– Товарищ полковник, командир 2-го взвода 8-й парашютно-десантной роты старший лейтенант Стрельцов по вашему приказанию прибыл!
Серебрянников кивнул:
– Вижу, что прибыл. Здравствуй, Стрельцов!
– Здравия желаю!
Командир полка пожал взводному руку:
– Во-первых, от лица службы объявляю тебе благодарность за спасение подчиненного!
– Служу России!
– Ну а во-вторых… да ты присаживайся, в ногах правды нет.
Юрий присел на стул у стола совещаний, Серебрянников устроился напротив, продолжив:
– А во-вторых, докладывай, как до такой жизни докатился?
Стрельцов удивленно посмотрел на командира полка:
– До какой такой, товарищ полковник?
– До какой, спрашиваешь? Ты чего дома, старший лейтенант, вытворяешь?
– Я? Вытворяю? Ничего не вытворяю.
– Да? А вот супруга твоя, что поутру сюда явилась, заявила о том, что ты, муж ее законный, цинично и целенаправленно разрушаешь семью, издеваешься над беззащитной женщиной, руку на нее поднимаешь.
Стрельцов возмущенно воскликнул:
– Вы сами верите в то, что я могу ударить женщину? И о какой семье идет речь? Нет уже давно никакой семьи.
– А любовница есть, Стрельцов?
– Вот оно что! Понятно. Есть! Но не любовница, а любимая женщина, с которой я намерен создать новую семью!
– Как у тебя легко все получается, Стрельцов! Хочу – с женой живу, хочу – с другой женщиной. А не понравится, так к третьей прибьюсь. И как это назвать?
– Не надо утрировать, товарищ полковник. Вам прекрасно известно, что за жизнь складывается у нас с Мариной. И я не гуляю на стороне втихаря, живу с другой женщиной открыто, ни от кого не скрываясь.
– Молодец! А скажи, Стрельцов, на хрена мне нужно выслушивать тут истеричные жалобы твоей супруги? По-твоему, у меня других дел нет? Кроме как разбираться с вашими личными проблемами?
– Я не знал, товарищ полковник, что Марина пойдет к вам.
– А то что? Силой остановил бы?
– Нет! Убедил бы не беспокоить вас. Но я ничего не знал.
– Да откуда тебе знать, если ночуешь у другой женщины?
Командир понизил тон:
– Как мужик, Стрельцов, я тебя понимаю, как командир обязан отреагировать на жалобы супруги твоей. А она, кстати, обещала и до комдива дойти, если здесь, в полку, мы не поставим тебя на место.
– Я не марионетка, чтобы ставить меня куда-либо. А то, что грозится к командиру дивизии обратиться, плевать. Пусть хоть к командующему в Москву едет. Я с ней жить не буду.
– Она может серьезно подпортить тебе карьеру. Сейчас не раньше, сейчас из армии можно вылететь в три счета.
– Из-за того, что не желаю жить с женой?
– А как насчет морального облика российского офицера? Хотя, конечно, из-за семейных проблем никто тебя не уволит. Но и дальше так продолжаться не может. Не хочешь жить с Мариной, разводись! И женись на учительнице своей. Тогда никто к тебе никаких претензий иметь не будет. Но ты почему-то не спешишь с разводом, тем самым накаляя ситуацию. Значит, тебя устраивает подобное положение?
Стрельцов поднялся:
– Никак нет! Перед тем как идти к вам, я отпросился у командира роты и направлялся в суд, дабы оформить заявление на развод. Почему раньше не сделал этого, ответ прост: когда? То наряды, то прыжки, то выходы в поле, то хозяйственные работы. От подъема до отбоя приходится находиться в части.
– Ну, еще ты мне о занятости подразделения расскажи. Голубятникова хватило. Все, Стрельцов! Свободен!
Выйдя из кабинета и проходя по коридору, Стрельцов встретил особиста полка. Его до обеда не было в части – приехал, видно, только что. Старший оперуполномоченный особого отдела открывал дверь, когда Юрий обратился к нему:
– Здравия желаю, товарищ майор!
– А, Стрельцов! Здравствуй! Наслышан о том, как солдата спас. Молодец, ничего не скажешь. Не каждый способен на такой поступок.
– Да ерунда все это. Вы можете мне несколько минут уделить?
– Ну какой разговор? Конечно! Проходи.
Юрий вошел, присел за стол-приставку.
Лифанов занял свое обычное место в кресле:
– Что за проблемы, Юрий Николаевич?
Стрельцов рассказал Лифанову о ситуации, в которую попал.
Особист внимательно выслушал офицера:
– Так. Понятно. Ну, насчет визита Марины Семеновны в школу ты не беспокойся. Это дело мы уладим. Конечно, понять твою супругу можно; если женщины начинают мстить, то месть их страшна. Но мы остудим пыл Марины. Я сейчас же вызову ее для беседы. Уверен, после нее она поведет себя по-другому. А ты решай вопрос с разводом. И чем быстрее его решишь, тем лучше! Для всех.
