Всего лишь год назад, 4 августа 1994 года в столице Судана Хартуме французские спецслужбы арестовали опаснейшего террориста последней трети XX века по кличке Карлос Шакал. Когда он занимался в Университете дружбы народов имени Патриса Лумумбы, где готовили не столько специалистов, сколько "агентов влияния" в странах третьего мира, обучавшиеся вместе с ним студенты—палестинцы пригласили его в учебный лагерь для подготовки террористов, находившийся в Иордании. Здесь и завербовал его в террористы Вади Хаддад, организатор палестинского терроризма, член ЦК Народного фронта освобождения Палестины. И когда в 1979 году Хаддад скончался от лейкемии, его эстафету подхватил Карлос, с которым активно сотрудничал Абу Хусейн.
Другой опознан как Черноусов Владимир Никитович, с незаконченным высшим медицинским образованием, находящийся во всесоюзном розыске по обвинению в предумышленном убийстве и скрывающийся в Чечне. Третий, предположительно чеченец, опознан не был, однако его участие в группе Абу Хусейна подтверждало версию о террористах. Но если они к Сапогу никакого отношения не имели, зачем же тогда пришли ночью на квартиру? А может третий бандит, которого не смогли установить, член банды Сапога? Не вступили ли бандиты в связь с террористами?
Кудрявцев поднял на Щеглова глаза и увидел у того ликующее выражение лица.
— В артисты пойти не пробовал? — спросил он подчиненного.
— А как насчёт физиономистики? Или не помогает?
— Ты думаешь, я не догадался, что меня ждёт какой—то сюрприз? Или ты тоже не физиономист?
— Куда уж нам уж! Вы, Анатолий Вениаминович, ведь всё на три метра вглубь видите.
— Льстишь начальнику?
— Упаси Бог! Режу правду матку в глаза.
— Вот это одобряю! Пригласи, пожалуйста, психолога на допрос Сапога. Надо выяснить, не причастен ли третий нападавший к его банде.
— Ясно. Ещё будут распоряжения?
— Как насчет Рукавишниковой? Дал поручение?
— Так точно. Думаю, после обеда будет информация.
Кудрявцев кивнул головой и отпустил Щеглова. Этот парень ему нравился: расторопен и понятлив, поэтому вся информация о Лере после обеда обязательно появится у него на столе. А вот Сапога надо придавить! Злость на это быдло, которое позволило себе делать Лере гнусные предложения, охватила Кудрявцева. Чтобы отвлечься, он начал тщательно читать акт экспертизы. Что же хотели бандиты? Зачем они пришли к Лере? Хорошо, что там в это время находились девчонки. Страшно даже подумать о том, что произошло бы, если их не они!
А, может быть, бандиты приходили не за Лерой, а за девчонками? Скорее всего, так оно и есть! Девчонки—то не простые, если они не из их московской конторы и не из "Вымпела", то, вероятно, из ГРУ. В любом случае у террористов имелись какие—то веские причины для разборки. Только вот разборки не получилось, втроём на этих двух девчонок — маловато.
Неожиданно у него мелькнуло страшное подозрение — а не поселились ли они у Леры в рамках какой—то своей операции? Используют Леру как прикрытие? Такую доверчивую и простодушную женщину используют в своих операциях? Он решил, что сегодня постарается всё это выяснить, а пока займётся Сапогом.
Между тем, Сапог уже несколько дней находился в дурном расположении духа. Двух его бойцов, посланных за Рукавишниковой, избила какая—то девка, и пацаны Мартына расписывали это так красочно и с такими подробностями, как будто сами при этом присутствовали. Все неприятности начались с нападения на его дачу. Затем кто—то грохнул Афоню, исчез куда—то Груздь, неизвестно зачем замочив Смирягина. Недавно кто—то замочил Чалдона, а незадолго до этого изувечили трёх его пацанов, посланных за девкой, спровоцировавшей московских пиаровцев на скандал. И это не говоря уже о том, что на южной трассе кто—то перестрелял целую бригаду его пацанов — восемь бойцов! Необходимо выяснить кто всё это творит, и кто за всем этим стоит!
Исчезновение Груздя стало для Сапога ударом, потому что найти равноценную замену вряд ли удастся. А здесь ещё Чалдона забили кастетом в подъезде своего же дома, как какую—нибудь паршивую бездомную дворнягу. И забила, согласно ментовской версии, какая—то баба! Раньше бабы забавлялись тем, что коня на скаку останавливали, а сейчас так озверели, что мужиков в подъездах мочат!
Едва не повесили на него историю с убийством подполковника Смирягина, хотя он к этому никакого отношения не имеет. И только благодаря усилиям Валеры Ерёмина и крупным взяткам, смог выпутаться из положения, в которое его загонял Грузнов. Шлёпнуть бы этого мусора, но потом проблем не оберешься! Мусора за своих лютуют и мстят по—страшному!
