— Он и сам не знает почему. Но что-то в нем знает, и я тоже. Он сделал это потому…
Ее голос сорвался, и она выдержала паузу. Все молча ждали продолжения. Девлин собралась с силами и заговорила:
— Потому что только в том случае, если жизнь самого паршивого подонка представляется нам бесценной, наша собственная жизнь чего-то стоит.
Она снова почувствовала руку Клейна вокруг своего бедра, он осторожно потянул ее к себе, но она по-прежнему смотрела мимо.
— Так что я предлагаю выпить за Винни Лопеса. И за всех вас, несчастных подонков.
В воздухе повисло напряженное молчание, и Девлин решила, что сморозила нечто чрезвычайно неуместное. Но тут Галиндес поднял свой стакан и произнес:
— За подонков!
— За подонков! — дрожащим от избытка чувств голосом подхватил Коули.
— За подонков, — согласился Уилсон.
Клейн звякнул своей посудиной о стакан Девлин:
— За подонков.
Стаканы дружно столкнулись, все выпили и замолчали, погрузившись в свои собственные мысли.
Затем Лопес воскликнул:
— Эй, пидоры, тост был не только за всяких подонков, но и за меня!
Молчание взорвалось веселым смехом и шуточками.
— Она-то, может, и на самом деле такая дура, чтобы изводить на тебя тост, но мы-то нет!
— Дурак ты, Коули, и уши у тебя холодные!..
Девлин почувствовала, как губы Клейна прикоснулись к ее уху.
— Люблю тебя, — шепнул он.
Не успела она взглянуть на Рея, как из палаты раздался оглушительный треск и глухой взрыв. Зазвенело летящее на пол стекло. Галиндес вылетел в дверь. Уилсон схватил за горлышко бутылку из-под самогона. Клейн чмокнул Девлин в щеку и вылетел вслед за боксером. Девлин побежала за ними.
Деревянная дверь сотрясалась, будто что-то колотило в нее с другой стороны. Девлин увидела танцующее на полу пламя; затем раздался второй взрыв и вспышка, а сразу за ним — третий. Прежде чем она успела вбежать в палату, большое пузо Коули толкнуло ее сзади, направляя в сторону ведущей наверх лестницы.
— Беги!
Коули нырнул в огонь, бушевавший теперь прямо в дверях палаты. В своих кулачищах потомственного пахаря он сжимал по стальному пруту, предусмотрительно выдранному из оконных решеток. Винни Лопес проковылял по коридору и нырнул в палату вслед за негром.
Девлин осталась одна.
Дверь дрожала от яростных ударов.
Девлин выдернула из заднего кармана револьвер, взвела курок и прошла по коридору в палату.
Здесь, прямо на полу, полыхали коптящие костры разлившегося бензина, а среди них, подобно диким животным, насмерть дрались люди. Остервенелые мужики полосовали друг друга ножами, били ногами, кололи и душили без пощады, катаясь и прыгая в проходах между койками и на окровавленных матрасах. А в окна с высаженными стеклами лезли все новые и новые озверелые хари…
Уилсон разнес бутылку о бородатую физиономию и тут же вонзил отбитое горлышко в пах противника. Когда тот сложился пополам, боксер развернул его и толкнул прямо в пылающую лужу. Залитая самогоном борода мгновенно вспыхнула, и человек завертелся на месте, не в силах сбить пламя, охватившее голову.
Галиндес рукой блокировал занесенную над его головой кирку; Девлин отчетливо слышала, как треснула его кость. Сержант шагнул вперед и три раза подряд всадил заточенную отвертку в живот нападавшего.
Тощий зэк в больничной пижаме упал на пол и, обхватив за колени мужчину в синей робе, завалил его на пол, где Дино Бейнс навалился на врага сверху, дырявя его грудь хирургическими ножницами. В тот же миг другой головорез одним ударом разнес Дино череп, но Клейн тут же отомстил за своего пациента, захватив сзади шею нападавшего и одним движением сломав ее; подхватив выпавший из руки врага тесак для разделки мяса, он выпрямился как раз вовремя, чтобы лицом к лицу встретить двух новых неприятелей, спрыгнувших с подоконника. Один из них был вооружен ножом, а второй — цепью. Доктор сперва сцепился с тем, кто был с ножом, двинув его ногой в живот с такой силой, что тот отлетел в сторону, сокрушив подвернувшуюся по дороге койку. Второй, не попав цепью по голове Клейна, угодил по плечу: рубашка Рея лопнула, обнажив окровавленную рану. Клейн сделал подсечку, сбил врага с ног и с ревом обрушился сверху. Снова и снова он наотмашь рубил противника тесаком так, что кожа со лба, одно ухо и вся щека лоскутом отделились от черепа, обнажив бесстыдно блеснувшие окровавленные зубы. Головорез с ножом вернулся на поле боя, и лезвием пробил бицепс доктора; тесак, звеня, полетел на пол. Не успев почувствовать боли, Клейн, не разворачиваясь, двинул паршивца тыльной стороной кулака в лицо, сломав ему нос. Будто танцуя, Клейн перехватил запястье нападавшего и, взяв его руку на излом, переломил ее о колено. Выхватив у парня нож, он погрузил его прямо под левую ключицу… Девлин отвернулась.
