Она выпорхнула из кресла, одарив Найджела своей неподражаемой улыбкой.
— Велите Феликсу привести вас ко мне, — скомандовала она шутливо. — Вы ведь мне нравитесь, Найджел Батгейт. Слышишь, Феликс?
— Это твое? — Гарденер подал Стефани сумочку, и она, что-то щебеча, вышла в холл. Вскоре хлопнула входная дверь, и Феликс возвратился в гостиную.
— Как славно, что ты пришел, Найджел, но мне нездоровится.
Вид у него снова был подавленный. Подсев к камину, он протянул руки к огню. Найджел заметил, что Феликса бьет дрожь.
— Нужно вызвать врача, — рискнул предложить журналист.
— Нет, нет, это обычные последствия перенесенного шока. Я оправлюсь. Вот лягу сейчас и постараюсь уснуть — больше суток глаз не смыкал.
— Правильно, и не откладывай этого. Прими аспирин, выпей виски, а я уйду, чтобы тебе не мешать.
— Нет, побудь минутку. Есть новости?
Оба тщательно избегали говорить о мисс Воэн. Найджел, невольно подслушав ее слова, обращенные к Феликсу, приуныл: его версия относительно Сэйнта трещала по всем швам. Догадывается ли Гарденер, что Найджел слышал ее признание? Нет, скорее всего ему такое и в голову не приходит. Феликс, по его собственным словам, еще не оправился от шока. Найджел не знал, что сказать, его молчание могло показаться странным. Против собственной воли журналист оказался втянут в чуждый ему мир, его заставляют принимать участие в разыгрываемом спектакле, а ему больше но душе место в зрительном зале. Молчание становилось зловещим, но тут Гарденер внезапно нарушил его:
— Как она держалась в разговоре с Аллейном?
— Кто?
— Стефани.
— С большим мужеством.
Тон Найджела насторожил Гарденера, он посмотрел на друга затравленным взглядом.
— Найджел, помнишь, что я сказал: ни она, ни я ни в чем не виноваты. Я дал тебе честное слово, ты ответил, что веришь мне.
— Я все помню, — смущенно пробормотал Найджел.
— А теперь... колеблешься?
— Феликс, ты... абсолютно уверен в Стефани? Она... о Господи!
Гарденер печально ухмыльнулся.
— Значит, сомневаешься. Боже, если бы ты знал, что это за женщина!
— Ну так скажи мне, Феликс, скажи все, без утайки.
— Нет, не могу. Это не моя тайна, я связан обещанием. Но и тебя понять можно; все улики против нас... Как относится Аллейн к версии самоубийства?
— Он далеко не во все меня посвящает.
— Вердикт присяжных — ошибка, — Гарденера словно прорвало. — Это типичное самоубийство. Я сам пойду к Аллейну, постараюсь его убедить, представлю неопровержимые доказательства. — Феликс вдруг умолк, но, помедлив, добавил: — Он будет вынужден признать, что это самоубийство.
— Я должен идти. Постарайся уснуть.
— Уснуть! «Сон, способный залатать худой мешок забот». Ох, опять из меня актерство прет! До свиданья, Найджел.
— Не провожай меня. До свиданья.
Найджел спустился по лестнице и мрачно побрел по нарядной Слоан-стрит. Ему предстояло сделать непростой выбор: рассказать ли Аллейну о подслушанной тираде Стефани? О женщины!.. Если держать язык за зубами, то Феликс из любви к Стефани свалит всю вину на Сэйнта. Вспомнив отповедь Аллейна в связи с его, Найджела, сомнениями нравственного порядка, журналист признался сам себе, что в первую очередь печется о собственном душевном покое. Он уже достиг Найтсбриджа и брел по направлению уголка ораторов в Гайд-парке, когда в нем созрело бесповоротное решение: нет, он не вправе что-либо утаивать от Аллейна!
С тяжелым сердцем Найджел остановил такси:
— В Скотланд-Ярд!
Еще не было четырех, однако старший инспектор оказался на месте и сразу его принял.
— Привет, Батгейт! Что это с вами? Отыскали еще одного убийцу?
— Прошу вас, не дразните меня. Я пришел не для того, чтобы изложить очередную версию, а дать показания.
— Садитесь. Итак, я весь внимание.
— Аллейн, ручаюсь, вам не понять, в каком затруднительном положении я оказался. Вам легко быть беспристрастным, но меня связывают узы дружбы с некоторыми персонажами нашей драмы... Тайна, которую я вам открою, касается женщины!
— Что вы несете? — резко перебил его Аллейн. — Выкладывайте ваши сведения — сами сказали, что пришли сюда ради этого... Простите, Батгейт, в последние дни я стал несносен.
Найджел проглотил комок, подкативший к горлу:
— Я ненароком подслушал признание.