Сапог чувствовал, что кто—то невидимый сжимает вокруг него кольцо, из которого просто так и не вырвешься. Он никогда не злоупотреблял спиртным и презирал алкашей, но от таких дел стал частенько прикладываться к рюмашке. Сегодня с утра он улучшил себе настроение джином, который на самом деле оказался простой можжевеловой водкой. Любят западные люди красиво называть то, что у нас зовётся просто и бесхитростно!
Сидя на террасе своей шикарной дачи, он налил себе ещё одну рюмашку, но в этот момент зашёл его новый помощник Сурок с круглыми от испуга глазами.
— Ты чего? — спросил Сапог, опрокидывая рюмку в рот.
— Так из ФСБ звонят, вас требуют, — икая, произнёс Сурок.
Сапог, не веря, встал и прошёл в комнату к телефону. Вежливый и вкрадчивый голос, от которого волосы встают дыбом, представился капитаном Щегловым и убедительно просил ровно в четырнадцвть часов быть в триста пятнадцатом кабинете.
— Пропуск лежит в бюро пропусков. И, пожалуйста, не опаздывайте, потому что не хотелось бы беспокоить группу захвата, — так же вкрадчиво сказал капитан и положил трубку.
Сапожников мигом протрезвел. Неужели его хотят обвинить в убийстве Смолина? Насколько ему известно, ищут какого—то священника. Неужели кто—то опознал его, Сапога, одетого в рясу? Как доказать, что это не он убил Смолина? И кто мог его опознать? Неужели сдал вахтер дворца культуры железнодорожников, продавший ему реквизит. Вот где трагическая ошибка! Надо было кончить его и концы в воду!
Ожидание чего—то страшного и неотвратимого сковало его волю: ему не помогут ни депутаты, ни Валера Ерёмин — все они предпочтут остаться в стороне. Депутаты, которых он прикармливает, никогда не рискнут связаться с этой конторой, которая знает о них всё. Не исключено, что нынешние депутаты—демократы в советские времена сами стучали в контору и проходят там по каким—то спискам. Да и на него самого, видимо, там заведено дело.
Когда в конце 80—х годов его хотели посадить за разграбление вагонов с импортными товарами, то в СИЗО, где его содержали, ему приходилось несколько раз выполнять роль прессовщика [37] по поручению кумов [38]. Да и как не выполнишь, если тебя же в эту пресс—хату и засунут, и кто—то тебя же и будет прессовать. Скорее всего, информация об этом есть у Щеглова и стоит довести её до воров в законе, то даже тикать будет некуда.
Сапожников ехал в управление ФСБ в подавленном состоянии и когда вошёл в триста пятнадцатый кабинет, то почти поставил на себе крест. Но ничего особенного не произошло. Какой—то мужик в штатском показывал ему фотографии незнакомых людей, а женщина задавала глупые вопросы и, держа его за руку, пристально смотрела в глаза. Когда она ушла, и Сапожников остался наедине с мужиком, тот тихим голосом раздельно произнёс:
— Если Валерия Рукавишникова на тебя ещё раз пожалуется, твоя работа прессовщиком в СИЗО станет известна московским авторитетам во всех подробностях..
Сапожников уходил запуганным, но с ощущением заново родившегося. Он осознал, какая страшная опасность над ним висела, и только чудом удалось её избежать. Эта Рукавишникова, по—видимому, их агент, и совершенно очевидно, что они с её помощью разоблачили Черепанова, которого сами, затем, и прикончили. И если они грохнули Черепанова, большого чиновника из Москвы, то от него вообще мокрого места не оставят.
Прямо из ФСБ он поехал в церковь и поставил двенадцать больших свечей по числу апостолов, дав батюшке крупную сумму на молитвы за своё здравие.
А ближе к вечеру на столе у Кудрявцева лежала докладная записка капитана Щеглова с информацией по Валерии Рукавишниковой. Оказывается, её муж, местный художник, постригся в манахи и принял монашеский сан в монастыре, расположенном в ста километрах от города. "Как хорошо, что возрождаются монастыри! — весело подумал Кудрявцев. — В таком аспекте они приобретают особый смысл!".
Этим же вечером он сидел в первом ряду на спектакле в драматическом театре. С большим нетерпением дождался окончания нудного спектакля и, когда занятые в нём артисты, вышли на сцену кланяться зрителям, встал с места и с букетом цветом пошёл под всеобщими взглядами на сцену. Лера вначале не узнала Кудрявцева: в отлично сшитом сером костюме, в белоснежной рубашке и темно—красном галстуке он выглядел одним из театральных деятелей.
