Но Гюро уже знала, что следует отвечать в таких случаях:
— Нет, мы работаем, просто перед вами большая очередь, придётся вам подождать, так же, как и всем.
— А теперь пойдём к Андерсену, — предложила Тюлинька, когда они наигрались.
Они постучали в пятый номер.
— Войдите, — отозвался голос Андерсена.
Он очень обрадовался Тюлиньке, но немножко обрадовался и Гюро.
— Вот это гости! — воскликнул он. — Заходите и простите, что у меня здесь накурено.
Андерсен курил длинную трубку, из неё шло много дыма, но окно было приоткрыто, и в комнате было не слишком дымно. А сколько здесь было интересных вещей! Кругом стояли пароходы, большие и маленькие, а один пароходик был даже запрятан в бутылку.
Раньше Андерсен был моряком, и хотя он больше не плавал, целыми днями он думал только о море и с утра до вечера мастерил игрушечные пароходики. Ещё он каждый день ходил на пристань смотреть на море и умел раскладывать пасьянс, по которому узнавал, какая завтра будет погода.
Тюлинька сказала Андерсену, что уже совсем устроилась, и пригласила его к себе в гости.
— Непременно приеду, — сказал Андерсен. — Я ни разу не был в Тириллтопене.
— Давайте сегодня все вместе пообедаем в пансионате, как в старые добрые времена, — предложила Тюлинька. — Только подождём Эрле, она выедет в половине четвёртого и скоро будет здесь.
Но мама приехала раньше, чем её ждали, потому что её привёз Бьёрн на своём смешном маленьком автомобильчике: впереди у него было два места, а сзади небольшой багажник.
— У нас будет гость к обеду, — сказала мама. — Бьёрн хочет посмотреть, как я отремонтировала комнату.
— Я тоже хочу, — сказала Тюлинька.
Все пошли в прежнюю Тюлинькину комнату, и все в один голос воскликнули:
— Как красиво!
А Бьёрн, осмотрев внимательно стены, сказал:
— Отличная работа! Может, возьмёшься помочь моему знакомому маляру отремонтировать одну квартиру у нас в корпусе «Ц»? Тому дворнику некогда, он задумал переехать в деревню и занят сейчас покупкой дома. Я тебе ничего не говорил, хотел сначала взглянуть на твою работу, но теперь вижу, что ты с этим справишься. Кто тебя учил малярному делу? — спросил он.
— Отец, — ответила мама. — Он был маляром, и я часто помогала ему. Школа у меня была хорошая, вот только диплома нет.
— А это и неважно, важно, чтобы человек владел своим мастерством, — сказал Бьёрн. — А ты работаешь на совесть.
Они пообедали все вместе, как будто были одной большой семьёй, и Бьёрн тоже был членом этой семьи. А потом он собрался домой и предложил Тюлиньке отвезти её на машине.
— До завтра, Гюро! — сказала Тюлинька, уходя. — Я тороплюсь, мне надо навести дома порядок к приходу гостей.
И Гюро с мамой остались одни. Гюро уселась на своём диванчике и стала показывать маме, как работают телефонистки на Телеграфе. Потом она спрыгнула на пол.
— А ещё я играла сегодня в «классики», мы прыгали вот так! — закричала она и запрыгала.
— Тише, не так громко! — сказала мама.
— Тогда я лучше буду телефонисткой, — сказала Гюро и снова забралась на диванчик.
А вскоре она уже спала вместе с Вальдемаром и Кристиной, и если бы вы стали им звонить по телефону, вы всё равно бы не дозвонились. У них был нелёгкий день, и им надо было отдохнуть, чтобы набраться сил на завтра.
ЕЩЁ ОДНО СУЩЕСТВО, КОТОРОМУ НУЖНА ТЮЛИНЬКА
В тот день Тюлинька и Бьёрн не скоро добрались до дому.
Люди, работавшие в городе, спешили домой, и на всех перекрёстках стояли длинные вереницы автомобилей. Они то двигались с места, то снова останавливались и ждали своей очереди, а вместе с ними и маленький автомобильчик Бьёрна.
— Видишь, какие пробки, тут быстро не доедешь, — сказал Бьёрн.
— Мы-то с тобой уже пообедали, а вот им каково, — заметила Тюлинька.
— Как тебе нравится жить в Тириллтопене? — спросил Бьёрн.
— Нравится, — ответила Тюлинька, — а вот заниматься домашним хозяйством — не очень. Плохо у меня всё получается.
— Ничего, ещё научишься, — утешил её Бьёрн.
Так незаметно они доехали до Тириллтопена. Поблагодарив Бьёрна, Тюлинька поднялась к себе на одиннадцатый этаж.
И тут она услыхала плач. Кто-то горько плакал в соседней квартире. Тюлинька вспомнила, что однажды уже слышала эти жалобные звуки, но в тот раз она была с Гюро и не обратила на них внимания.
