До дома Потапчука было минут пятнадцать быстрой езды.
Сиверов увидел пылающие машины, реанимобиль – санитары как раз загружали в него носилки, над которыми возвышалась стойка капельницы. Глеб разглядел обескровленное лицо Потапчука, прикрытого до середины груди простыней.
«Значит, жив, пока жив», – нашел для себя слабое утешение Сиверов.
И в этот момент мимо него проехала легковая машина полковника Руднева.
«За ним», – решил Глеб.
Полковник Руднев знал, что операция на сердце президента назначена на семь утра, и ее будет проводить бригада доктора Борисова. До начала операции оставалось восемь часов. Все врачи сейчас находились в Центральной клинической больнице.
Пока Рудневу в больнице делать было нечего. Он появится там часов в пять-шесть утра и дождется начала операции. А затем услышит сообщение, которое потрясет весь мир. Да-да, потрясет! Будет о чем писать журналистам, будет что показывать по телевидению. А самое главное, причина смерти президента покажется вполне естественной.
– Поехали на Плющиху, – бросил Руднев водителю, – здесь разберутся и без нас.
«Мавр сделал свое дело, мавр может удалиться. Скорее всего, этот настырный генерал умрет, так и не придя в сознание. Наверное, даже не успел испугаться», – злорадно усмехнувшись, подумал Руднев и стал рассуждать о превратностях человеческой жизни.
Ни полковнику Рудневу, вполне уверенному в своей безопасности, ни людям из его окружения даже не пришло в голову, что за ними на довольно приличном расстоянии, поблескивая никелированными бамперами и старомодными фарами, следует старенькая «победа», за рулем которой, пристально глядя вперед, следя за габаритными огнями и дорожными знаками, сидит Глеб Сиверов. Рядом с ним, на переднем сиденье, стояла его спортивная сумка. Она опять появилась на сцене, словно подсказывая своему хозяину, что развязка близка, содержимое этой сумки сыграет свою роль, и порядок вещей в мире будет восстановлен.
Армейский кольт с полной обоймой висел у Глеба под мышкой в мягкой кожаной кобуре.
«Куда же он едет?» – следя за машиной Руднева, размышлял Глеб. Сиверов разработал два варианта действий, и оба они были связаны с захватом полковника, отличаясь лишь деталями.
Он старался не думать о том, что произошло с генералом Потапчуком, помощь Глеба там уже не могла потребоваться. Подумать сейчас стоило о другом.
На Плющихе машина, в которой сидел Руднев, не включая повороты, свернула направо. Свернула так резко, что лишь феноменальная реакция Глеба и его мастерство водителя позволили уловить этот резкий поворот.
«Куда же это он?» – Сиверов чуть притормозил, продолжая следить за автомобилем с двумя сверкающими антеннами.
Глеб бросил свою «победу» у тротуара, прямо под знаком «остановка запрещена». Сумку он закинул на плечо, и ее тяжесть подействовала на него успокаивающе. Как любой профессионал, Глеб всегда чувствовал себя спокойнее и увереннее, когда оружие и все, что может понадобиться в схватке, было у него под рукой.
Вот как сейчас. Он увидел подъезд, у которого остановилась машина, увидел, как Руднев и два его охранника выходят из нее. Дом был девятиэтажный.
«Хотелось бы знать, что Рудневу понадобилось в этом доме?»
Глеб, пьяно пошатываясь и бормоча под нос ругательства, быстро двинулся к подъезду. Он подождал, вслушиваясь в то, как сдвигаются и раздвигаются створки лифта, и по-хозяйски вошел в подъезд, ударив ногой дверь. Нажал кнопку лифта. А затем принялся считать.
Когда дверь лифта открылась, Сиверов уже знал, на каком этаже вышел полковник Руднев.
"Интересно все-таки, что ему здесь понадобилось? – и тут у Глеба мелькнула мысль:
– А что если именно в этом доме полковник Руднев спрятал свою заложницу, восьмилетнюю Машу Каштанову? Да, скорее всего, так оно и есть", – подсказал ему внутренний голос.
Глеб не сомневался, что правильно вычислил, что полковник Руднев поднялся на шестой этаж. Сиверов постоял в подъезде еще несколько минут, сел в лифт и нажал кнопку седьмого этажа. Там он вышел и стал ждать, готовый в любой момент вступить в схватку.
Через четверть часа скрипнула дверь, на лестничной площадке шестого этажа раздался мужской голос. Глеб узнал голос полковника Руднева.
– Завтра утром все закончится. Может, в полдень вас сменят. И не забудьте покормить ее.
– Да, не забудем, – дверь захлопнулась".
«Ну вот и все, – с облегчением вздохнул Сиверов, прижимаясь затылком к шершавой стене, – теперь мне известно, где он прячет девочку. И я спасу ее».
