– Частный клуб‑сервис «Перекресток молний» слушает! – Вот так – вполне открыто и никакой тебе конспирации! Игорь решил идти напролом.
– Мне нужен Эдуард Михайлович Агафонов! – нате вам. В трубке повисла минута молчания. Затем тот же голос спросил:
– Что бы вы хотели ему передать?
– Это я ему скажу, – не очень вежливо ответил Игорь. Снова возникла пауза. Затем:
– Извините, но мы вынуждены спросить вас о степени важности разговора. По пустякам Эдуарда Михайловича приказано не тревожить.
Да, повторяется старая московская история – те же загадки, та же таинственность.
– Передайте Эдуарду Михайловичу, что разговор вплотную касается его приемной дочери Олеси.
– Назовите, пожалуйста, номер вашего телефона, вам перезвонят, – на сей раз ответили почти мгновенно.
– Я звоню из номера гостиницы «Россия», – Игорь продиктовал номер телефона со вставленной в аппарат бумажки.
– Принято! Ждите, пожалуйста, вам обязательно позвонят!
Пожалуйста, дольше ждали! Игорь закурил «Данхилл» и от нечего делать включил телевизор. Перебрал каналы: «НТВ», «2x2», ОРТ, Российский... ничего интересного. Зазвонил телефон. Он выключил телевизор, метнулся к аппарату, схватил трубку.
– Алло! – спокойный, этакий вальяжный голос. – С кем я говорю?
– Вы меня знаете, Эдуард Михайлович, но по телефону вряд ли вспомните. Я не так давно разговаривал с вашей дочерью...
– Где вы с ней разговаривали? – быстро перебил он Игоря.
– Простите, но это не телефонный разговор.
– Тогда вот что: вы местный? Нет? Берите такси, езжайте по шоссе Энтузиастов до улицы Плеханова. Там, возле автозаправки, свернете вправо и подъедете к красному кирпичному зданию старой постройки. Вас встретят. Да, еще: таксисту скажете – оплата на месте – двойная!
Он и здесь остался верен созданному имиджу – добрый старый меценат. Что ж, поехали, посмотрим, куда ты нас заведешь, шоссе Энтузиастов.
Приехали к красному дому, как и было сказано, возле которого переминались с ноги на нoгy пяток «мэнов» образца 1990 года – ни дать ни взять – охрана Агафонова пятилетней давности, во время последней его встречи с Игорем Весниным, тогдашним старлеем угро. Они‑то и расплатились с водителем, а затем, вежливо обстучав Игоревы карманы, бока и грудь, проводили его на второй этаж в не очень роскошную квартиру – явно снятую на время беседы тет‑а‑тет. Агафонов уже был там – сидел в темном вязаном халате перед столиком, ставленным напитками и закуской на любой вкус.
– Проходите, молодой человек, и присаживайтесь! – Эдуард Михайлович указал на кресло напротив. Вежливости в обращении за прошедшие годы он не изменил, как не претерпел изменений и сам: чисто выбритое, без единой морщинки лицо, аккуратная прическа и высокая, подтянутая фигура удивительно сохранившегося для шестидесяти пяти лет мужчины, которого язык не поворачивался назвать стариком. Возраст выдавали лишь поседевшие виски и некрашеные серебристые волосы.
Опускаясь в кресло напротив окна, Игорь мельком взглянул в него и успел заметить за недалекой трубой котельной притаившегося снайпера, разглядывающего его сквозь оптику прицела.
– Ваш? – указал на него Игорь.
– А вы глазасты, молодой человек! – не поворачивая головы к окну, констатировал Агафонов.
– Жизнь пошла такая: хочешь жить – умей вертеться и смотреть! – пошутил в ответ Веснин.
– И где же вы видели мою дочь, позвольте вас спросить?
– Мы были попутчиками в купе поезда «Будапешт‑Москва»... вернее – мне подсадили ее в купе на таможне станции Чоп.
– И вы поехали до... – подсказал ему Эдуард Михайлович.
– Мы собирались ехать до самой Москвы, – невозмутимо продолжал Игорь, – но планы наши, вернее, Олесины планы, были нарушены какими‑то ребятами с не очень приличными манерами поведения, короче – бандитами чистейшей марки. Не знаю, чего уж они хотели от нее, знаю лишь одно – напугали своим преследованием до ужаса. И мне волей‑неволей пришлось спасать ее от их нападок – каким бы я себя джентльменом чувствовал, если бы допустил, чтобы даму, скрасившую мое одиночество в дороге, лапали, извините за грубое выражение, какие‑то вульгарные личности в спортивных костюмах...
– Благородно, оч‑чень благородно, – похлопал в ладоши Агафонов.
