Это кровь, подумал вдруг Стрелок. В него попали. Ему в грудь ударила пуля. Стрелок удивленно посмотрел на Агеева. В грудь… Пуля… Он ранен…
Ранен… весь мир заполнился низким ревом. Словно водопад обрушился на Стрелка. Но это не вода ревет, понял вдруг Стрелок, не вода… Это его кровь… Его кровь…
– Ранен? – крикнул Солдат.
– Ранен, – шепотом сказал Стрелок.
– Козел! – бросил Агеев и снова открыл огонь по двери.
Мир резко обернулся вокруг Стрелка, и он оперся руками о пол. Как много вытекло крови… Как много…
Больно. Стрелку захотелось крикнуть Солдату и Наташке, что ему очень больно, что так нечестно, что он не должен получить эту пулю, но красное зеркало крови на полу потянуло его книзу.
Словно пытаясь рассмотреть свое отражение в этом зеркале, Стрелок наклонился, боль в груди усилилась, и он попытался застонать. Только стон не получился. Вместо него изо рта плеснула кровь.
Мир разом стал красным, потом полыхнула вспышка, и Стрелок умер.
Грязь
Блондин чуть не споткнулся о тело убитого милиционера. Не успели убрать, теперь уже другие уберут.
Таки побежали. Блондин остановился на углу здания. Через двери кухни, отталкивая друг друга, сшибая мусорные баки, крича что-то непонятное бежали люди. Вырвались, совершенно без эмоций подумал Блондин. Это их Бес пропустил… Или Беса пришил его любимый Крутой?
Кто-то из бегущих заметил Блондина и ткнул в его сторону пальцем. Завизжала женщина, другая женщина споткнулась и упала в вывалившийся из перевернутого бака мусор. Двое или трое споткнулись об нее и тоже упали.
Блондин, не торопясь, поднял автомат. Жаль, что не Стрелок там сейчас, не этот чистоплюй, с оптическим прицелом вместо хрена. Ну, ладно, с ним потом разберемся.
Как там Наташка в машине говорила? Чтобы мозги полетели? Да, именно так. Именно…
Сколько он одной очередью положит этих козлов? По ногам вначале, или сразу же по головам? Блондин оперся плечом о стену дома, намотал на руку ремень от автомата.
Все происходило будто в кино. Крики, грохот, ругань. Все это происходило перед Блондином, но не затрагивало его, как не особо впечатляло и то, что до этого происходило в ресторане. Кто-то кого-то убивал – ему-то что? Это была игра Солдата. Если бы он занялся тогда делом вместо того, чтобы стоять столбом в дверях, тогда – да, тогда бы его это тоже завело. А так…
Холодно только. Никак зима началась? Ну, хрен с ней, с зимой…
– С новым годом! – крикнул Блондин и нажал было на спуск, но тут на улицу вывалился всклоченный Бес.
– Ты чего? – Блондин от неожиданности опустил автомат.
– Ни-ничего… – сказал Бес.
– Что там у вас? – спросил Блондин.
Бес покосился через плечо на дверь. Наверное, все посетители уже вырвались на свободу и теперь бежали к спасительной темноте парка.
– Кто их выпустил? – спросил Блондин, механически переводя взгляд с Беса на бегущих. Он понимал, что за последние несколько минут что-то изменилось, помнил, что Солдат крикнул ему о том, что Бес их сдал, но это не было еще внутри него, еще не управляло его рефлексами.
Бес – продал. Бес продал их. Это вяло пульсировало в голове Блондина и почти терялось на фоне полыхающего сигнала – стрелять в убегающих. Зачем? Это было не важно.
Они бежали – нужно было стрелять им в спины. Стрелять. Блондин прицелился.
Бес? Бес их сдал?
До Блондина, наконец, дошло, что именно крикнул ему Солдат и зачем послал сюда. Бес – продал!
– Ты их выпустил?
Бес не ответил. Автомат в его руках выплюнул короткую очередь.
Сука. У Блондина перехватило дыхание. По лицу больно стеганула каменная крошка, отбитая пулями от стены. Сука.
Новая очередь прошла ниже, пуля словно кувалдой ударила по правому колену, Блондин закричал и нажал на спуск своего автомата, уже падая.
– Сука! Сука! – выкрикнул он, заваливаясь на бок.
Очередь получилась длинная, на весь магазин, на все тридцать патронов. И только одна пуля из тридцати достала Беса.
Пуля прошла навылет грудную клетку и застряла в позвоночнике. Бес сполз спиной по дверному косяку, словно присел отдохнуть, вытянув одну ногу перед собой и подвернув под себя другую.
Блондин упал в замерзающую лужу, сгоряча попытался вскочить и снова упал, закричав от боли.
