— Я и жена — партнеры.
— А тут у вас неплохо, — заметил я, хотя ничего особенного не видел — все, как в посредственных барах и дешевых ресторанах с третьеразрядными варьете. У двери в кухню, прислонившись к стене, стоял старик — официант и, казалось, дремал.
— Спасибо. Мы рассчитываем еще кое-что улучшить. — Разговаривая, бармен ловко готовил коктейль. — Я что-то не помню вас. Вы раньше не заглядывали к нам?
— Я из Голливуда. Говорят, у вас выступает довольно приличный джаз.
— Верно.
— Он и сегодня будет играть?
— Нет, только по пятницам и субботам. В обычные дни у нас маловато клиентов, а музыкантам надо платить. Вы антрепренер?
— Иногда я представляю некоторых музыкантов. У меня агентство в Лос-Анджелесе.
— Сэм захочет поговорить с вами. Он руководитель джаза.
— А как с ним связаться?
— Проще простого. У меня есть его адрес. Минуточку.
В бар вошла молодая особа с пышной фигурой, стянула с себя прозрачный плащ и, небрежно скатав, сунула под прилавок. У нее был римский нос, а на груди поблескивало несколько ожерелий, словно у какой-нибудь опереточной дивы.
— Опаздываешь, — сурово взглянул на нее владелец бара. — Ты же знаешь, я не могу работать без старшей официантки.
— Извини, Тони. Рейчел снова задержалась.
— Найди другую няню.
— Но Рейчел так хорошо относится к ребенку! Нельзя же взять совершенно незнакомую женщину.
— Ну хватит, сейчас не время болтать. Отправляйся на свое место.
— Да, мистер Наполеон!
С обиженным видом женщина отошла от стойки и встала у двери, в которую по двое и по трое все чаще входили посетители, в большинстве совсем юные или молодые. Весело смеясь и болтая, встряхивая своими драгоценностями, женщина рассаживала их за столиками.
Бармен наконец вспомнил обо мне:
— Вот адрес Сэма Джекмена. Телефона у него нет, но он живет почти рядом.
Он передал мне листок из блокнота, на котором карандашом было написано: «Мимоза, дом 169, квартира 2».
Это был старый, с облупившимся фасадом дом, недалеко от железной дороги. Массивная входная дверь оказалась открытой, и я вошел в коридор, запинаясь о вспучившийся паркет. На двери справа висела на гвозде металлическая цифра 2.
На звук моих шагов из двери выглянул человек с желтым лицом мулата, в рубашке с закатанными рукавами.
— Вам кого?
— Сэма Джекмена.
— Это я. — Его, казалось, удивило, что он мог кому-то понадобиться.
— У меня к вам важное дело, мистер Джекмен.
— Пожалуйста, — кивнул он.
— Моя фамилия Лу Арчер. Я частный детектив. К вам можно?
— Н… не знаю, право… Жена весь день на работе… В квартире беспорядок… А впрочем, входите.
Джекмен попятился, будто боялся повернуться спиной, и пропустил меня в квартиру, состоящую из одной большой комнаты. На высоком потолке виднелись пятна и подтеки, на окнах висели порванные занавески. У стены за ширмой стояли фанерный шкаф и газовая плита. Мебель в комнате, включая неубранную двуспальную кровать в углу, была изрядно подержанной, пол ничем застлан. Диктор на экране маленького телевизора у кровати деловито перечислял сегодняшние дорожные происшествия.
Джекмен выключил телевизор, взял сигарету, тлевшую на какой-то металлической крышке, и присел на край кровати. По запаху я определил, что сигарета была без марихуаны. Джекмен сидел молча и неподвижно, ожидая моего объяснения о цели визита. Я уселся напротив него.
— Я ищу Тома Хиллмана, мистер Джекмен.
Он бросил на меня быстрый взгляд, в котором промелькнул страх, потом неторопливо затушил сигарету и опустил окурок в карман рубашки.
— Я и не знал, что он потерялся.
— Тем не менее это так.
— Жаль. А почему, собственно, вы решили, что найдете его здесь? — Он обвел комнату широко раскрытыми глазами. — Вас прислал мистер Хиллман?
— Нет.
Джекмен не поверил:
— А может, все-таки мистер Хиллман? Он уже приставал ко мне.
— Почему?
— Я… интересовался его сыном, — осторожно, подбирая слова, ответил Джекмен.
— Что значит — интересовались?
— Да просто так, по-человечески… Однажды я услышал, как он бренчал на пианино. Прошлой весной. Я тоже подсел к инструменту. Я не пианист, но некоторые мелодии ему понравились, и я показал, как их играть. И с тех пор почему-то стали считать, что я оказываю на него дурное влияние.
— Кто же так считает?