Она видела, как сбитый с ног дубинками двух здоровенных зэков Галиндес свернулся калачиком на полу; как молнией подлетевший Робен Уилсон продемонстрировал комбинацию из пяти самых молниеносных ударов, которые когда-либо доводилось видеть Девлин: два хука левой в печень и горло, прямой сверху в голову, еще левый в пах и, наконец, сокрушительный апперкот в подбородок, после чего с нервной системой неприятеля было покончено. Нанеся последний удар, сам Уилсон скрючился, будто в животе его что-то лопнуло, и второй зэк грохнул его по затылку здоровенным гаечным ключом. Боксер рухнул рядом с Галиндесом, хватаясь за пол трясущимися руками. Не успел Коули, подняв свои стальные дубинки, вырубить второго зэка, как огромный Хорэс Толсон перехватил их и выкрутил из рук. Лопес бросил свое скелетообразное тело на мощный торс Толсона, целясь скальпелем гиганту в горло, но тот смахнул его в сторону, как надоедливую букашку. Лишь только Коули повернулся к новому врагу лицом, как Хорэс опустил на его плечи стальные прутья, разом перебив негру ключицы, отчего тот рухнул на колени. Руки Лягушатника бессильно повисли вдоль тела. Толсон снова поднял над его головой свое оружие; Клейн швырнул в него нож и рванулся вслед за ним. Нож стукнулся о грудь Хорэса и упал на пол. Девлин, не отдавая себе отчета, обнаружила, что смотрит на Толсона вдоль ствола револьвера, но прежде чем она успела выстрелить, Клейн налетел на огромного зэка, вонзил ему пальцы правой руки в глаза и, захватив за шею, попытался сбить того отчаянными ударами колена в пах и живот. Толсон, чьи глаза болтались у щек на ниточках, бросил прутья и, обхватив Клейна своими лапищами, сжал что было сил. Ребра Клейна затрещали, как черствые сухари, и он выгнулся назад, чувствуя, что его позвоночник вот-вот лопнет. Толстенная шея Толсона была неуязвима для пальцев доктора. Гигант закинул голову и взревел от дикой боли и ярости. Руки Клейна бессильно повисли, и гигант принялся трясти его из стороны в сторону; Девлин не могла стрелять из опасения попасть в Рея, поэтому она побежала к нему, перепрыгивая через бьющиеся на полу тела. Но тут на спину Толсона запрыгнул Винни Лопес и обхватил его и Клейна ногами. Вся троица слилась в подобие страшного мутанта, вопящего тремя распяленными ртами. Рука Винни обвилась вокруг шеи Толсона: сверкнуло лезвие скальпеля, и в лицо Клейна из рассеченного горла великана ударил каскад алых брызг. Перерезанные трахеи вместе с фонтаном крови выпустили последний страшный вой, после чего чудовищный мутант запнулся и медленно начал рушиться на пол.
Со двора донесся треск винтовочной пальбы и серия тупых лопающихся взрывов. За окном поплыло плотное облако дыма. Заключенный, чей силуэт обрисовывался на фоне разбитого окна, дернулся, взвизгнул и исчез из виду. Болезненный удар сбил голову Девлин набок; она услышала крик „сука!“ и получила еще один удар, на этот раз в живот. Она отшатнулась к стене, почувствовав теплую соленую кровь на губах, и увидела сквозь дым, как Джимп Коттон проковылял мимо на своей загипсованной ноге, кривя свои татуированные щеки в гримасе ненависти. Глаза мерзавца были прикованы к Эрлу Коули, который с трудом поднимался на ноги без помощи искалеченных рук. Джимп зашел со спины и, выдернув из кармана негра ключи, швырнул их через всю палату зэку с гаечным ключом. Клейн бился на полу, пытаясь выбраться из-под трупа Толсона. Джимп рванул Коули за плечо и, развернув, вонзил негру в живот нож.
— Ты толстый грязный нигер! Ты толстый грязный нигер!..
Каждый раз, выкрикивая слово „нигер“, Коттон вонзал нож в Коули, который, не мигая, смотрел на врага, не пытаясь избежать ударов. Девлин рванулась вперед прямо по языкам пламени. Буквально у ее ног взорвалась газовая граната, выпустив фонтан слепящего дыма, опалившего Девлин ногу. Девушка перепрыгнула через гранату.
— …Ты толстый грязный нигер!..
Девлин смахнула с глаз заливавшие их слезы и кровь и вставила ствол револьвера прямо в ухо Коттона. Тот начал было поворачиваться: выражение ненависти на его харе мгновенно сменилось паническим ужасом. Девлин нажала на спусковой крючок и вышибла негодяю мозги. Со двора снова донеслись выстрелы. Коули начал оседать на пол. Внезапно рядом с ним вырос Клейн и обнял его за плечи, кривясь от едкого дыма. Через двери палаты Девлин увидела, как какой-то зэк подбирается к валявшимся на полу ключам Коули. Она прицепилась и выстрелила. Зэк дернулся, когда над его ухом полетели отколотые пулей от двери щепки. Девлин рванулась к нему, но зацепилась за чью-то ногу и полетела на пол. Вылетевший из ее руки револьвер заскользил к двери. Она нырнула вслед за ним, поймала, вскочила на ноги и, ощутив, что ее легкие словно ножом резанули, выскочила в дверь, заметив, что зэк уже поворачивает ключ в замочной скважине. Она еще успела приставить ствол револьвера к его голове и выстрелить, но дверь распахнулась настежь, отшвырнув ее в коридор. Девлин едва успела ухватиться рукой за косяк, чтобы удержаться на ногах. Еле разбирая происходящее перед глазами, она отчаянно моргала.