Правая нога подвернулась под неестественным углом, от боли Блондина вырвало. Суки. Они достали его. Не он разнес башку Стрелку, а Бес, эта мелкая гнида, сделал его калекой.
Не переставая кричать, Блондин вытащил из кармана запасной магазин и положил его перед собой. Сволочи, сволочи, сволочи! Всех… Всех положу, сволочи, крикнул Блондин. Всех.
Пустой магазин Блондин отбросил в сторону, пристегнул новый и дернул затвор автомата. Суки. На мгновение опустив голову, Блондин прижался лицом к холодной грязи. Стало немного легче.
Блондин направил автомат на дверь.
Наблюдатель
Это не может долго продолжаться, подумал Гаврилин. Не может. Дверь сейчас просто развалится под выстрелами.
И тогда все.
Каким бы ни был Агеев пацаном, у него хватит ума просто войти в дверь, поливая все перед собой автоматным огнем. Их там, за дверью, четверо. В четыре ствола они просто выметут все перед собой. Пластмассовые столы никак от пуль не защитят.
– Палач! – воспользовавшись паузой, крикнул Гаврилин.
– Что?
– Надо уходить.
– Ты думаешь? – спросил Палач.
– Давай за остальными, через кухню!
Снова загремел автомат, только на этот раз со стороны кухни. Очередь, еще одна, потом третья очередь сменилась истошным криком.
Не успели, понял Наблюдатель. Палач, пригнувшись, перебежал через зал, присел на корточки возле Гаврилина и перезарядил пистолет:
– Между прочим, последняя обойма.
– Весело.
– Я рад, что тебе понравилось, – выдохнул Палач.
Надо что-то делать и как можно быстрее. Что? Что?
Гаврилин поискал глазами вокруг себя хоть что-нибудь, отдаленно напоминающее оружие.
– Как ты думаешь, – спросил Палач, – где здесь выключается свет?
– Свет?
– Да, этот вот свет где выключается?
Гаврилин вскочил. Где-то должен быть электрощиток. Где? Твою мать, выключали же они свет в зале! Выключали!
– Пригнись, придурок, – крикнул Палач.
– Есть, я его вижу, – радостно закричал Гаврилин и побежал к противоположной стене, не обращая внимания на возобновившуюся стрельбу. Теперь только бы успеть.
Гаврилин щелкнул тумблерами как раз в тот момент, когда от удара дверь из вестибюля распахнулась настежь.
И длинная-длинная очередь прошила зал. Со звоном вылетели оконные стекла, вдребезги разлеталась посуда.
Гаврилин упал на пол ничком и даже прикрыл голову руками. Свет в вестибюле продолжал гореть, плоский черный силуэт стрелявшего негативом отпечатался на светлом прямоугольнике двери.
Что же не стреляет Палач? Давай! Другого шанса может не быть, давай!
– Давай! – закричал Гаврилин.
Справа, от стены ударил выстрел. Выстрел, выстрел, выстрел, но черный силуэт в двери стоял, как зачарованный. Выстрел. Автомат, наконец, замолчал, и силуэт исчез, его словно кто-то дернул за ниточку. Гаврилин услышал треск какой-то мебели, хруст стеклянных осколков от двери, тяжелый удар чего-то металлического о стену.
Попал. Попал. Гаврилин вдруг понял, что там, в темноте, лежит оружие. Ни на секунду не задумываясь, Гаврилин метнулся через зал туда, где, как ему показалось, лежит автоматчик.
– Лежать!
Это Палач так истошно кричит, успел удивиться Гаврилин и увидел, что в дверях появился новый силуэт. И тоже с автоматом.
Гаврилин тяжело упал на освещенный светом из вестибюля кусок пола. Все. Вот теперь – все! Он как на ладони. Гаврилин попытался оттолкнуться рукой от пола, но она попала во что-то скользкое. Удар. Лицом о пол, с размаху. В ушах зазвенело.
Сзади ударил выстрел, еще, потом сухо щелкнул затвор пистолета. Последняя обойма, вспомнил Гаврилин и посмотрел в сторону двери.
Темный силуэт качнулся, автомат упал. Силуэт наклонился.
– Не-ет! – закричал Гаврилин, оттолкнувшись от пола руками и ногой, как спринтер, преодолел десяток метров, отделявшие его от противника.
Удар. Они оба полетели в вестибюль. Грудью об пол! У Гаврилина на мгновение перехватило дыхание, и он не смог удержать… Наташка! Эта сумасшедшая девка, перепачканная в крови, теперь уже в своей и чужой.
Наташка успела вскочить и, схватившись правой рукой за левое плечо, как по футбольному мячу, ударила Гаврилина в голову.
