Трудно сказать, что является причиной химической реакции. Некоторые ученые склонны думать, что жизнь — это физический процесс, который невозможно воспроизвести в лабораторных условиях. Каждый знает, что некоторые химические вещества притягиваются к источнику тепла, а другие к свету, и эти вещества необязательно органические. «Тропизм» — научный термин, который используется в том случае, когда вы верите в гипотезу, что живая материя — вещество с большим количеством тропизмов, а неживая имеет очень малое количество тропизмов или не имеет их вовсе. Правда, это только лишь один взгляд на природу вещей. Ведь тепло, влага и компоненты жира были единственными составляющими при зарождении жизни в каком-нибудь кайнозойском болоте несколько миллиардов лет назад.
Что, однако, вполне могло бы быть правдой, если бы весна так и не пришла. Потому что миссис Хиддингботтом однажды утром в начале марта выключила батареи. Но к вечеру снова похолодало, как в феврале. Миссис Хиддингботтом, будучи ленивой женщиной, решила не включать батареи до следующего утра, а после действовать в зависимости от погоды и жалоб жильцов.
Как бы то ни было, Трепаниди был найден мертвым на следующее утро. Миссис Хиддингботтом постучалась к нему, потому что он не спустился к завтраку, и, не получив ответа, вошла в комнату. Жилец лежал в постели, посиневший и холодный, будто был задушен во сне.
Поднялся страшный шум, но толком ничего выяснить не удалось. Несколько усталых детективов обшарили комнату вдоль и поперек, назадавали массу глупых вопросов, составили несколько протоколов и затем передали дело на откуп следователю и похоронной команде. Трепаниди не имел родственников, значит, никому не было дела, жив он или мертв; не имел бедняга также ни друзей, ни врагов, поэтому можно исключить и случайных посетителей. Вероятно, решили все, он сам случайно задохнулся под одеялом. Конечно, тело было необычайно холодным в тот момент, когда миссис Хиддингботтом обнаружила его, но кому придет в голову обсуждать такую мелочь?
Нашли, правда, жирное пятно на простыне, такие же пятна на полу и немного плесени на лице умершего. Но никого этот факт абсолютно не взволновал.
Немногочисленные пожитки мистера Трепаниди передали его сводной сестре из Бруклина, которую, по всей видимости, случившееся не слишком потрясло. Миссис Хиддингботтом, как положено, денек походила в черном, а затем дала объявление о сдаче комнаты. Она все же произвела там небольшую уборку, но тряпка осталась на прежнем месте, поскольку миссис Хиддингботтом не удосужилась заглянуть за батарею.
В следующую неделю погода оставалась холодной, и в доме поддерживалось тепло.
Новым жильцом комнаты на третьем этаже стал нервный молодой человек откуда-то из северных штатов. Он питал большие иллюзии относительно жизни и общества. Нью-Йорк представлялся ему идеальным местом, чтобы начать новую жизнь.
После четырех дней пребывания в городе молодой человек — звали его Стормблоу — стал еще более нервным. Он целыми ночами курил сигарету за сигаретой лежа в постели, чего миссис Хиддингботтом не одобряла, поскольку это означало пепел на полу и пятна на мебели (хотя их и так было предостаточно), но не стала ничего предпринимать.
Когда в очередной раз потеплело, миссис Хиддингботтом оставила батареи включенными, поскольку не собиралась обманываться дважды. В результате чего в комнатах стало невыносимо жарко — ведь окна по-прежнему оставались закрытыми. На следующий день хозяйка отключила батареи, потому что в помещении были настоящие тропики.
Но мартовская погода изменчива, и около девяти вечера похолодало. Миссис Хиддингботтом, собираясь ложиться спать, решила, что если утром снова станет тепло, никто не будет жаловаться. Что могло или же не могло быть правдой, но, в сущности, значения не имело.
Стормблоу явился домой около десяти, открыл окно, разделся, положил пачку сигарет и пепельницу на пол рядом с кроватью, выключил свет, лег в кровать и закурил, выпуская дым вверх в темноту. Докурив одну сигарету, он тут же вынул другую и прикурил ее, а окурок бросил в стоявшую на полу пепельницу.
(Тепловое притяжение, несомненно, является той химической силой, которую никто не может отрицать наверняка!)
Стормблоу послышалось что-то вроде шлепка, однако он не обратил на это внимания. Ночью в доме постоянно раздавались какие-то звуки. Тихий неясный свист он приписал мыши. Потянулся за новой сигаретой. Нашарил в темноте пачку, достал сигарету, прикурил и опустил руку вниз, чтобы затушить окурок в пепельнице.