– Я обманул их бдительность (о двух трупах, выброшенных из вагона, Игорь, естественно, умолчал), и мы сошли на станции Николаевка Донецкой области. Там я ее устроил в местную гостиницу, затем, убедившись в том, что те подонки потеряли след, я распрощался с ней и поехал дальше по своим коммерческим делам. Да, перед моим отъездом, узнав, что я буду в Москве с неделю, она просила зайти к вам в гости и, если к тому времени она не успеет справиться с какими‑то там срочно появившимися у нее в Донецке делами, передать вам от нее большой привет и небольшой сувенир. Что я и делаю. – Игорь, сунув руку в карман, заметил, как снайпер за трубой котельной нервно потянулся к спуску винтовки, и быстро выдернул руку. Эдуард Михайлович понял его проблему и, засмеявшись, поднял вверх свою ладонь с растопыренными пальцами. Стрелок сразу успокоился.
– Вы только резко не дергайтесь, – объяснил Агафонов, – и все будет в порядке.
– Понимаете, очень неудобно себя чувствовать, зная, что кто‑то издали исследует твою черепную коробку, – признался ему Игорь.
Эдуард Михайлович немного подумал, затем помахал ладонью влево‑вправо.
– Разделяю ваше мнение, молодой человек, – снайпера за трубой уже не было.
– Ну, где же сувенир?
Игорь достал из кармана позолоченную зажигалку «Ронсон» – ту, что нашли в шубке, и передал ее Агафонову. Тот взял блестящую вещицу, оглядел ее с обеих сторон и опустил в карман халата.
– Огромнейшее вам спасибо, вы даже не представляете, как я скучаю без моей Олеси!
– Не стоит благодарности, – ответил Веснин, – я просто ответил любезностью на любезность.
– Что? – изумился Агафонов. – Что вы сказали?
– Я отблагодарил вас за ту услугу, которую вы мне оказали пять лет назад здесь, в Москве, выручив из весьма щекотливого положения, – признался Игорь.
– У меня очень хорошая память на лица, особенно на тех, кому я делаю доброе дело и кто отвечает мне тем же. Отлично запоминаю я и своих врагов, – добавил Эдуард Михайлович с такой сатанинской улыбкой, что у Игоря невольно морозом сыпануло по спине. Однако Агафонов тут же спохватился и злобная усмешка сменилась на отеческую добрую улыбку. – Однако в моей картотеке памяти вас нет ни в том, ни в другом списке.
– Дай Бог подольше числиться в первом, – полушутя воскликнул Веснин.
– Дай Бог, – на полном серьезе согласился с ним Агафонов. – Но кто же вы?
– Вспомните старшего лейтенанта Донецкого уголовного розыска, который вел дело q вашем пропавшем без вести брате, Виталии Михайловиче, историю которого впоследствии нам рассказал старый офицер СИЗО. Убийц тогда так и не нашли.
– Ну, конечно, мне да не помнить родного брата! Жаль Виталия, а еще больше Киру – его дочь! Как она убивалась! Я ее взял на воспитание – заменил отца. Но в последнее время девочка совсем от рук отбилась, – пожаловался Эдуард Михайлович. – Попросила купить ей какой‑то заграничный мотоцикл ценой в новейшую марку «мерседеса»... Да дело не в деньгах, – махнул он рукой, – она сколотила группу таких же отчаянных девчонок, у которых папы, кстати, очень ответственные работники параллельного с моим ведомства, и укатила с ними – куда бы вы думали – в турне по России и Украине... Предлагали мы им путевки в Египет, Рим, Майами, Лос‑Анджелес... да куда только ни предлагали – ни в какую! Независимость им, видите ли, дороже. Вот вам современная молодежь – деньги для них ровным счетом ничего не значат.
«Это когда их девать некуда, – подумал невольно Игорь. – Так вот ты кто – Кира Агафонова!» А он‑то поначалу принял ее за обыкновенную авантюристку, спекулирующую именем‑фамилией знаменитого «крутяка». «А кто же, в конце концов, ты, «крутяк»?» – он с интересом взглянул на него. Агафонов понял этот взгляд по‑своему.
– Вспомнил я вас, молодой человек, конечно, вспомнил! У вас были проблемы с документами и э‑э‑э... некоторой суммой наличности.
– Три тысячи долларов, – Игорь достал из кармана деньги, положил на столик. – Вот они.
– Что вы, что вы? – замахал руками Агафонов. – Я, если уж даю, то без отдачи. А вы, насколько я понял, преуспели в жизни? – хитро взглянул он на Игоря.
– Не без этого, – засмеялся тот. – И вот все хочу у вас спросить – что это за клуб «Перекресток молний»?
– А‑а‑а, так, блажь старческая! – Эдуард Михайлович смущенно улыбнулся. – На склоне лет, знаете ли, тянет к общению с интеллигентными людьми: посидеть в компании, выпить рюмочку хорошего ликера, ну и посмотреть на красивую женскую фигуру, если хотите. В нашей жизни так мало радостей, отпущенных провидением, и создать их для себя искусственно – не вижу в этом ничего плохого. Да вы заходите, если будет время, я и мои коллеги с удовольствием познакомимся с вами поближе.
