— И Ариадна Васильевна? — с ужасом спросил он.
— Жива. Старую кикимору: не так легко сжить со света. Телохранители прикрыли. Лежит в соседней палате. Осколочное ранение. Раздроблена шейка бедра.
— Слава богу…
— Теперь с ней хлопот не оберешься. С кровати она уже не встанет.
— А я?! — невольно вырвалось у Евгения.
— Подержат некоторое время здесь. Понаблюдают, а потом отпустят. Если будет на то разрешение Смеяна.
— С ним ничего не случилось?
— И не случится. Не надейтесь.
Женщина провела узкой ладонью по лбу Евгения и отошла к окну. Приоткрыла жалюзи. Серый тоскливый свет четче высветил ее тонкую, затянутую в черное фигуру. Память неожиданно воскресила образ недоступной светской дамы, с которой во время панихиды его познакомил приятель Артема.
— Кира?! — смущенно прошептал Евгений.
— Да, — легко откликнулась она.
— Почему вы здесь?
— К вам никого не пускают. Смеян выставил охрану. Но не может же человек оставаться в полном одиночестве. Вот я и пришла.
— Вас пропустили?
— Им деваться некуда. Это моя клиника.
— Ваша? — Да.
— Вы врач?
— Нет. Скорее наоборот. У меня слабое здоровье. Поэтому решила открыть собственную клинику. Собрала сюда всех знакомых докторов, которым доверяю. Выписала из Германии аппаратуру. Здесь умереть не дадут.
— Тут ведь ужасно дорого лечиться.
— Вы мой гость… А Ада на правах бывшей родственницы.
— Спасибо, — Евгений закрыл глаза. От сознания, что эта восхитительная женщина, бросив свои дела, находится рядом с ним, он почувствовал себя еще более несчастным. Чем он может отплатить за ее заботу?
Угадав его смятение, Кира торопливо успокоила:
— Я сама попросила поместить вас сюда. За последние дни столько переживаний, что нервы мои не выдержали бы новых испытаний, — она машинально вытащила сигарету, закурила потом вспомнила, что находится в палате, затушила и, сжав бычок в кулаке, подошла к Евгению.
— Вы так добры, — почувствовав запах табака, он открыл глаза и слабо улыбнулся.
— Я умею быть хорошим другом. А вам необходима поддержка.
— О нет! После случившегося меня должны оставить в покое.
Евгений еще плохо осознавал, что ждет его впереди, но посчитал покушение последним доказательством своей непричастности к убийству Артема. Никаких больше дел с банками и службами безопасности он иметь не хотел. Ведь если бы Ариадна Васильевна не поскользнулась, они бы вдвоем взлетели на воздух. Чтобы продемонстрировать свою решимость, резко спросил:
— А что с Артемом?
— Вчера кремировали в Донском монастыре. До темноты собирали останки… Даже мертвого его не пожалели.
— Кто? — Они…
В огромных глазах Киры заблестели слезы. Она смахнула их тыльной стороной ладони.
— Они? Вы знаете кто? — от волнения Евгений приподнялся с кровати.
Его вопрос заставил Киру вспомнить о бычке, зажатом в кулаке. Закурила и, поигрывая зажигалкой, спрятала ответ за загадочной улыбкой тонких выразительных губ.
— Ну да, понятно, для поимки убийцы нужно, чтобы банк возглавил я?! — повысил голос Евгений. Сердце подсказывало ему, что Кира многое может рассказать про убийство бывшего мужа.
— Подозревать не значит уличить, — уклончиво ответила она, но, видя, в какое возбуждение пришел Евгений, перешла на более доверительный тон: —
Вам нельзя нервничать. Здесь вы в полной безопасности. А дальше будет видно. Одно знаю — иного пути, чем тот, по которому шел Артем, у вас нет.
— Почему?
— Потому что будете мешать сразу всем. Такая позиция — самая безнадежная.
— Да кому же я нужен! — вспылил Евгений, забыв и о боли в затылке, и о головокружении, и о тошноте.
— В том-то и дело, что никому, — с некоторой долей сожаления ответила Кира.
Дым от сигареты повис на ее длинных, густо накрашенных ресницах. В глубине темных глаз зародилось отчуждение. Евгений почувствовал, что не перенесет одиночества, которое обрушится на него, как только она покинет палату. Он ни за что не хотел потерять расположение этой женщины. Ее возникновение было столь же неожиданным, как и все случившееся с ним.
— Мне эта роль не по силам. Я всю жизнь работал в государственных учреждениях. Дважды в месяц получал скромное жалованье и после шести вечера был совершенно свободен, — грустно констатировал он, даже не пытаясь возражать.
— И на что же тратилась эта свобода? — спросила Кира, поощряя его к дальнейшему рассказу.