— Прежде всего мистер Хиллман. Он и добился, что меня выгнали из клуба, где я в то время работал. Ему, видите ли, не хотелось, чтобы его дорогой сынок общался с такими людьми… Если вас прислал не мистер Хиллман, то кто же?
— Некто по фамилии доктор Спонти.
И снова в глазах Джекмена мелькнул страх.
— Спонти?! Вы хотите сказать…
— Продолжайте, продолжайте, Джекмен!
— Ничего я не знаю, мистер.
— А я вот думаю, что знаете, и знаете немало. Я буду сидеть здесь, пока вы не заговорите.
— Дело ваше, — пробормотал Джекмен.
— Вы знаете доктора Спонти?
— Слышал такую фамилию.
— Вы видели Тома Хиллмана в течение двух последних дней?
Джекмен отрицательно покачал головой, но, судя по выражению лица, понимал, что я ему не поверил.
— Откуда вам известна фамилия Спонти?
— От моей родственницы, она работала на кухне в его школе. Теперь, наверное, вы будете считать меня соучастником?
— Соучастником чего?
— Чего угодно. Любого преступления, о котором я даже и знать не буду.
— Послушайте, такой разговор ничего мне не дает.
— А мне? Все, что я ни скажу, вы используете против меня, не так ли?
— Похоже, что у вас не совсем безупречное прошлое.
— Неприятности, конечно, были. — Джекмен долго молчал, потом добавил: — Жаль, что и Томми Хиллману не удалось их избежать.
— Кажется, вы расположены к нему.
— Мы сразу понравились друг другу.
— Вот и расскажите о нем побольше. Только затем я и пришел.
Мои слова прозвучали не совсем искренне. Я не доверял Джекмену, и он понимал это.
— Я думаю иначе. Я думаю, вы хотите вернуть его в «Забытую лагуну». Поправьте меня, если я ошибаюсь.
— Да, вы ошибаетесь.
— Не верю. — Он теперь неотрывно смотрел на мои руки, словно опасался, что я вот-вот начну избивать его, как, очевидно, кто-то избивал недавно, судя по следам ударов у него на лице. — Не обижайтесь, но я не верю.
— Вы знаете, где сейчас Томми?
— Нет, не знаю. Во всяком случае, на свободе он будет чувствовать себя лучше, чем дома. Отец не имел права отправлять его в эту школу.
— Мне тоже так говорили.
— Кто?
— Одна женщина в заведении Спонти. По ее мнению, Том вполне нормальный подросток, и ему нечего там делать. Видимо, Том придерживался того же мнения, потому что в субботу вечером сбежал.
— И правильно сделал.
— Не совсем. В школе он по крайней мере был в безопасности.
— А он и сейчас в безопасности, — вдруг сказал Джекмен и, спохватившись, с глупым видом улыбнулся, пытаясь выдать свои слова за шутку.
— Но где же он?
Джекмен пожал плечами:
— Я уже говорил, что не знаю.
— Откуда же вам известно, что он на свободе?
— Иначе Спонти не прислал бы вас.
— Быстро вы сообразили! Но все-таки, Сэм, вам придется сказать правду.
Джекмен вскочил, быстро подошел к двери и повернулся ко мне с видом человека, ожидающего обнаружить у себя перед глазами дуло пистолета.
— А чего вы ждете от меня? — крикнул он. — Вы хотите, чтоб я сам надел себе на шею веревку, на которой Хиллман повесит меня?
Я подошел к нему.
— Отойдите! — воскликнул Джекмен и поднял руку, прикрывая голову.
— Прекратите истерику!
— Я не могу иначе. Хиллман выгнал меня с работы только за то, что я учил его сына музыке, а сейчас снова поднимает скандал. В чем я виноват теперь-то?
— Ни в чем, если его сын в безопасности, а вы сказали, что это так. Сэм, мы же можем, наконец, найти общий язык! Вам нравится парень, вы не хотите, чтобы с ним случилось что-нибудь плохое, и я не хочу этого. Поймите, я пытаюсь спасти Тому жизнь и думаю, что вы могли бы мне помочь.
— Как?
— Давайте сядем и спокойно поговорим. Кстати, перестаньте видеть во мне Хиллмана всякий раз, когда смотрите на меня.
Джекмен отошел от двери и присел на кровать.
— Так вот, Сэм, вы видели его в течение двух последних дней?
— Кого? Мистера Хиллмана?
— Не прикидывайтесь идиотом. Рано или поздно вам придется сказать, когда вы видели парня последний раз. Или вы предпочитаете торчать у телевизора и ждать сообщения, что его труп найден в какой-нибудь канаве? Итак, когда вы видели Тома?
Джекмен глубоко вздохнул.
— Вчера. Целым и невредимым.
— Он приходил сюда?
— Нет. Здесь он никогда не был. Вчера во второй половине дня он заходил в «Бар на этаже» через черный ход и пробыл всего минут пять.
