Пахнет, соответственно, и пивом, и вином, и какими-то горьковато-пряными духами.
– Проходите, – сказала одна из женщин и жестом пригласила меня присесть в стоявшее ближе к двери кресло. – Садитесь. Вы кто?
– Меня зовут Валентина. У меня к вам несколько вопросов.
– Вы журналистка? – спросила другая женщина и икнула, при этом ножки ее в черных прозрачных чулочках судорожно дернулись, словно ей было холодно и неуютно на кровати. Да и вообще выглядели они обе неважно… – Понимаете, мы только что с похорон Кати и Розы…
Я поняла, что речь идет о настоящих Кате и Розе, о которых мне рассказала Изольда, их трупы она увидела в морге у Володи Желткова. Меня даже передернуло.
– Почему же вы сказали моей тетке, Изольде Павловне Хлудневой, следователю прокуратуры, что были почти незнакомы с ними, что они навязывались вам, просились в вашу труппу, когда в действительности вы сами присвоили их артистические псевдонимы, использовали их сценарии, музыкальные номера и даже стиль… Зачем вы это сделали?
– У вас есть работа? – спросила голубоглазая малышка. По описанию Изольды я поняла, что это Роза.
– Нет, а что?
– Значит, вас кто-то содержит, а у нас контракт, и мы полностью зависим от Максимова. Ваша тетя ищет преступников и получает за это деньги, и мы не обязаны ей помогать…
– Но эти же самые преступники убили Катю и Розу, которых вы сегодня хоронили…
– Мы могли бы вам кое-что рассказать, но ведь это всплывет, и мы потеряем работу, – всхлипнув, сказала Катя. – Но и молчать я тоже не могу! У меня перед глазами их лица и эти маленькие гробики… Это были чудесные женщины, настоящие артистки, а когда они вышли в тираж, их убили и распотрошили, словно уток…
– Вы знаете, кто их убил и за что?
– Не могли бы вы запереть дверь? – спросила Роза и, приподнявшись на постели, достала из-под подушки носовой платок и шумно высморкалась. Затем в ее руках откуда ни возьмись появилась пудреница, и она принялась припудривать маленький аккуратный носик, затем выудила из кармашка черного бархатного жакетика губную помаду и начала красить губы.
Я заперла дверь и вернулась в кресло. В это же время, почти синхронно с Розой, принялась приводить себя в порядок и Катя. Ее грустные карие глаза смотрели куда-то мимо меня, в пространство, и я поняла, что она мыслями еще там, на кладбище… Несомненно, я пришла сюда вовремя – они еще жили эмоциями, к тому же в их жилах теперь струилось, будоража воспоминания и чувства, красное вино…
– У них не было денег, и они подрабатывали чем придется… Им не повезло, что у них не было мужей, не было настоящей семьи. Вот они и ездили, куда их попросят..
Я ничего не понимала.
– Куда они ездили и зачем?
– Куда мы – туда и они. Некоторые мужчины любят маленьких женщин… Вы еще не понимаете?..
– Но почему они ездили туда же, куда и вы?
– Да потому, что, если кто-нибудь на нашем представлении «западал» на нас, то вместо нас время с мужчинами проводили Катя и Роза.
– Но ведь это невозможно, вы же молодые, а они…
– В какой-то степени помогал грим и похожие наряды. Потом не забывайте, нас, как правило, видели на расстоянии, а кавалеры обычно бывали под хмельком.
У Розы и Кати не было выбора… А так – хоть какие-то деньги.
– Но кто и за что мог их убить?
– Они связались с плохой компанией – квартирные кражи… – вздохнула Катя и раскурила маленькую коричневую сигаретку. – Они же маленькие, всюду пролезут…
Я не верила своим ушам.
– А подозревали, наверное, ВАС?
– Подозревали. Потому что кражи, а то и убийства (но убивали, разумеется, не они), случались именно в тех местах, где проходили наши гастроли… Но у нас было алиби. ЖЕЛЕЗНОЕ АЛИБИ.
И хотя для такого рода информации малышки выглядели чересчур спокойными, я начинала кое-что понимать. Катя с Розой грабили квартиры, но были защищены алиби, которое им обеспечивали их младшие подруги.
– Они вам платили?
– Конечно. В основном это происходило летом, на море…
Я не понимала, зачем они мне это рассказывают, тем более что я сама представилась как племянница следователя прокуратуры.
– Но в последнее время им в основном поручали что-то куда-то перевезти, какой-то небольшой, но ценный груз, деньги… Мы предупреждали их, что это опасно, что пора остановиться, завязать, но разве бы им позволили выйти из игры… Да и мы сами теперь в дерьме…
– А Максимов? Он знал?..
– Максимов – пьяница, он ничего не умеет, халтурит, а все деньги забирает себе… Нет, он ничего не знал, потому что ему нельзя доверять.
