Степан в упор смотрел на него. Андрей подсознательно ожидал упреков, может быть, даже проклятий на свою голову, но вместо этого собеседник спросил:
— И всё из-за этой гов…й бумажки?
— Всё из-за гов…й бумажки, — повторил Андрей.
Степан кивнул, словно ответ удовлетворил его целиком и полностью. Он сунул ладони между колен, сжал их, посмотрел в потолок, затем заявил с абсолютной уверенностью в голосе:
— Они будут ждать внизу, пока ты выйдешь. Если уж заварилась такая каша, то скорее всего эти парни разделятся. Одна группа пойдет по дому, вторая останется караулить внизу. Машунь! — громко позвал Степан. — Маш!
В кухню заглянула высокая симпатичная девушка лет двадцати. Андрей даже удивился. Степан парень обаятельный, безусловно, но писаным красавцем его не назовешь, а жена — словно с обложки «Космо» сошла.
— Чего кричишь? Степка только уснул.
Голос у нее оказался приятным, ровным, насыщенным.
— Степан Степаныч — это мой бутуз, — пояснил Андрею Степан. — Герой, весь в отца. Два месяца уже, — и снова повернулся к жене. — Машунь, сходи в магазин. У нас хлеб кончился.
— Как кончился? — удивилась Машуня. — Ты же вчера вечером два батона принес.
— Сходи, говорю, в магазин, — строго сказал Степан. — Муж я или хозяин в доме? Заодно и Степку прогуляешь. Вот Андрюха тебя проводит до парка. А я туда подойду через полчасика.
Маша пожала плечами. Степан поднялся, кивнул гостю:
— Пошли. — В комнате он достал из шкафа джинсы, клетчатую рубаху-шотландку, снял с вешалки кожаную куртку, бросил на постель. — Одежду только верни потом.
— Да я в своем, — возразил было Андрей, но Степан остановил его движением руки.
— С горелой дырой на плаще? Не смеши. Да и видеть тебя могли. У нас народ любопытный. А значит, описание твоих шмоток ФСБ уже имеет. Так что переодевайся.
* * *
Майор заглянул в список жильцов с обозначенным возрастом и местом работы, ткнул пальцем в фамилию Сидоренко, напротив которой красовалась цифра «112», сказал капитану:
— Смотри, сотрудник налоговой полиции. Вот к нему-то они и приходили. Голову даю.
Он оглянулся. Группа поддержки состояла из восьми человек.
Майор подошёл к машинам, скомандовал:
— Значит, так, парни. Занимаем сразу оба лифта. Трое идут в сто двенадцатую. Скорее всего «объект» там. Держаться предельно осторожно. Он вооружен и терять ему нечего. Полчаса назад этот парень завалил троих наших. Ещё двое осматривают чердак и спускаются по лестнице до первого этажа. Ты — у лифта на первом. Вы двое — у подъезда. Мы будем рядом, для подстраховки. Предупреждаю: имеется приказ начальства — ввиду особой опасности подозреваемого разрешается открывать огонь на поражение без предупредительного выстрела. Всё ясно?
Люди из группы поддержки закивали. Конечно, ясно. Чего же тут не ясного? «Мочить» эту сволочь без разговоров.
— Вперед, — скомандовал майор. — Все переговоры только на специальной волне. С Богом, парни.
Хлопнули дверцы машин. «Парни» выбрались на гашу и двинулись к подъезду.
* * *
Андрей натянул чужие вещи, подвернул штанины. Куртка была мешковатая, так что размер не играл решающей роли. Степан тем временем записал на клочке бумаги пару телефонов, протянул гостю:
— Держи.
— Что это?
— Телефоны одного моего приятеля. Макс его зовут. Он в РУОПе работает. Если понадобится поддержка — позвони, я предупрежу его.
— Спасибо, — кивнул с благодарностью Андрей.
— Не за что. Маш, где у нас еще молодые пары живут? С дитём? — спросил Степан, глядя почему-то в потолок.
— Лена с Юрой, на одиннадцатом.
— Во, — кивнул Степан. — Если вдруг вас остановят, скажешь, что вы с одиннадцатого. Из девяносто восьмой. Лена и Юра Ушимцевы. Девчонке вашей три месяца. Зовут Наталья. Ты работаешь на «скорой», фельдшером. Жена — временно безработная. Понял?
— Понял, — кивнул Андрей.
Он навесил кобуру, сунул в нее пистолет. Акцию — в карман рубашки. Документы — во внутренний карман куртки.
— Красавец, — оценил Степан. — Машунь, ну ты скоро?
— Ребенка дашь запеленать?
— А-а, сам запеленаю. Ты одевайся давай.
Через десять минут Маша и Андрей вышли из квартиры. Степан, стоя на пороге, подмигнул:
— Удачи. Держи хвост пистолетом.
— Спасибо, — улыбнулся Андрей. — Ты мой плащ в мусоропровод спусти. На всякий случай.
