Индокитая – на юге Лаоса.
– Вы думаете, есть связь с Лаосской Народно-Демократической Республикой? – ухмыльнулся Андрей, зная, что тайцы любят многое сваливать на своих коммунистических соседей с севера.
– Вряд ли, – серьезно ответил Фи. – Все гораздо проще: с недавнего времени такой песок завозят и к нам. В Таиланде бум строительства, и дешевых материалов всегда не хватает, поэтому их везут из соседних Лаоса и Камбоджи.
– Недостроенное здание! – воскликнул Огневский и даже взмахнул рукой, отчего бок тут же пронзила боль.
– Да, – поддержал его Фи, – довольно популярный у организованной преступности вид укрытия.
– Увы, – сказал Огневский, – в Бангкоке строек тысячи…
– Тут нам повезло, – улыбнулся доктор, – мы установили, что искусственный лаосский песок используют в Бангкоке только два застройщика. Всего сейчас в городе у них шесть объектов, и на двух из них строительство заморожено.
Вот это уже неплохая зацепка. Огневский потер руки, но осторожно, чтобы опять не схватило в боку. Тупая боль еще пульсировала в правой части тела.
А в голове уже собиралась картинка: недостроенный небоскреб, обнесенный надежным забором, может быть, даже с охраной по периметру. Да, отличная получается «малина». Посторонних нет, рабочих тоже, ведь строительство приостановлено. Полно места, есть жилые вагончики и прочая временная инфраструктура. Можно и самому жить, и пленников держать… Запер олигарха и дочку премьера в бытовке, поставил стражу – и вуаля, отличный тайник прямо в центре столицы.
Боль в боку, однако, не унималась. Она стала крепчать, словно нарочно, чтобы сбить с сыщика лишний энтузиазм. Андрей скривился, стал глубоко дышать, ждать, пока она утихнет. Излишнее доверие к собственным выводам уже стоило ему истории с Савилом, и теперь он поклялся быть осторожнее.
Легко поддаться очарованию своих идей, особенно когда ты очень устал и хочешь поскорее завершить трудное дело.
«Ладно, – подумал Огневский, – подвергнем идею критике. Что с ней может быть не так? Строительный песок, строительный песок…»
– А с чего песку быть в карманах? – спросил он.
Доктор Фи, растерянно наблюдавший за гримасой боли на лице Андрея, понял его не сразу.
– Вы говорили, – продолжил Огневский, – что песок был найден в задних карманах брюк и в волосах арестованного. В ботинках еще ладно, но в штаны и на голову он как попал? Что, этот боевик экстра-класса на куче песка на стройке ночевал? И это когда у него ключ от отеля в кармане?
Таец только пожал плечами:
– Может, сильным ветром занесло… Согласно бритве Оккама, мы должны начинать с самого простого объяснения. А у вас есть другая версия?
– Нет, – сказал Огневский. – По крайней мере, пока…
Боль наконец утихла, и он несколько мгновений просто наслаждался ее отсутствием. А потом в усталой голове возникло краткое воспоминание, сильно врезавшееся в душу.
Ум, раненая, как он сейчас. Она лежит на берегу под выступом скалы, прячась от безжалостного солнца. Она много, бессвязно говорит:
– Люблю камешки… Почему вам, фарангам, не нравятся галечные пляжи?.. Из-за этого их везде на заливе засыпают песком. Но он получается не настоящий, не живой…
– Пляж! – воскликнул Андрей, так что Фи дернулся от неожиданности. – Чтобы сделать пляжи привлекательнее для туристов, в Таиланде на побережьях гальку засыпают песком. И часто не природным, а строительным, видимо, так дешевле. Вот почему песок в задних карманах: Игорь сидел на пляже. А может, и прилег. Поэтому песчинки в волосах!
Старый доктор медленно закивал головой, видно было, что он впечатлен.
– Отсюда, видимо, и магнитный ключ от номера, – продолжил Огневский. – Нужно искать пляжный отель! Возможно, заброшенный или недостроенный. В районе, где берега засыпали этим типом песка. Место должно быть в паре часов езды от Бангкока, дальше Игорю было бы неудобно, каждый раз слишком долго добираться… Ваш информотдел сможет сделать список мест по этим критериям?
– Чай, чай на! [Да, да. – тайск.] – заговорил Фи, от возбуждения переходя на тайский. Он уже набирал номер аналитической службы.
Премьер-министр Сураса́к Интхано́н боялся подняться. Пока он сидел в удобном рабочем кресле, за шикарным резным столом, оставалась иллюзия власти и уверенности. Но казалось, стоит встать, как проклятый хаос, охвативший всю его жизнь, захлестнет, собьет с ног, закружит в водовороте роковых событий.
Сколько часов было проведено в этом кресле за тяжелой, вдохновенной работой… Четыре года во главе правительства, самое сложное и самое счастливое время за пятьдесят семь лет жизни – когда Интханон изо всех сил трудился, чтобы сохранить и укрепить страну, уставшую от потрясений.
Скоро от всех его трудов не останется и следа.
Сейчас семь вечера, он сидит один в кабинете. Да и во всем Доме Правительства почти никого нет. Сотрудники разошлись по домам, остались охрана и пара ночных референтов.
Сурасак тоже мог бы поехать домой, но очень не хотелось возвращаться туда, где только жена, глотающая успокоительное, и страшная пустота с тех пор, как забрали Нок.
Похититель вышел на связь к концу второго дня без дочери, когда они с женой уже успели вдоволь намучиться неизвестностью.
Просто пришло сообщение в Line – мессенджере, который по сотне раз в день использует каждый таец. Неизвестный номер написал:
«Ваша дочь у нас. Освободим, если вы снизите на треть цену государственной закупки риса. Цена должна вступить в силу до 22 мая. Иначе лучше вам не знать, что мы сделаем с Рачавади».
Мозг впал в какой-то ступор на несколько минут.
За годы в политике Интханон ко всякому привык, много в чем пришлось поучаствовать прежде, чем он стал премьером.
Видал он и Дом Правительства, окруженный взбунтовавшейся армией, и бурные акции протеста, погромы и поджоги. Помнил, как выглядят изуродованные тела, разбросанные взрывом, после того как в колонну протестующих кто-то бросил гранату.
Но такое… Милосердная Кхон Им, куда катится страна!
Требование похитителей его дочери было максимально простое, максимально наглое и циничное. Государственная закупка риса была введена меньше десяти лет назад, но стала основой выживания многомиллионной сельской бедноты по всей стране. Это фаранги думают, что Таиланд живет туризмом, на самом деле бо́льшая часть страны, особенно бедный северо-восток, – это аграрное царство, где жизнь не сильно изменилась со времен Аюттхайской эпохи. Крестьяне выращивают рис на заливных полях и сдают плоды своего труда закупщикам, этим и кормятся.
Сбои в этой системе или – еще хуже – несправедливые цены – это огромный источник брожения в народе и любимый конек «красных тайцев», левых политиков с маоистским уклоном.
На этом и погорел предшественник Интханона. Его смелые реформы создали такую неразбериху, что выплаты крестьянам опоздали на несколько месяцев. Пришлось реформатору уходить