Ухватившись за возможность продлить их общение, Евгений без колебаний принялся говорить о себе:
— Мы с Артемом абсолютно разные. Он еще в школе отличался от всех. Никогда ничего не учил, но всегда все знал. С его мозгами он легко выкручивался из любой ситуации. А выпускные экзамены!
— Не надо про Артема, — перебила Кира. Снова закурила, села на кровать, откинулась на спинку. Настороженный взгляд потеплел и сделался интимным.
Давно ни одна женщина так не смотрела на Евгения. Он понял, что ее интересует нечто личное.
— Я рано женился… на третьем курсе. В те годы как-то не задумывались о жизни. Влюбился и все. Родилась дочь. Потом работа, дом, садовый участок. Как у всех. Настолько привык к монотонности существования, что очнулся лишь тогда, когда Мила объявила о разводе. У нее оказался любовник. Итальянец. Анжело. Какой-то импресарио. Мила познакомилась с ним в Госконцерте. Работала там переводчицей… Схватила Машку и укатила к нему в Милан. Вот тогда-то я впервые столкнулся со свободой. Очень странное чувство. Ни о ком не надо заботиться, ни перед кем отчитываться. Все изменилось. Пошел какой-то калейдоскоп событий. Раньше по вечерам я сидел и тупо смотрел телевизор, а после отъезда Милы каждый вечер превращался в очередной праздник. Постоянно кто-нибудь из друзей приводил девушек, ночевали в Машкиной комнате. На меня возник спрос. И тут вдруг вернулась Мила. Ее импресарио прогорел, сел на самолет и скрылся в Америке. Пришлось разменивать квартиру…
— Вы ее не простили?
— Простил. Но не простила она. Сказала, что, наконец, поняла, какой мужчина ей нужен.
— А дочка?
— Машке очень понравилась Италия. И итальянцы… Теперь у них у обеих любовники — немцы. А я живу один. В коммуналке. Из фирмы меня уволили. Была надежда на Артема…
— Судя по всему, надежда оправдалась. Евгений понял, куда клонит Кира. Неужели она появилась в палате только для того, чтобы уговорить его занять место Артема? Ей-то зачем это нужно?
— Вас попросили поговорить со мной? — предположил он, не скрывая разочарования.
— Кто? — удивилась Кира, при этом ее брови взметнулись вверх и на висках обозначились мелкие морщинки.
— Смеян. Или те, кто за ним стоит.
Кира презрительно усмехнулась. Бросила бычок в никелированную плевательницу. Закурила новую сигарету.
— Я никогда не лезла в дела Артема и не позволяла его подчиненным вмешиваться в мою жизнь. Вы действительно ограниченный человек, если до сих пор не поняли, что я поступаю так, как сама считаю нужным. Поэтому и с Артемом рассталась, когда поняла, что он человек конченый.
— Артем — конченый?! — воскликнул Евгений.
— Мужчина способен добиться настоящего успеха, если делает это ради любимой женщины. В противном случае он становится рабом этого самого успеха. Начинает делать деньги ради денег, относится к работе, как к самому важному в жизни, трясется над каждой сделкой, превращается в придаток к своему капиталу. В последние годы Артема ничего не интересовало, кроме финансовых потоков, залоговых аукционов, спекуляций ценными бумагами. Когда-то он любил меня. По-настоящему, безотчетно. Он и в бизнес ринулся, желая создать мне шикарную жизнь. Ведь и до него рядом со мной всегда были очень богатые мужчины. Я их терпела до тех пор, пока они думали обо мне. Артем ревновал не к ним, а к тому, что они были богаче. Стремился перещеголять. Мне стало скучно, и мы расстались… — она затушила бычок, поднялась и надменно закончила: — Запомните, я никогда никого не уговариваю. Сейчас к вам придет доктор. Надеюсь, вы не очень утомились?
Евгений не придумал ничего лучшего, чем закрыть глаза и безнадежно повторить совет, данный ему Артемом:
— Не хватай кусок шире рта!
— К вам это не относится, — бросила напоследок Кира и скрылась за дверью.
Девять дней со дня гибели Артема Давыдова официально не поминали, но в бизнес-клубе, расположившемся за высоким кирпичным забором в Газетном переулке, собрались многие финансисты, близко знавшие покойного. Инициатором встречи был Геннадий Волохов, которому и принадлежало это элитное закрытое заведение. На правах хозяина он встречал гостей и провожал их в японский дворик, уютно обустроенный под стеклянной конусообразной крышей. Пришедшие неторопливо ступали по травяным дорожкам мягкими итальянскими подошвами и задерживались возле разнообразных камней, олицетворявших великую мудрость Востока. Приветливо шумел низкий водопад, и в небольшом озерце плавали золотистые и красные рыбки. Все дышало покоем и умиротворением. Артем любил бывать в этом саду.
