— И что? — Максим чувствовал, что не только из-за личного отношения к командиру части рассказывает всю эту историю Лемехов. Есть у нее какое-то занятное продолжение.
— Так вот, стал он узнавать. Оказывается, разведрота, к которой приписали парнишку, двадцатого числа проводила разведку на окраине Грозного.
— Моздокская часть? — с любопытством спросил Максим. — Интересно.
— Дальше еще интереснее. То ли кто-то кому-то что-то не так передал, то ли разведданные были неточными, в общем, нарвалась головная группа на чеченскую засаду.
— Большая группа?
— Пятнадцать танков, двадцать БМП и сорок человек пехоты.
— А полный состав роты?
— Двадцать танков, тридцать БМП, восемьдесят человек пехотинцев.
— Ничего себе. Это уже не рота, а целая бригада получается. И что же дальше?
— А дальше на выручку головной группе кинули остальных ребят из той же роты. Судя по всему, заваруха серьезная была. И заодно обеспечили поддержку с воздуха — отправили два «сухаря». Летчики недолго думая взяли да и накрыли там все ракетами. И чеченцев, и своих. Всех, короче. Командир части сказал: специально в Ключи ездил, беседовал с одним из летчиков. Тот говорит: нам приказали — мы сделали. Но кто приказал, что именно — молчит. Фамилию летчика я тоже на всякий случай записал. Вот. Поручик Аркадий Геннадьевич. Майор. Командир этот, с которым мы беседовали, изматерился. Говорит, с таким количеством боевой техники ребята сами бы отбились, выбрались бы живыми, если бы не эти самолеты.
— Так, интересно.
— Одним словом, положили там всех, всю бронетехнику пожгли. От ребят только мокрое место осталось.
— Но огласки этот случай, понятное дело, не получил?
— Конечно, не получил, — подтвердил Лемехов. — Официально-то военные действия силами сухопутных войск в Чечне еще не велись, штурма не было, а значит, и разведчикам там делать вроде бы нечего. По идее, и авиация ничего не должна была бомбить.
— Ну? — подбодрил его Максим.
— В общем, дело замяли. Командир стал справочки наводить: вдруг выжил кто? И оказалось, что двое из группы все-таки уцелели. Рядовой и лейтенант один, который этого рядового из-под огня вытащил. Но тут до кого-то из штаба докатилось, что полковник такой-то интересуется всей этой историей. Позвонили сверху командиру части и сказали: «Вы, мол, товарищ полковник, если хотите нормально до пенсии дослужить здесь, на Юге, а не где-нибудь на далеком-далеком Севере, лучше не суйте свой нос куда не следует». Оно и понятно. Фактик-то, прямо скажем, не из приятных. Историю я всю записал, она у меня на бумаге. И фамилии этих двоих, которые выжили, там же. Я позвонил, проверил, они в военном госпитале лежат оба.
— А как ты узнал, что они в госпитале? — поинтересовался Максим.
— А мне тот же командир части сказал. Он к ним съездить собирался. Уж больно странной ему вся эта история показалась. Мы ведь Грозный-то еще штурмовать не собирались, ультиматумов не выдвигали. Что за чеченская засада? Откуда боевики узнали о том, что разведгруппа пойдет? Представляете, как надо вооружить группу гражданских, в сущности, людей, чтобы они сумели заблокировать такое количество техники? Тут одно из двух: либо утечка информации произошла, либо кто-то знал, где эти боевики базируются, и решил ребят в качестве пушечного мяса использовать. Либо они всех боевиков положат, и тогда честь им и хвала, либо сами погибнут, и тогда можно объявить случившееся провокацией. Но опять-таки, вероятно, не думали товарищи командиры, что все там полягут. Наверняка рассчитывали, что хотя бы половина уцелеет. А здесь вся эта ерунда с авиацией. И опять же, посмотрите, ребят-то каких понабрали. Одни сироты да малосемейные.
— А что, Петр Васильевич, — прищурился Максим, — из этих частей других срочников в Чечню не забирали?
— Забирали, конечно, — кивнул Лемехов. — Я на всякий случай их фамилии тоже переписал. Но, во-первых, там приказ о переводе другой человек подписывал, во-вторых, их либо целыми отделениями переводили, да так и оставляли, либо по разным взводам распихивали, но всех в пределах одной группы. А здесь со всей области согнали, причем знали, кого отбирать. Случись что, и жаловаться некому. Знаете, товарищ полковник, я так думаю, что пацанов этих заранее предполагалось на потери списать. Какие они, к едрене матери, разведчики? Так или иначе полегли бы все. Не тогда, так позже. Такой разведротой очень удобно дыры затыкать.
— Понятно, — кивнул Максим.