— Да уж не бойся, не пожалею. Старик, у меня, между прочим, мания: вещи в мусоропровод спускаю. До одиннадцатого по лестнице, — напомнил он и, улыбнувшись, добавил: — На всякий случай.
Проходя мимо лифтовой площадки, Андрей автоматически отметил, что кабины движутся. Правда, вверх или вниз, разобрать не смог.
Они вышли на лестницу. Андрей подхватил коляску спереди, под дно, Маша — сзади, за ручку. Спустились на три этажа, вышли в лифтовый холл. Вызвали кабину.
Человек, стоящий на первом этаже, поднял голову и посмотрел на индикатор.
* * *
Фээсбэшники появились на площадке четырнадцатого этажа как раз в тот момент, когда из сто двенадцатой квартиры вышел голый по пояс парень в затертых до невообразимой белизны джинсах. В руке парень держал мусорное ведро.
— Минуточку, — шагнул вперед один из фээсбэшников, загораживая парню дорогу. — Вы — Сидоренко?
— Предположим. — Степан обвел взглядом визитёров. — И что дальше?
— Степан Александрович?
— Допустим.
— Не допустим, а потрудитесь ответить на вопрос, — официальным тоном сказал фээсбэшник.
— Ну, Степан Александрович, и что дальше?
— Проживаете в сто двенадцатой квартире, работаете в налоговой полиции. Все правильно?
Степан поскреб затылок, оглянулся на дверь квартиры, сказал задумчиво:
— Вроде проживал до сегодняшнего утра. А что, меня уже уволили и решили выселить?
— Нет пока, — ответил холодно фээсбэшник. — Нам известно…
— Минуточку, — остановил его Степан и поставил ведро. — Кому это «нам»?
— Федеральной службе безопасности. — Говорящий продемонстрировал удостоверение. — Так вот, нам стало известно, что примерно сорок минут назад к вам заходил некий Андрей Андреевич Строев.
— Ребят, — Степан усмехнулся, — вам много чего известно. На то вы и ФСБ.
— Он до сих пор у вас?
— Кто?
— Строев.
— Да не знаю я никакого Строева.
— Конечно, знаете.
— Ну вы посмотрите. — Степан повернулся к коллегам собеседника. — Я ему: «Стрижено», он мне: «Кошено». Я: «Стрижено», он: «Кошено». Друг, — вновь посмотрел Степан на главного, — иди посмотри, если хочешь. Там открыто. А я пока мусор вынесу. Воняет.
Фээсбэшник взглянул на ведро. Бумаги, сигаретные пачки, кофейная гуща, картофельные очистки. Мусор.
— Пошли, — кивнул он коллегам.
Все трое вошли в квартиру, а Степан поспешил к мусоропроводу, мысленно благодаря Бога, что не забыл присыпать плащ мусором.
Когда он вернулся в квартиру, фээсбэшники стояли в комнате и… разглядывали брюки Андрея. Дверь в комнату Степки-маленького нараспашку, балконная дверь — настежь. Сволочи!
— Вы бы хоть обувь сняли, — скрывая замешательство, с неприязнью заметил Степан. — В комнату всё-таки входите, не в конюшню. А у нас маленький, между прочим.
— Чьи это брюки? — спросил фээсбэшник, резко поворачиваясь.
— Мои, — без тени смущения соврал Степан. — Чьи же ещё.
— Рост маловат, — язвительно сказал собеседник.
— Вырос, раздобрел малость. А брюки решил не выбрасывать. В хозяйстве сгодятся. Ремонт в квартире сделать или ещё чего. Не пачкать же выходной костюм.
Фээсбэшник пристально смотрел на хозяина, а тот, так же пристально, — в ответ. Старший группы сомневался в том, что брюки эти действительно принадлежат разыскиваемому. Иначе и разговор велся бы совсем в ином ключе. Можно было бы пристрелить этого чересчур разговорчивого мента, как говорится, для надёжности, но насчёт него прямого приказа не поступало. А за самодеятельность в их ведомстве по голове не гладят. И даже наоборот. Вполне могут и оторвать эту самую голову.
— Ладно. — Фээсбэшник бросил злосчастные брюки на диван, вытер руки. — Поверим пока вам на слово.
— Коллегам вообще надо на слово верить, — заметил Степан.
— Какой ты мне коллега, — брезгливо скривился тот.
— Ну, раз я тебе не коллега… — Степан открыл платяной шкаф, порылся на верхней полке, вытащил «макаров» и ловко щелкнул затвором: — Пошли вон из моей квартиры! А если захотите прийти сюда ещё раз — прихватите санкцию прокурора на обыск.
— Ты…
Один из подручных шагнул вперед, но Степан мгновенно переместил ствол, и тот уставился прыткому фээсбэшнику в живот.
— Попробуй подойди, — насмешливо сказал Степан. — Я в тебе мигом дырок понаделаю.
