Убил.
Глупое состояние. Он ведь не просто так застрелил первого встречного. Он ведь убил защищаясь. Если бы не он, то его. Простой до банальности расклад.
Гринчук пошел к двери. Медленно пошел.
Автомат лежал на пороге. Уже с подсоединенным магазином. Пустой магазин валялся тут же, рядом. Выходило, что Гринчук успел в последнюю секунду. Но легче от этого не стало.
Убитый лежал на боку, неловко припав спиной к стене.
Молодой парень. Лет двадцати пяти. Кожаные перчатки. Джинсовая куртка. Пробита в двух местах на груди.
Еще одна пуля ударила в лицо. Чуть пониже левого глаза.
Все три пули в мишени, подумал Гринчук. Пять баллов за упражнение.
Кровавый мазок тянулся с высоты человеческого роста и до пола. Так что выходило, что бедняга получил первую пулю в голову. Вторую и третью можно было сэкономить.
Кровь густо вытекала из-под головы.
Гринчук вдруг поймал себя на том, что вытирает правую руку о свои джинсы. Словно пытается стереть грязь. Кровь.
Чушь. Не стоит так переживать. В конце концов – это не первый убитый Гринчуком человек. Второй. Первый был уже лет семь назад, когда… Гринчук тряхнул головой. Это воспоминание не относилось к разряду любимых.
На улицу, приказал себе Гринчук. Просто выйти на свежий воздух и убедиться, что солнце светит, и птички поют. И что кровью и порохом пахнет только здесь, в бильярдной.
В коридоре, перед самым выходом на крыльцо, лежал еще один труп. Лежал он лицом вниз, вытянув вперед руки. В полуметре от правой руки лежал пистолет.
Пуля явно вошла в затылок.
Гринчук осторожно обошел тело и вышел на крыльцо. Михаил стоял чуть в стороне, стоял спокойно, и Гринчук не сразу обратил на него внимание. Сразу в глаза бросилось еще одно тело – давешнего охранника. Он оружия так и не вынул.
Кроме машины Гринчука и Атамана на площадке перед бильярдной стояла видавшая виды «БМВ». Открыты обе правые дверцы. Стрелки, по-видимому, выпрыгнули из машины быстро, положили из пистолета с глушителем охранника, который по привычке сунулся выяснять, кто именно приехал. А потом…
Гринчук подошел ближе. Стекло в дверце со стороны водителя было пробито. Сам водитель запрокинулся на правый бок. Гринчук мысленно провел линию выстрела и только тогда заметил за кустом «опель» Михаила.
Понятно. Гринчук тяжело вздохнул. Михаил опоздал самую малость. Если бы он приехал хотя бы минут на пять раньше. Или даже на минуту… У ребят из «БМВ» не было бы шансов. Был бы жив Атаман, а Гринчуку не пришлось бы никого убивать.
А так…
Вначале подъехала «БМВ», пристрелили охранника. Двое побежали к зданию. Один, с пистолетом, остался на крыльце, типа, прикрыть, а второй, с автоматом, отправился за Атаманом. И тут появился Михаил.
Машина с открытыми дверцами, труп, вооруженный тип на крыльце… И машина Гринчука перед зданием. Михаил раздумывать не стал.
Вначале – водитель. Тип на крыльце замечает опасность и бросается вовнутрь, но пуля догоняет его и сокрушительным подзатыльником бросает на пол. Выстрела в бильярдной не слышно, Михаил это понимает, поэтому на ходу посылает вызов Гринчуку на мобильник.
Но… Маловато шансов было у Гринчука уцелеть. И все-таки…
Поздравляю, сказал себе Гринчук. И вежливо ответил – спасибо. Большое спасибо вам, гражданин подполковник, зато, что вы остались живы. Большое…
Михаил. Что-то оборвалось внутри у Гринчука. Лишь бы…
Гринчук обернулся к Михаилу. Тот продолжал стоять возле крыльца. Неподвижно. Словно маникен.
Ты слово знаешь, сказал Атаман. Если у твоего старлея снова в голове…
Не надо, мысленно попросил Гринчук. Не нужно этого.
Михаил смотрел прямо перед собой. На ствол сосны метрах в трех. Словно увидел что-то важное. И Гринчуку показалось, что губы Михаила шевелятся. Будто он разговаривает с кем-то. Или даже не разговаривает, а словно повторяет что-то про себя, что-то очень важное, чего нельзя забыть.
Гринчук осторожно подошел к Михаилу. Медленно протянул руку и коснулся его плеча. Осторожно. Если у Михаила снова началось ЭТО… Лучше его не провоцировать резкими движениями.
– Миша, – тихо позвал Гринчук.
– Да, – словно сбрасывая дремоту, обернулся Михаил.
Вроде бы все нормально, подумал Гринчук, заглянув в его глаза. Вроде бы…
– Все нормально? – спросил Гринчук.
– Да.
– Точно?
Михаил улыбнулся:
– Все нормально. Просто я…
Михаил сделал паузу, словно подбирая нужное слово.