Аллейн помедлил, потом взял в руку карандаш.
— Когда?
— Примерно час назад.
— Где?
— В квартире Феликса.
— Так, продолжайте.
— Легко сказать!.. Я вошел в прихожую без стука и услыхал голоса в гостиной, которую сам он называет «студией». Сначала женщина сказала: «Если я это сделала, то лишь ради тебя, Феликс! Он был твоим заклятым врагом». А Феликс ответил: «Я не могу в это поверить, не могу». Тогда она принялась хохотать, странным таким смехом, а потом говорит: «Все впустую. Однако я ни в чем не раскаиваюсь, слышишь? Но теперь, я вижу, ты не стоишь подобных жертв». Тут я нарочно хлопнул входной дверью и позвал Феликса. Он вышел в холл и провел меня в гостиную. Там была она.
— Кто?
— Стефани Воэн.
— Невероятно! — разозлился Аллейн.
— Надеюсь, вы не хотите сказать, что я лгу. Такими вещами не шутят, я не забуду их разговора до гробовой доски!
Аллейн молчал так долго, что Найджел стал поглядывать на него с тревогой. Наконец старший инспектор заговорил:
— И все же, Батгейт, этого недостаточно для бесповоротного вывода о ее виновности. «Если я это сделала, то лишь ради тебя. Он был твоим заклятым врагом». Допустим, она открыла Гарденеру, что чем-то пригрозила Сюрбонадье и это могло подтолкнуть Артура к самоубийству. Можно предположить и другое: разговор шел вовсе не о Сюрбонадье.
Если бы вы видели Феликса, то не стали бы делать такие предположения.
— А что с ним такое?
— Он совершенно подавлен! — воскликнул Найджел, не подобрав других слов.
— «Совершенно подавлен». Вы заразились от них театральной аффектацией. Барклей Крэммер, этот старый болван, сегодня на слушании в суде тоже корчил из себя «конченого человека».
Найджел поднялся со стула.
— Ну что же, мне нечего добавить. Если вы не находите мое сообщение заслуживающим внимания, остается только извиниться, что отнял у вас время.
Аллейн, облокотясь на стол, уставился на Найджела, как на музейный экспонат.
— Диогену бы повстречать вас, — пошутил он, — вот бы старик обрадовался! Вылез бы из бочки, наполнил ее пивом до краев и устроил бы большую потеху.
— Похоже, вы сделали мне комплимент, — смягчился Найджел.
— Именно так. Ну, а что же было потом?
— Мисс Стефани пригласила меня к себе, просила бывать у нее запросто!
— Не смейте даже мечтать об этом!
— А мне и не надо!
— Послушайте. Больше к Гарденеру — ни ногой! Вам ясно?
— Ясно, не ясно только, какая муха вас укусила.
— Пишите себе свои статейки, но не суйте нос в чужие дела.
— Вот благодарность за все, что я для вас сделал, а ведь какой гадостью пришлось заниматься!
— Мой дорогой Батгейт, я это высоко ценю и выражаю вам искреннюю признательность. И все же в дальнейшем прошу вас неукоснительно следовать моим указаниям и советам. А в награду передаю вам исключительное право напечатать в своей газете сногсшибательную новость.
— Что же за новость такая?
— Можете информировать читателей, что мистер Джекоб Сэйнт арестован, однако пока что неизвестно, какое обвинение ему предъявлено.
— В интересах точности, — продолжал Аллейн, в то время как журналист глазел на него, разинув рот от неожиданности, — мистер Сэйнт пока еще на свободе. Однако я сейчас же отправлюсь исполнить свой долг. Хотите со мной?
— Еще бы, будто сами не знаете! Можно я позвоню в редакцию? Новость успеет попасть в вечерний выпуск.
— Звоните. Но скажете им ровно столько, сколько слышали от меня, и предупредите, чтобы подождали минут двадцать. Если Сэйнта не окажется на месте, вы им перезвоните. Видите, как я добр и любезен с вами?
— В высшей степени! — горячо отозвался Найджел и набрал номер редакции, где ему обещали полное содействие. — Я готов, поехали!
— Вот только дождемся сигнала от моего человека, он караулит добычу. Напомните мне, чтобы я захватил наручники. Господи, я волнуюсь, как новичок!
— При аресте вы предъявите Сэйнту обвинение в убийстве?
— Вас так и разбирает любопытство, однако потерпите.
Раздался короткий стук в дверь, и на пороге кабинета появился инспектор Фокс.
— Наш агент только что позвонил, — объявил он. — Высокочтимый джентльмен в своем кабинете в театре «Единорог».
— Тогда вперед! — закричал Аллейн.
— Наручники! — напомнил Найджел.
— Что бы я без вас делал? Фокс, вы взяли наручники?