Он прижал окурок к чему-то влажному, напоминающему использованный носовой платок. Раздался шипящий звук, и что-то обернулось вокруг его запястья. Стормблоу быстро отдернул руку, но что-то вцепилось в нее мертвой хваткой. Стормблоу попытался стряхнуть это…
Тряпка за батареей остывала, по мере того как воздух в комнате холодел. А вокруг не было ничего, что могло бы послужить источником тепла. ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ ЛЕЖАЩЕГО В КРОВАТИ ЧЕЛОВЕКА. И тряпка накрыла его лицо — излучающую тепло кожу и дымящуюся сигарету.
Миссис Хиддингботтом разбудила сирена пожарной машины — большая часть третьего этажа выгорела полностью.
Ни у кого не вызвало сомнений, что причиной пожара послужила привычка молодого человека курить в постели. Миссис Хиддингботтом получила страховку и купила новый дом, продав старый за бесценок одной вдове, которая тоже хотела заняться гостиничным бизнесом.
Стив О'Конелл
ГОРЬКИЙ ПРИВКУС
Совершенно СЕКРЕТНО № 6/111 от 06/1998
Перевод с английского: Автор перевода не указан
Рисунок: Игорь Гончарук
Нора Меррик отмерила из бутылки три чайные ложки коричневой жидкости в стакан с водой и размешала. Оценив на глаз результат, добавила столовую ложку концентрата лимонного сока и понесла стакан в спальню.
Муж полулежал на кровати, подложив под спину две большие подушки, и листал журнал.
— Твое лекарство, Гарольд.
Он отложил в сторону журнал.
— Доктор не прописывал мне никаких лекарств. Отдых и спокойствие пару дней — все, что мне сейчас нужно.
Нора поставила стакан на столик около кровати.
— Это тебе не повредит.
— Может, и не повредит, но откуда ты знаешь, что принесет пользу?
— Я в этом абсолютно уверена.
Все мужчины как маленькие дети — они мнительны и боятся лекарств. Джером был такой же. И Билл.
Гарольд взял стакан.
— Что это?
— Немного лимонного сока.
— А помимо сока?
— Лекарство.
— Одно из твоих домашних средств? — нахмурился он.
Нора стряхнула пепел с салфетки на ночном столике.
— Милый, ты забываешь пользоваться пепельницей.
Муж пристально посмотрел на нее:
— У тебя самой лицо красное. Могу поспорить, ты тоже подхватила грипп.
Она приложила ладонь к своему лбу. Да, действительно, лоб горячий.
Гарольд улыбнулся:
— Вот и выпей сама свое лекарство. Тебе оно нужнее, чем мне.
— Нет, — холодно ответила Нора, — себе я сделаю другое.
Гарольд поставил стакан на столик.
— Выпью попозже.
Нора с трудом сдержалась, чтобы не вспылить.
— Хорошо, я вернусь через пятнадцать минут. И чтобы к тому времени стакан был пуст.
И она пошла на кухню мыть посуду.
Детектив Пэйли, порывшись в ящике стола, нашел пачку сигарет.
— Какой адрес вы назвали?
Сержант Блэнчард нетерпеливо повторил:
— Ист-Аткинс, 714.
Пэйли вытащил из пачки сигарету и закурил.
— Вы ведь из полицейского управления Сент-Луиса, сержант?
Блэнчард кивнул.
— Я проследил их от Цинциннати. Сейчас они здесь. Но чтобы арестовать их, мне нужны ваше разрешение и содействие.
Пэйли лениво откинулся на спинку стула и выглянул в окно.
— Похоже, собирается дождь.
Блэнчард откашлялся.
— Вы не считаете, что нам надо спешить с арестом?
Пэйли неторопливо выпустил кольцо дыма.
— Не могу уйти отсюда, пока не доложу капитану.
Глаза Блэнчарда устремились на дверь за спиной Пэйли.
— Это ведь его кабинет?
Пэйли ухмыльнулся:
— Расслабьтесь, сержант. Капитан вернется минут через десять. Вы думаете, мы должны немедленно туда мчаться, чтобы вовремя выбить из его руки стакан? Согласно полученной от вас информации, — Пэйли указал на лежавший перед ним лист, — они женаты всего пять недель. Времени явно недостаточно, чтобы все оформить и получить страховку. Так что не волнуйтесь, мы еще успеем.
Сполоснув последнюю тарелку, Нора вернулась в спальню. Стакан стоял нетронутый на столике.
— Что в сегодняшней почте? — спросил Гарольд, перевернув страницу журнала.
— Несколько рекламных листков. И письмо из страховой компании.
