я сразу же столкнулся с оглушительной и ослепительной трупной вонью.
— Нам другую дверь, — поморщился я.
В итоге, спуск осуществляли через третью дверь, где воняло, но не так душераздирающе, как в предыдущих двух. Из квартир, скорее всего, несёт, причём не только мертвечиной, но и всякими скоропортящимися штуками. Гниющие холодильники — бич этого города…
Семнадцать этажей спустя, мы вышли из подъезда и сразу же увидели красноармейцев, дежурящих во дворе.
— Стаять! — скомандовал один из них. — Руки видеть чтоб! Стрелять на паражений от любой движений!
По физиономии видно, что уроженец Средней Азии. Шапка-ушанка, ватник, немецкие сапоги, ППШ-41 в руках. Стрижен по-армейски коротко, ёжик чёрных волос стоит параллельно ушанке, выбрит гладко, кожа смуглая, лицо слегка плосковатое, карие глаза посажены близко, смотрит ими очень недоверчиво и настороженно.
При нём ещё четверо красноармейцев, два азиата и два славянина. Эти тоже напряжены, ситуация нешуточная, поэтому я их понимаю.
— Стою-стою, — поднял я руки. — Не стреляй.
— Барышня тожи! — навёл автомат на Шув.
Его не особо смутило, что она лысая. Девушка не стала выпендриваться и подняла руки.
— Что за карнавал? — подошёл усатый дядька.
Теперь я вижу знаки воинского различия — три красных треугольника на петличках. Это, наверное… Честно сказать, не имею идей. Снимаю маску и максимально доброжелательно улыбаюсь.
— В это будет сложно поверить…
— Никаких движений!!! — возмутился красноармеец из Средней Азии.
— Сабит, спокойно, — попросил его усатый. — Во что нам сложно будет поверить? Хочешь сказать, что вот это вот всё — это не наш родной мир? Знаешь, мы уже успели догадаться.
А вот Сабит, судя по ошарашенному выражению лица, не успел, как и остальные присутствующие красноармейцы. Видимо, усатый держал свои догадки при себе. Да и когда бы он успел ими поделиться? Во время перезарядки автомата?
— Это только во-первых, — вздохнул я. — Давайте уйдём с улицы, а то немцы тут не главная опасность города.
— Много немцев? — насторожился усатый.
— Иногда много, — ответил я. — Мы не представлены. Дмитрий Ибрагимович Верещагин.
— Старший сержант Старонос Георгий Никитич, — представился усатый. — Сказал бы, что рад знакомству, но обстоятельства…
— Да понимаю я вас, — кивнул я. — Давайте уйдём с дороги, а то серьёзно говорю, опасно тут.
— И куда? — спросил старший сержант Старонос. — Немцы могут быть кругом!
— Конкретно здесь немцев нет, — ответил я. — Но есть другие. Давайте в подъезд, откуда мы вышли.
— Если мудрить начнёшь или шутить вздумал… — предупредил меня старший сержант и положил руку на ППШ.
— Я — друг, — заверил я его.
Пока беседовал, насчитал целых семнадцать бойцов — это отлично! Нет, это охренительно!
Заходим в подъезд.
— Сейчас проверю квартиру, потом заходим, — предупредил я, найдя незапертую квартирную дверь на втором этаже.
Внутри никого, даже неприятных запахов не чувствуется. Отлично.
— Все внутрь, — выглянул я из двери. — И охранение заберите с улицы, скоро поймёте, почему по-старому жить уже нельзя.
Сначала в квартиру вошла группа автоматчиков — не доверяют и это прекрасно понятно, а затем остальные. Разместил их в гостиной, исполненной в конструктивистском стиле. И если на улице было чему поудивляться, одни невиданные здания чего стоят, то внутри был повод перманентно охренеть.
Мне лично стиль конструктивизма не нравится, слишком минималистично, не знаю, чересчур рационально, на мой взгляд. Витиеватость, всё-таки, нужна. Хотя бы в обоях или в мебели. Тут же бело-коричневые тона, деревянная панель на стене, ЖК-телевизор, встроенные в стены шкафы и так далее.