Сейчас на площадке было тихо, и плач был слышен очень отчётливо. Но этот голос принадлежал не человеку, а собаке.
Она громко выла у себя в квартире, и было ясно, что она жалуется на одиночество. Тюлинька остановилась у её двери и приоткрыла крышечку над щелью, сделанной для писем и газет.
— Эй, кто там! Не плачь! — крикнула она в щель.
Собака перестала плакать и, мягко ступая, подошла к самой двери. Тюлинька услыхала её взволнованное дыхание и тихое повизгивание.
— Не плачь! — повторила Тюлинька. — Я здесь, с тобой. К сожалению, я не могу войти к тебе, но всё-таки мы вместе.
Пока Тюлинька стояла и разговаривала с собакой, та молчала, но когда Тюлинька, устав стоять согнувшись, отошла от двери, собака снова завыла во весь голос. Она так горько жаловалась на одиночество! Тюлиньке стало её очень жалко, и она сразу придумала, что делать.
— Потерпи минутку, дружочек! — сказала она собаке. — Я сейчас вернусь.
Она зашла к себе, взяла своё вязание и кухонную табуретку и села на площадке у двери, за которой плакала собака. Тюлинька вязала и разговаривала с собакой. Та совсем успокоилась, наконец Тюлинька услыхала, как она легла, наверно, ей захотелось спать. Тогда Тюлинька осторожно встала, взяла табуретку и ушла к себе.
Всякий раз, когда на площадке останавливался лифт, Тюлинька выглядывала из своей двери, она поджидала хозяев собаки.
Наконец она увидела, что какая-то женщина открывает дверь той квартиры.
Дав хозяйке и собаке время поздороваться друг с другом, Тюлинька набралась храбрости и позвонила к ним.
Тут же раздался громкий лай, и дверь отворилась, хозяйка с собакой стояли на пороге. Это был щенок, но очень крупный. Он держал в зубах тапочку и с доброжелательным видом, словно давно знал Тюлиньку, вилял хвостом. Впрочем, он и в самом деле знал её, во всяком случае, её голос.
— Простите за беспокойство, — сказала Тюлинька. — Я живу в соседней квартире, на днях сюда переехала. Если хотите, я могу гулять днём с вашей собакой, всё равно я каждый день хожу гулять с одной маленькой девочкой, которую ко мне привозят.
— Большое спасибо, я была бы просто счастлива, — сказала хозяйка собаки. — Понимаете, мы с мужем целый день на работе, и наш Индивид совсем один. Не удивляйтесь, что мы его так назвали, он нас с первой минуты поразил своей самостоятельностью, чем очень отличался от своих братьев и сестёр. Если вам это имя кажется слишком длинным, можете звать его просто Дивом, он будет откликаться. Конечно, с собакой много забот, но мы так любим собак, а детей у нас нет. Когда Индивид подрастёт, он будет ездить в автомобиле с моим мужем, ему приходится много разъезжать по работе. Но сейчас он ещё мал для этого, ему всего восемь месяцев, и, конечно, он очень тоскует один.
Индивид подошёл к Тюлиньке и обнюхал её. У него была добрая морда и длинная, светлая, вьющаяся на хвосте шерсть.
— Какой красавец! — восхитилась Тюлинька. — Я сидела у вашей двери и утешала его через газетную щёлку. Он понимал всё, что я ему говорила, и не плакал.
— Утром перед работой мы с ним гуляем, — продолжала рассказывать хозяйка Индивида. — Ходим очень долго, и после этого он несколько часов спит. Ну, а потом просыпается и, конечно, страдает от одиночества. Ведь ему не объяснишь, что, если мы не будем работать, нам будет нечем платить за квартиру.
— Я зайду за ним завтра в двенадцать часов, — сказала Тюлинька. — С утра я пойду в магазин и буду печь плюшки, ко мне вечером придут гости. А днём я так или иначе пойду гулять со своей дневной дочкой.
Хозяйка очень обрадовалась и протянула Тюлиньке ключ от своей квартиры.
— После прогулки впустите Индивида в квартиру и закройте дверь, — сказала она.
— Нет, нет, не давайте мне ключ, ведь вы меня совсем не знаете! — воскликнула Тюлинька. — Или, по крайней мере, спросите у Бьёрна, это наш дворник, можно ли на меня положиться.
— Я и так вижу, что вы надёжный человек, — сказала хозяйка Индивида, — и я очень рада, что кто-то уделит внимание нашему маленькому пёсику.
— Значит, договорились, — сказала Тюлинька. — Я буду с нетерпением ждать завтрашней прогулки.
Она вернулась к себе и внимательно осмотрела свою квартиру. Всё как будто в порядке, но, если она протрёт окна и пол, здесь будет ещё красивее, а Тюлиньке очень хотелось, чтобы приятельницам с Телеграфа понравилась её новая квартира.