– Я не люблю убивать. Даже если это и нужно.
– Я знаю, – тихо сказал Гринчук.
Михаил продолжал улыбаться. Гринчуку вдруг показалось, что Михаил просто не может согнать со своего лица улыбку. Что это не улыбка даже, а нервный тик. Гримаса.
– Мишка, – позвал Гринчук.
– Да, Юрий Иванович.
– У тебя все НОРМАЛЬНО? Ты понимаешь, о чем я?
– Понимаю, – кивнул Михаил. – Это не срыв. Я не сорвался. Правда. Неприятно стало. Как тошнота. Стоял и успокаивался. Честно.
Улыбка, наконец, ушла с его лица.
– Хорошо, – тихо сказал Гринчук, отворачиваясь.
Может быть – это действительно нормальная человеческая реакция, а не признак грядущего срыва..
Грянчук взглянул на часы. Пора бы группе и приехать. Совсем службу завалили.
– Миша, будь другом, – попросил Гринчук, – позвони Братку, скажи, что мы задержимся.
Гринчук еще раз оглянулся на «БМВ». Открытые дверцы, мертвый водитель. Водитель. Черт.
Стараясь не суетиться, Гринчук подошел к «БМВ». Вначале глянул через стекло с дыркой от пули, потом обошел машину.
Гренчук оглянулся на Михаила. Тот что-то говорил в телефон. И лицо уже снова приобрело нормальный цвет. Пугающая бледность исчезла.
Гринчук снова взглянул на часы. С минуту на минуту должны были появиться парни из дежурной группы. Они осмотрят здесь все, зафиксируют все на бумаге суконным протокольным языком, который, при всем его идиотизме, имеет одно важное качество – однозначность.
Послышался звук милицейской сирены.
Михаил закончил разговор и спрятал телефон в карман. Гринчук отошел от машины. И тут лицо словно обдало жаром. В него только что стреляли. И он только что убил человека. Это в кино менты мочат супостатов десятками, а потом спокойно рассуждают на темы закона и правопорядка.
Гринчук посмотрел на свои руки. Тело казалось пустым. Мир вокруг слегка покачивался.
Сирена приблизилась.
Когда дежурная машина подъехала к бильярдной, Гринчук уже сидел на деревянной лавочке возле крыльца. Руки он держал в карманах куртки. Не за чем посторонним видеть, что у него дрожат пальцы.
– Привет, – вылезая из машины, сказал следователь из райотдела. – А говорили, что только один жмур.
– Тут двое, один сразу за порогом, один дальше по коридору, а уж в зале – сам Атаман.
Из дежурной машины выбрался кинолог с собакой. Пес, не реагируя на покойников, заинтересованно потянулся к ближайшей сосне. Кинолог не возражал. Он только обернулся к следователю и поинтересовался, что нужно его псине искать.
Следователь посмотрел на Гринчука. Тот развел руками:
– Извините, ребята, по моим сведениям никто никуда не убегал. А если вам необходимо, чтобы кобель кого-нибудь обнюхал – пусть он обнюхает меня. Я до сих пор не уверен, что у меня чистое белье.
– Кстати, – спохватился вдруг Гринчук. – Вы когда въезжали в парк, рыжую «тойоту» видели?
– Ну, – кивнул следователь. – Стояла вроде бы.
– Тогда сгоняй туда своего опера, – посоветовал Гринчук. – Сдается мне, что и там ты обнаружишь одного, а то и двух покойников.
– Миша! – окликнул Гринчук. – Ты когда ехал сюда, «тойоту» видел?
– Да.
– А людей в ней?
Михаил задумался. Потом кивнул:
– Да, седели двое. Кажется…
Михаил снова кивнул. На этот раз уже увереннее.
– Двое убитых. Извините, Юрий Иванович, я тогда не разобрал.
Следователь наклонился к дверце дежурной машины и что-то сказал. Машина уехала.
– Повезло тебе, – сказал Гринчук следователю. – Такое интересное дело подвернулось. Просто шикарное. Карьеру сделаешь…
– Ни хрена, – помотал головой следователь. – Мы тут сейчас звякнем в прокуратуру. А еще к организованным преступникам – вот они пусть такое… это… резонансное преступление и разматывают. А на мне висит загадочное ограбление пивного ларька. Кстати…
Следователь посмотрел на Гринчука немного озадачено:
– А как вас сюда занесло.
– В гости приехали, – сказал Гринчук.
– Убийц, часом, не видели?
– А как же. Обязательно, – Гринчук встал со скамейки и потянулся. – Продиктовать паспортные данные?
Следователь недоверчиво усмехнулся.
– Так диктовать? – снова спросил Гринчук.
– Давай, – следователь достал из портфеля блокнот.
– Значит так, – Гринчук прошелся перед лавочкой, словно собираясь читать диктант. – Того пацана, что с автоматом, замочил лично Гринчук Юрий Иванович, тридцать семь лет, подполковник милиции.