– Мне все равно заходить домой, деньги взять; так я передам ей, что вы желаете с ней переговорить?
– Передай. Но если не застанешь супругу дома, позвони. Я с директором школы свяжусь.
Звонить особисту Стрельцову не пришлось. Жена после визита к командиру полка находилась дома. И встретила Юрия явно под градусом, воскликнув:
– О! Кого я вижу! Муженька родного. Явился, не запылился.
– Привет! Я ненадолго.
– Конечно, ведь тебя ждет молоденькая сучка?
Стрельцов подошел к супруге:
– Вот только этого не надо! Ты ее мизинца не стоишь.
Гримаса злобы исказила симпатичное лицо Марины. Она неожиданно ударила мужа по щеке:
– Не стою? Вот тебе за все твои дела, скотина. За измену, за поруганную любовь, загубленную молодость…
Марина хотела ударить Стрельцова еще раз, но старший лейтенант перехватил ее руку, предупредив:
– Не надо, Марина! Ты знаешь, я женщин не трогаю, но всякому терпению когда-нибудь приходит конец. Не провоцируй меня.
– Ты мне угрожаешь?
– Нет! Предупреждаю. Пока еще предупреждаю. А насчет измены, не тебе говорить об этом. На себя посмотри, святоша. Ступай на кухню, я возьму деньги и уйду.
– Что? На жизнь не хватает? А, ну да, конечно, она же простая учительница. Да еще и одинокая. Не поэтому ли в тебя клещом вцепилась?
– Заткнись!
– Отпусти руку, скот! Больно!
Стрельцов отпустил жену. Та отошла к кухне:
– Говорят, ты сейчас в героях ходишь? Бойца на прыжках спас?
– Это не твое дело!
Марина не слушала мужа:
– Теперь тебе медальку на грудь повесят. А то, может, и звездочки на погоны? Капитаном станешь?
– И это тебя не касается.
– Вот твоя Катенька, наверное, довольна?
– Я предупреждал, не трогай ее!
– Да плевать я на твои предупреждения хотела, понял? Ну ударь меня, ударь.
– В кого ты превратилась?
– Превратилась? – закричала Марина. – А не ты ли испоганил мне всю жизнь? Но учти, это тебе так просто не сойдет с рук. И учительнице твоей. Я сделаю все, чтобы с тебя сняли погоны. И будешь ты в школе дворником работать. Вот тогда и посмотрю, станет ли тебя терпеть твоя пассия. Это сейчас ты ей нужен, а потом выкинет тебя на улицу, где ты сдохнешь под забором! Хотя, нет, вы вместе подохнете в нищете. Ей в школе не работать. Если, конечно, до этого с ней ничего, кроме увольнения, не случится. Времена сейчас неспокойные. Бандиты беспредельничают. Только и слышно, кого-то убили, кого-то взорвали, кого-то изнасиловали скопом…
Ярость вспыхнула в груди офицера. Он вновь приблизился к жене, схватил ее за отвороты пеньюара – так, что прозрачная материя затрещала по швам.
– Если сунешься к Кате или по твоей милости с ее головы хоть один волосок упадет, то, клянусь, я убью тебя. И всех тех, кто посмеет поднять на нее руку, поняла?
– Ой-ой-ой! Смотри, какой грозный!
Стрельцов повысил голос:
– Я спросил, поняла?
Марина взглянула в глаза мужа и ощутила холодок внутри. Она впервые увидела такими глаза Юрия. Беспощадными, полными ненависти и решимости. Глаза человека, способного на убийство. И это отрезвило ее.
– Ты поняла меня или нет, стерва?
– Отпусти, мне больно!
– Не слышу ответа.
– Поняла!
Стрельцов бросил жену на стул:
– Вот так! И помни, я слов на ветер не бросаю. Завалю любого безо всяких эмоций. Не забывай, что мне уже пришлось это делать. Так что не сомневайся, рука не дрогнет.
Марина поправила порванный пеньюар, взяла со стола пачку сигарет, достала одну длинную, тонкую, импортную, трясущимися руками прикурила. Выдохнув дым, пустила слезу:
– Вот ты как насчет учительницы. Убить за нее готов. За меня же…
Она не договорила, отвернувшись к окну.
Стрельцов прошел в комнату, подошел к мебельной стенке, открыл секретер, достал из шкатулки пачку купюр. Это были деньги за проданный родителями дом в деревне, и надо отдать должное Марине, она к ним не прикасалась. Впрочем, у нее имелись свои деньги, несопоставимые с зарплатой, которую она получала. Любовники подкармливали. Положив купюры в карман, вернулся на кухню. Супруга продолжала курить, глядя в окно.
– Я ухожу.
– Скатертью дорожка.
– Не вздумай появиться в школе. Себе хуже сделаешь. Я сейчас в суд, подам заявление на развод, так что начинай паковать свои вещи. Можешь забрать все. Мне отсюда ничего не нужно.
Марина резко обернулась:
