– Ну что, кеня, накатим за встречу? – пьяным голосом произнес тот.
– Накатим, – вздохнул Андрей. – А вы точно из РУБОПа?
– Точно. Капитан Артемьев. Вообще-то на оперативные встречи я хожу без ксивы, но для тебя на первый раз сделал исключение. Будешь смотреть?
– Нет, – покачал головой Андрей. – Я вам верю.
– Вот так-то лучше, – усмехнулся капитан Артемьев. – И давай на «ты».
– Давай, – пожал плечами Андрей.
– Тогда выкладывай свою информацию.
– Тут у меня в сумке две фотографии гроба Жигунова-младшего. Первая из пятничного «Дилижанса». Ее в аэропорту Схипхол через иллюминатор сделал журналист «Дилижанса» Известный. На ней гроб грузят в самолет. На второй фотографии тот же гроб, но на нашем третьем городском кладбище.
– Так.
– Он примерно в полтора раза тоньше. Ну, в смысле, ниже.
– Что-что?
– У гроба по дороге куда-то подевалась нижняя треть, – терпеливо объяснил Андрей.
– Твою мать! – быстро оглянулся Артемьев. – Так вот оно в чем дело!
– Ага, – кивнул Андрей.
– А кто сделал эту вторую фотографию?
– Это неважно.
– Колись. Все равно ты уже засветился. Другое дело, что, кроме меня, о тебе никто не узнает.
– Точно?
– Ты что, меня за дешевого фраера держишь?
– Да нет, – вздохнул Андрей. – Ладно. Я журналист. Андрей Зотов. Работаю в «Утреннем экспрессе». Вернее, работал. Фотографии на кладбище сделал мой главный редактор Вагон!
– Кто-кто?
– То есть не Вагон, – спохватился Андрей, – а Эдуард! Черт, как же его фамилия? А, Пирогов!..
– Ладно, неважно. Ну?
– На кладбище мы с Вагоном оказались совершенно случайно.
– В смысле?
– Нет, ну не совсем случайно, конечно. Просто у нас убили коллегу, и мы его хоронили.
– Кто его убил?
– Наркоман какой-то. Его почти сразу и поймали.
– Понятно. Проверим. Ну-ну?
– Да что ну? Когда мы уже возвращались, началась пальба. Вагон сдуру и сделал несколько кадров. Ничего толком не получилось, только этот гроб с двойным дном.
– Понятно. А где эта пленка?
– У меня, – вздохнул Андрей. – Жигуновские из-за нее перерыли всю редакцию, вот я и подумал, что тут что-то не так.
– Молодец.
– Да это не я молодец. Это Вагон у нас молодец.
– Все равно. Так как насчет пленки?
– А как насчет программы защиты свидетелей? Она у вас вообще есть?
– Если все, что ты рассказал, правда, то есть. Ваше дело – залечь где-нибудь до завтра. Сможете?
– Сможем. А что завтра?
– Если все, что ты рассказал, правда, то с завтрашнего дня и на ближайшие несколько лет жигуновским будет не до вас с Паровозом.
– С Вагоном.
– Я помню. Это шутка.
– Ага, – кивнул Андрей, протягивая Артемьеву под столом красно-зеленый конверт, – зато нам с Вагоном не до шуток.
– Не боись, Зотов, все будет тип-топ, – проговорил капитан пьяным голосом, незаметно подмигивая Андрею. – Понял, кеня?
– Понял, – без энтузиазма кивнул Андрей.
В это время от стойки послышался гогот, и к их столику направилось три жлоба. Самый первый, квадратный и красномордый, ухмыльнулся вставными зубами:
– Отвалите, пассажиры!
Артемьев сунул конверт в карман, повернулся и с интересом посмотрел на него.
– Что?
Тут из-за спины красномордого вынырнул второй жлоб.
– Тебе ж сказали – вали!
Третий жлоб с бутылкой и стопкой пластмассовых стаканчиков заржал:
– В лобешник ему, Жорик!
Артемьев повернулся к Андрею и негромко сказал:
– Собери посуду.
– Что?
– Собери в сумку посуду.
Андрей посмотрел на Артемьева непонимающим взглядом и сгреб в сумку стаканчики и пластмассовую тарелку из-под закуски.
– Молодец, пассажир! – тяжело обнял второй жлоб Артемьева за плечо. – Рубит фишку, да, Жорик?
– Собрал? – посмотрел на Андрея Артемьев.
– Собрал.
– Вот и все, петухи! – криво ухмыльнулся Артемьев.
– Ну, пад! – задохнулся в бешенстве красномордый Жорик.
Произнести фразу до конца он не успел. Артемьев коротко ткнул локтем обнявшего его жлоба, тут же выскользнул из-под него и нанес Жорику сокрушительный удар ногой в солнечное сплетение. Все произошло настолько быстро, что Андрей даже не успел опомниться.
Согнувшийся у стола жлоб вдруг качнулся и с жутким грохотом загремел куда-то вниз. Квадратный Жорик оказался покрепче. Он просто рухнул на колени да так и застыл с выпученными глазами и прилипшей к нижней губе сигаретой. Артемьев потянулся к ней и воткнул Жорику в лоб.
Третий жлоб понял, что дело худо, и, выронив стаканы, отскочил назад.
– Так ты сказал – в лобешник? – мягко ступил к нему капитан.
– Не подходи! Не подходи! – бабским голосом завопил жлоб, размахивая бутылкой.
– Ладно, живи, – криво усмехнулся Артемьев, поворачиваясь к Андрею. – Пошли, кеня.
– Ага, – кивнул Андрей.
В этот короткий промежуток времени жлоб на какую-то секунду потерял бдительность и тут же за это поплатился. Артемьев стоял к нему боком. Не успел Андрей сделать и шага, как правая нога капитана вдруг взметнулась вверх и угодила жлобу точнехонько в лоб. Тот рухнул как подкошенный, бутылка со звоном разбилась о заплеванный пол.
– Теперь все, – оглянулся Артемьев. – Уматываем.
– Ага, – кивнул Андрей, и они двинулись к выходу.
В забегаловке воняло паленым мясом и было слышно, как кто-то слабо хрипит. На них никто не смотрел.
Договариваясь с Андреем на ходу о следующей встрече, Артемьев нырнул в какой-то проходной двор, пролез через дыру в заборе и вскоре вывел его к кассам «Аэрофлота». Народа там, как всегда, было море.
– Ну все, – оглянулся Артемьев. – Позвонишь мне завтра ближе к вечеру. Телефон запомнил?
– Запомнил.
– Условные фразы?
– Да, – кивнул Андрей.
– Счастливо. До завтра не вздумайте высовываться. Пока.
– А-а! стаканы? – вспомнил Андрей.
– Выбрось в какую-нибудь урну. Я побежал.
– А зачем я их брал? – спросил Андрей вдогонку.
– Отпечатки, – оглянулся Артемьев. – Элементарно, Ватсон.
Вагон, как они и условились, ожидал Андрея в кафе «Снежинка». Едва Андрей подошел к столу, Эдик подался вперед и опрокинул чашечку с остывшим кофе.
– Ну что?
– Порядок.
– Правда? – обрадовался Вагон.
– Правда. Ты расплатился?
– Да.
– Тогда по-быстрому сматываемся, – сказал Андрей и направился к выходу.
– А что случилось? – упавшим голосом спросил Вагон, нагнав его в дверях. – Что-то не так?
– Да нет, пока все вроде так. Поэтому нам и не стоит особо светиться.
– Ф-фух! – облегченно вздохнул Вагон. – А я уже подумал черт знает что. Ну и как все прошло?
– На уровне. Фотки я передал, тебе очень благодарны. Наши личности разглашению не подлежат, переданные материалы в качестве доказательств нигде фигурировать не будут. Нам предписано залечь до завтра и не высовываться.
– А что будет завтра?
– Завтра, Эдик, будет еще одна встреча, – раздраженно проговорил Андрей.
– И что будет на этой встрече?
– На этой встрече, – понизив голос до трагического шепота, сказал Андрей, – нам передадут по парабеллуму.
– А что это такое?
– Это такие огромные пистолеты.
– И что мы с ними будем делать? – потух Вагон.
– Как что? Отстреливаться от жигуновских, конечно.
– О боже! Это что, правда?
– Нет, я пошутил.
– Ну и шутки у тебя!..
– В каждой шутке есть доля правды, – пожал плечами Андрей. – Но, по-моему, наши фотографии в надежных руках. Во всяком случае, будем на это надеяться, потому что ничего другого нам не остается. Понял?
– Понял, – понурил голову Эдик и наконец отстал от Андрея.
По дороге к «Союзпечати» Андрей думал о том, правильно ли он поступил, позвонив в РУБОП. Получалось, что правильно. Занявшись вплотную гробом, рубоповцы неминуемо должны обнаружить, что Жига жив. А уж после этого жигуновским будет не до Андрея с Вагоном.
В редакции они улеглись «валетом» на узком диване и пожелали друг другу спокойной ночи. Эдик немного поворочался, вздохнул и спросил:
– Андрей! Ты как думаешь, хоть на этот раз нам повезет?
– Я думаю, что, если мы дотянем до послезавтра, это уже можно будет считать большой удачей. Спи, Эдик. Утро вечера мудренее!
Вечером следующего дня Андрей вылез из троллейбуса за пару остановок до своего универсама, оглянулся по сторонам и направился за угол. Место встречи изменить было нельзя, и шел он к располагавшейся там забегаловке.
На этот раз Артемьев припозднился. Андрей взял две по сто водки, какой-то заплесневевший бутерброд и отправился в угол. Ждать пришлось довольно долго, и, поглядывая на вход, он уже начал слегка волноваться. Потом дверь открылась в очередной раз, Андрей привычно скосил на нее глаза и чуть не обмер.
На пороге забегаловки, оглядываясь по сторонам, стоял его сосед. Тот самый, из двадцать четвертой квартиры. Когда Артемьев назначил ему здесь встречу, Андрею и в голову не пришло, что он может случайно встретить кого-то из знакомых.
