех его бед и неудач.
– Полегче, братан! – пропустил его мимо себя священник и угостил знатным ударом по почкам.
Чичер покатился по бетонному полу, пока не ткнулся лицом в окровавленного милиционера, но поднялся быстро, почти сразу.
– Каспер! – крикнул он, призывая на помощь второго. – Где ты, сука! Заходи сзади!
Отец Василий стремительно огляделся. Рядом никого не было.
– Сдавайся, Чичер! – покачал он головой. – Ты перешел все границы. Пора ответ держать.
– Это ты мне сейчас за все ответишь! – прошипел Чичер.
Сбоку от священника мелькнула невнятная тень, отец Василий отшатнулся и тут же получил мощный удар по плечу. Чем-то тяжелым... Он охнул и повалился на колени. И тогда ему добавил и Чичер.
Они били его попеременно, явно получая удовольствие от этого занятия, и позже, анализируя события, отец Василий придет к однозначному выводу – Чичер понимал, что на этот раз проиграл окончательно, и именно поэтому позволил себе делать не то, что надо бы, а то, чего просила его больная душа.
Чичер давно отбросил в сторону ставшую ненужной монтировку и бил священника руками и ногами, время от времени «перепасовывая» окровавленного попа своему помощнику и снова включаясь в процесс. И отец Василий падал, поднимался, снова падал, отползал, пока не рухнул на покрытую брезентом кубическую конструкцию.
Конструкция как-то странно «съехала», брезент сполз, и отец Василий увидел то, ради чего, похоже, здесь и работала таинственная «машинка». Это были доллары.
Никогда прежде отец Василий не видел столько денег сразу, пусть даже и фальшивых. Стодолларовые купюры были уложены ровными рядами и образовывали аккуратный куб с ребром порядка полутора метров.
– Йо-пэ-рэ-сэ-тэ! – охнул священник и, видя, что и Чичер, и его помощник приостановились, превозмогая боль, кинулся прочь.