Красноармейцы, обалдевшие от видов, разошлись по гостиной и расселись по креслам и диванам. Тут обитал преуспевающий человек, однозначно. Квадратура побольше, чем в бабушкиной квартире, но использовал он её не особо-то рационально, несмотря на то, что заказал конструктивизм.
— Рассказывай и объясняй, — потребовал старший сержант.
— Лучше я покажу, — медленно достаю телефон из подсумка и подключаю его к сети.
Сразу же запиликали уведомления, вызвав первобытный ужас у людей из другой исторической эпохи. Вроде бы недавно всё было, но…
Открываю Телегу и ищу там группу Коммуны. Ария как-то обмолвилась, что они создали ролик специально для таких вот иномирцев. Нашёл его в медиафайлах. Нажимаю «Пуск».
— Майор Краснодубов, Рабоче-Крестьянская Красная Армия, — представился человек, сидящий за столом. — Вы ошарашены, сбиты с толку, окружающий мир выглядит чужеродно, непонятно и пугающе. Допускаю, что даже способ воспроизведения этой записи вызвал у вас испуг. Но это пройдёт, дорогие товарищи…
Старонос осторожно принимает у меня телефон и пристально смотрит на говорящего майора. Говорит спокойным тоном, лицо выражает уверенность, улыбается доброжелательно, этакой отеческой улыбкой. Вот не в то время человек родился. В наших реалиях легко мог сделать карьеру видеоблогера или, чем чёрт не шутит, на телевидении. Но, более вероятно, видеоблогинг.
Майор Краснодубов объясняет всё по пунктам, текст составляли на основании опросов обычных красноармейцев и командующего состава — всё продумали, первые наворачивающиеся вопросы, первые сомнения, первые беспокойства. Лепит складно и ёмко… Сейчас только внезапной интегрированной рекламы не хватает, ха-ха-ха!
— Проблемы с доступом к… — заговорила Шув.
— Ха-ха! — хохотнул я.
Тоже, похоже, сходные мысли посетили.
Красноармейцы синхронно бросили на меня взгляд, но затем вернулись к просмотру ролика.
Военные слушали предельно внимательно, напряжённо, но у Староноса на лице мелькнуло облегчение. Да, это как бальзам на душу, когда истина в последней инстанции, верховная голова и менеджер по всем вопросам — не ты. Когда оказывается, что есть старшие по званию и всё дерьмо разгребать — не тебе. Когда становится предельно понятно, что ответственность за хозяйственно-бытовое устройство личного состава, обеспечение безопасности — не твоя.
Я бы тоже чувствовал истинное облегчение, окажись на месте старшего сержанта. Наверное, это потому, что я не прирождённый лидер.
— … битва ещё не закончена, красное знамя не опало, дело Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина живёт!
На этих словах ролик закончился.
— Это что такое? — указал взглядом на телефон старший сержант. — Это как вообще может быть?
— Всё поймёте потом, — вздохнул я. — Время на адаптацию будет. Сейчас нам важнее добраться до Коммуны, а там будете разбираться во всём. Пока же…
Открепляю от рюкзака брезентовый свёрток и разворачиваю его. Две М4, лишённые прикладов, ручек для переноски и магазинов, открылись внимательным к мелочам глазам. Вытаскиваю из рюкзака недостающие детали и начинаю сборку.
— Это американское оружие, называется М4А1, — заговорил я. — Классифицируется как карабин, но не в том понимании, какое в это слово вкладываете вы. Это укороченная версия штурмовой винтовки М16А2, способное вести огонь в одиночном и автоматическом режимах, тридцать патронов в магазине. Эффективная дальность — пятьсот метров. Если у тебя, Георгий Никитич, есть хорошие стрелки, то предлагаю вооружить ими их.
— А у тебя что за оружие? — заинтересовался Старонос.