— Я все свои соображения, товарищ полковник, изложил. Фамилии, номера воинских частей, номера военных билетов, детских домов, из каких городов призваны, гражданские специальности, военные специальности… Ну и все прочее. Все есть.
— Хорошо, спасибо, товарищ старший лейтенант. Отличная работа.
— Я могу идти, товарищ полковник? — поднялся Лемехов, позволив себе после похвалы небольшую вольность. — Знаете, честно говоря, есть хочется — сил нет.
— А что, в части не накормили? — усмехнулся Максим.
— До еды ли там было. Все думал побольше объехать за день. Не до обедов.
— Давай. Считай, что завтра у тебя выходной за переработку.
— Может, тогда на субботу лучше? — засмеялся Лемехов. — Я бы в пятницу с вечера в деревню умотал.
— Хорошо. В субботу так в субботу. Потрудился ты на славу. Дуй в свою деревню, отдыхай.
— Спасибо, товарищ полковник. — Лейтенант вышел, закрыв за собой дверь.
Максим остался один. Точнее, наедине со своими мыслями. В принципе у него уже сложилось довольно ясное впечатление о происходящем, правда, он ничего не сказал Лемехову, да и начальству докладываться тоже не собирался. Во всяком случае, до тех пор, пока не появятся факты, неоспоримо доказывающие реальность аферы. А такие факты могли дать только непосредственные участники этой истории.
«Вот они, двое, в списке Лемехова. Чудом уцелевшие, — думал Максим. — Можно считать, что им повезло. Ведь изначально предполагалось, что эти ребята улягутся в цинковые гробы. Иначе и быть не могло. Просто, наверное, во всеобщей суматохе потеряли их, след не взяли. А если бы взяли, они до госпиталя не доехали бы. Убили б их. Точно так же, как убили Иверина. Вот тебе и люди, Максим, — сказал он сам себе. — Вот и люди, ведь про них и вспомнить-то некому. А если и вспомнят, то все равно не потребуют эксгумации трупа. Поплачут, положат цветы, в детских домах, возможно, вывесят портреты: «Наш воспитанник погиб, выполняя интернациональный долг в Чечне». Плач и рыдания. Но никто не догадается вскрыть цинковый гроб, а в половине гробов будет пусто. Парни эти не воюют сейчас, а занимаются тем, ради чего и собрал их подполковник Сивцов. Но ведь Сивцов наверняка действовал не самостоятельно. Просто им прикрылись на всякий случай, — подумал Максим и усмехнулся. — Ну, расшевелим муравейничек».
Максим позвонил в автопарк и дежурному по части, предупредил, что его водитель — Павел — вернется поздно, затем набрал домашний номер и, когда услышал голос Ирины, вздохнул с облегчением.
— Максим, ну где ты? — услышав его усталое «здравствуй», воскликнула жена. — А мы тебя ждем, Сережка спать не ложится.
— Значит, так… — Максим потер лоб, раздумывая над тем, как произнести то, что говорить не хотелось, да еще при этом постараться не напугать жену.
— Что? Что-то случилось? — догадалась по его тону Ирина. — Максим, у тебя что-то произошло?
— Ира, слушай меня внимательно, — быстро произнес он, а сам подумал: «Если в кабинете стоит подслушивающее устройство, эти люди будут знать все». — Я тебе перезвоню минут через десять.
— Что-нибудь случилось?
— Потом все объясню. — Он положил трубку.
Выйдя из кабинета, Максим запер дверь, тщательно опечатал, подумав немного, вытащил из кармана сигаретную пачку, оторвал крохотный кусочек фольги и засунул в узкую щель между дверью и косяком. Если кто-нибудь в его отсутствие войдет в кабинет, фольга выпадет.
Спустившись на первый этаж, Максим вошел в конторку дежурного. Скучающий прапорщик благодушно кивнул:
— Хорошая погода сегодня, Максим Леонидович.
Максим повернулся к нему, порылся в памяти, пытаясь вспомнить имя, но не вспомнил и сказал:
— Слушай, друг, выйди на пару минут, мне позвонить нужно.
Подобное обращение было настолько не свойственно для Максима, что прапорщик от удивления приоткрыл рот.
— То есть в смысле… — начал он.
— В смысле, выйди! — рявкнул Максим.
— Ага, понял. — Прапорщик выскочил, плотно прикрыв за собой дверь.
Максим вновь набрал домашний номер. Ему не пришлось ждать даже секунды, видимо, в квартире только начал звенеть звонок, а Ирина уже схватила трубку.
— Максим, что случилось? — Теперь в голосе жены он услышал тревогу.
— Так, Ира, ни о чем не спрашивай. Быстро собирай вещи… А впрочем, не нужно ничего собирать. Хватай Сережку, поезжай на вокзал и отправляйся к маме.