Загудел подъемник, со скрипом разъехались створки, и полковник Руднев с двумя людьми вошел в кабину лифта.
«Все, пусть едет. Я вернусь сюда через час».
От дома на Плющихе, где полковник Руднев прятал маленькую заложницу, до арбатского переулка, где находилась мастерская Глеба, было недалеко, и Сиверов быстро добрался до своего убежища. Он торопливо поднялся на мансарду, открыл мудреные замки мастерской, тщательно осмотрел все помещение. Следов незваных гостей, как он и ожидал, не оказалось.
«Ну что ж, хоть это хорошо».
Глеб открыл потайную дверь в маленькую комнату, где стоял компьютер, а под полом хранился ящик с оружием и прочими атрибутами, которые всегда могут пригодиться такому человеку, как он. Затем нашел старый фонарик, сменил в нем батареи и сунул в спортивную сумку, где уже лежал грязный комбинезон.
«Нет, возьму-ка я еще и ящик»
Металлический двустворчатый ящик, с каким ходят сантехники, стоял в большой комнате. Глеб взглянул на часы.
«Прекрасно, я еще успею выпить чашку крепкого кофе. По-настоящему крепкого, ведь мне предстоит большая и серьезная работа. Вряд ли этой ночью удастся поспать, а может случиться, что и завтра, и послезавтра я не сомкну глаз».
Он сварил настолько крепкий кофе, что, сделав первый глоток, ощутил во рту вязкую горечь.
– Хорошо, хорошо, – приободрил себя Сиверов, кривясь словно от зубной боли или от противного лекарства.
Но кофе Глеб любил и понимал, что сейчас это то, что надо. Он сидел в кресле и смотрел на маленький экран телевизора. В очередном информационном выпуске ничего нового не было. О взрыве автомобиля генерала Потапчука не передавали, хотя, как Глеб успел заметить, на месте происшествия крутился какой-то журналист с видеокамерой.
"Наверное, Руднев постарался, – подумал Сиверов, – а может, чины из ФСБ запретили выдавать материал в эфир, пока не будет закончено расследование.
Покушение-то совершено не на какого-нибудь бизнесмена, а на генерала ФСБ, начальника одного из ведущих управлений. Бог с ними, с этими журналистами", – Глеб нажал кнопку на пульте, и экран погас.
– С Богом, с Богом, – прошептал он, закидывая на плечо тяжелую сумку.
Сиверов был одет в комбинезон. И единственное, чего ему не хватало, так это каски монтажника. Он знал, что в подвале дома находится бойлерная.
Спустился вниз, открыл дверь своим ключом и нашел, в том самом месте, которое запомнил с прошлого года, старую грязную каску.
«Такую даже сантехник не наденет. Ну ничего, грязь можно смыть».
Глеб сунул каску в сумку, и уже через пять минут «победа» Амвросия Отаровича Лоркипанидзе мчалась в сторону Плющихи. Естественно, Глеб не стал заезжать в нужный ему двор, а свернул в соседний, припарковав машину так, чтобы в любой момент на ней можно было беспрепятственно выбраться со двора на улицу.
Захлопнув дверцу, с железным ящиком и большим газовым ключом в руке, нахлобучив на голову великоватую пластиковую каску, на которой еще сохранилась полустертая надпись «Ремонт Б И», он направился к уже знакомому дому.
«Почему такая надпись? Что такое БИ?» – подумал Глеб, но не стал развивать эту тему. Он преобразился.
Его походка сделалась вихляющей, руки болтались как плети, и из сильного, уверенного в себе человека. Глеб превратился в спившегося то ли электрика, то ли сантехника. Проведя ладонями по каске, он выпачкал себе руки, а ими и лицо.
Матерясь, Сиверов вошел во двор, пьяно пошатываясь, огляделся по сторонам.
Автомобиля Руднева во дворе не было. Но около подъезда стояла машина, номер которой очень красноречиво свидетельствовал, кому она принадлежит, вернее, какой службе.
Когда кабина лифта медленно двинулась вверх, Глеб Сиверов снял пистолет с предохранителя.
– Раз, два, три, четыре… Лифт остановился. Створки дверей разошлись, Глеб вышел на площадку.
«Ну, теперь начнется самое главное».
Сиверов стал дергать дверную ручку девяносто седьмой квартиры, колотить кулаком в дверь и настойчиво звонить.
– Хозяин, хозяин, мать твою!.. – кричал Глеб. – Открывай скорее! Дежурный сантехник прибыл, открывай! Залил весь подъезд, мать твою… Меня подняли… Сидел бы себе тихо-мирно, пивко пил. А тут тащись в ваш долбаный дом да еще на шестой этаж!