– А зачем же вы мне это все рассказали?
– Да потому, что Кати и Розы больше нет. Они уже никому и никогда не принесут зла. Они – в земле, и скоро их сожрут черви…
У меня голова кружилась от услышанного. Кто бы мог подумать, что эти взволнованные крошки так раскроются передо мной.
– А Елена Пунш? – Я чувствовала, как начинает дергаться левое веко. Не хватало только грохнуться в обморок!
– А Елена Пунш здесь ни при чем. Она умерла лет пять назад. Мы ее не видели, только на афишах, и знаем, что она была женой Лебедева и ушла от него, прибрав к рукам все его денежки…
Меня снова сбивали с толку. Я так и не поняла, кто кого ограбил: Елена Пунш ли своего мужа или Лебедев – ее. Я решила не останавливаться.
– Понимаете, в чем дело. Убиты несколько человек, и везде, где совершалось преступление, видели девушку, как две капли воды похожую на Елену Пунш. Вам ничего об этом не известно?
– Нет. Мы только знаем, что она умерла от воспаления легких в девяносто четвертом…
– Вы были на ее похоронах?
– Нет, но после похорон побывали с Максимовым на кладбище, относили цветы на могилку. Ходили слухи, что это Юра ее убил, он все грозился сбросить ее откуда-нибудь сверху; вечно напьется и несет всякую чушь… Вот и докаркался – она умерла сама.
– Это точно не он ее убил?
– Юра на это не способен. К тому же он очень сильно любил свою жену.
Говорят, она была необыкновенно красивой…
– А вам ничего не известно о ее платьях? Говорят, что Юра заставлял ее носить какие-то странные платья…
– Ничего он не заставлял, просто у нее был свой артистический гардероб, и платья были выдержаны в определенном стиле… Вот если у нас, к примеру, все шилось, как на девочек – рюшки, оборочки, кокеточки, то у Елены были шикарные стильные платья в духе пятидесятых годов, и сшиты эти платья были Юриной мамой… Но я видела их только на фотографиях…
В голове моей все спуталось, и я не знала, о чем еще расспросить этих разоткровенничавшихся малышек. Главный вопрос так и остался без ответа – где Пунш? Она умерла. Интересно, что бы они подумали, расскажи я им жуткую историю о том, как провожала эту самую Пунш на кладбище и как помогала ей укладываться в гроб, расправляя складки ее платья, чтобы их не прищемило плитой. Я чувствовала и откуда-то знала, что и кладбище было настоящим, и могила, и Пунш… И это точно была она! Но как могла она существовать в двух параллельных, несовместимых мирах – в загробном и реальном, где много солнца, цветов и травы?! Нет, вот этого я постичь умом не могла! Только чувствами.
Я отказалась от предложенного вина, поблагодарила Катю и Розу за разговор и решила удалиться, понимая, насколько угнетены они сейчас, ведь, по сути, малышки присутствовали на похоронах своих напарниц и перспектива закончить жизнь так же, как те, не могла не показаться им картинкой из преисподней. Теперь мне необходимо было встретиться с Максимовым. На мой взгляд, Изольда явно поторопилась оставить его в покое, потому что такие пьющие слабовольные люди зачастую знают гораздо больше, чем это может показаться. Ради денег они могут пойти на многое, быть может, поэтому я и подозревала его в связи с Пунш. Очевидным было то, что вся ее жизнь прочно связана с криминальной деятельностью, но тогда почему же никто в городе ничего не слышал о ней, и это звучное, как хлопок шампанского, имя не было известно даже многочисленным агентам тетки – выходцам из этого самого криминального мира?!
В моей голове постепенно сформировалась почти визуальная структура, стержнем которой являлась Пунш – организатор и инициатор грабежей и убийств, совершавшихся при непосредственном участии Кати и Розы. И как же это Максимов, нынешний руководитель труппы, ничего не знал о том прикрытии, которое осуществлялось его подопечными, обеспечивающими преступникам «железное алиби»?
Ведь правоохранительные органы, проводившие параллель между совершавшимися в разных городах преступлениями и гастролями безобидного с виду коллектива лилипутов, в первую очередь наверняка обращались с вопросами именно к Максимову! И кто, как не он, имел возможность создавать эти липовые алиби, возможно, подключая в качестве свидетелей и совершенно нейтральных, рядовых артистов?
Для того чтобы выяснить, работает Максимов на Пунш или нет, мне необходимо было спровоцировать его, прижать к стенке, чтобы он уже не мог отпереться, отказаться хотя бы от знакомства с Пунш… или ее призраком… Но как? Разве что появившись перед ним в ее обличье? Но где взять ее платья? Ведь она забрала у меня свой чемодан еще там, в Адлере.
