— Вы хорошо ее знали?
— Неплохо. Карлотта не из тех, кого можно так уж хорошо знать. Она довольно скрытная.
— Но она вам нравилась?
Рональд недоуменно взглянул на него.
— Почему вас это интересует? Потому что вы нас тогда видели вместе? Да, она мне очень нравится. Она не злая, умеет внимательно слушать, когда говорит мужчина, так что он даже начинает чувствовать себя человеком!
Пуаро кивнул.
— Понимаю. Значит, вы будете огорчены.
— Огорчен? Чем?
— Известием о ее смерти.
— Что? — Рональд вскочил на ноги. — Карлотта умерла?
У него был совершенно ошеломленный вид.
— Вы шутите, мосье Пуаро. Когда мы в последний раз виделись, она была абсолютно здорова.
— Когда это было? — спросил Пуаро.
— Позавчера, кажется. Точно не помню.
— Tout de meme,[41] она умерла.
— Наверное, это был несчастный случай? Какой? Автомобильная катастрофа? Пуаро поглядел в потолок.
— Нет. Она выпила слишком большую дозу веронала.
— О-о! Понятно… Бедная… Какой кошмар.
— N'est ce pas?[42]
— Ужасно жаль. И у нее так все хорошо складывалось! Она собиралась забрать к себе сестру из Америки. Черт! Не могу выразить, до чего мне ее жалко!
— Да, — сказал Пуаро. — Жаль умирать, когда ты молод, когда не хочешь умирать, когда перед тобой вся жизнь и у тебя есть все, ради чего стоит жить.
Рональд посмотрел на него с удивлением.
— Боюсь, что я вас не совсем понимаю, мосье Пуаро.
— Не понимаете?
Пуаро встал и протянул ему на прощание руку.
— Я всего лишь выразил свои мысли — возможно, чересчур эмоционально. Потому что мне тяжело видеть, как юность лишают права на жизнь. Я принимаю это близко к сердцу, лорд Эджвер. Всего хорошего.
— М-м.., э-э.., до свиданья, — озадаченно протянул Рональд.
Открывая дверь, я чуть не столкнулся с мисс Кэррол.
— Ах! Мосье Пуаро, мне сообщили, что вы еще не ушли. Я хотела бы сказать вам два слова. Может быть, пройдем ко мне в комнату? Я насчет Аделы, — продолжала она, когда мы очутились в ее святилище и она плотно затворила дверь.
— Да, мадемуазель?
— Она наговорила вам много чепухи. Да-да, не спорьте со мной, чепухи! Я это называю именно так, и я права. Она не в себе!
— Конечно, она перевозбуждена, — примирительно сказал Пуаро.
— Но.., по правде говоря.., у нее было не слишком счастливое детство. Об этом нужно сказать откровенно. Лорд Эджвер был.., своеобразным человеком, мосье Пуаро. Таким людям нельзя доверять воспитание детей. Если называть вещи своими именами, то Адела его смертельно боялась.
Пуаро кивнул.
— Вы меня ничуть не удивили, мадемуазель — Он был своеобразным человеком. Он.., как бы это поточнее выразиться.., ему нравилось, когда его боялись. Он получал от этого какое-то мрачное удовольствие.
— Понимаю.
— Он был очень начитан и умен. Но что-то в нем было.., на меня это не распространялось, но все равно… И то, что от него ушла жена — я имею в виду его вторую жену, — мне кажется вполне закономерным. При том, что она мне не нравится. Я об этой женщине очень низкого мнения. Кстати, выйдя за лорда Эджвера, она получила все, на что могла рассчитывать, и даже больше. Потом она от него ушла, и все это, как говорится, пережили. Но Адела не могла от него уйти! А он то забывал о ее существовании, то вдруг вспоминал, и тогда… Мне иногда казалось.., не знаю, должна ли я это говорить…
— Должны, должны, мадемуазель…
— В общем, мне иногда казалось, что он мстил ей за мать — его первую жену. Насколько я знаю, она была тихой, слабой женщиной. Мне ее всегда было жаль. Я бы не стала ничего этого вам рассказывать, мосье Пуаро, если бы не выходка Аделы и ее слова о том, что она ненавидела отца — согласитесь, это может показаться странным тому, кто не знает, как обстоит дело.
— Благодарю вас, мадемуазель. Мне думается, что такому мужчине, как лорд Эджвер, вообще не нужно было заводить семью.
— Конечно!
— А он не собирался жениться в третий раз?
— Как он мог? Его жена жива.
— Дав свободу ей, он становился свободным сам.
— По-моему, с него было достаточно первых двух жен, — сухо сказала мисс Кэррол.
— Значит, он никогда не думал о третьем браке? Вы уверены, что у него никого не было на примете, мадемуазель? Подумайте…
Мисс Кэррол вспыхнула.
— Не понимаю, почему вас так это интересует. Разумеется, у него никого не было!
— Почему вы спрашивали мисс Кэррол, не собирался ли лорд Эджвер жениться в третий раз? — спросил я не без любопытства, когда мы ехали домой.
— В какой-то момент, mon ami, такое предположение показалось мне вполне вероятным.
— Почему?
— Я не знаю, чем объяснить volte face[43] убеждений лорда Эджвера относительно развода. Что-то здесь нечисто, друг мой.
— Да, — сказал я, — вы наверняка правы.
— Смотрите, Гастингс. Лорд Эджвер подтвердил все, что сообщила нам его жена. Она действительно посылала к нему всевозможных адвокатов, но он был непоколебим. А потом вдруг согласился!
— Или говорит, что согласился, — напомнил ему я.
— Совершенно верно, Гастингс! Вы очень точно заметили. Или говорит, что согласился. У нас нет доказательств, что он написал то письмо. Допустим, monsieur лжет. По неизвестной пока причине вводит нас в заблуждение. Но если представить, что он его написал, то тогда напрашивается вывод, что у него появилась причина это сделать. А какая причина наиболее вероятная? Конечно же, что он встретил женщину, на которой захотел жениться. Возможно, поэтому он и согласился на развод. Так что мисс Кэррол я спрашивал неспроста.
— Мисс Кэррол отвергла эту идею категорически, — сказал я.
— Да. Мисс Кэррол… — задумчиво проговорил Пуаро.
— Что вы хотите сказать? — раздраженно спросил я. Пуаро считает, что сомнение лучше и понятнее всего выражает новая интонация.
— Какая у нее могла быть причина лгать нам?
— Aucune-aucune.[44] Но, знаете, по-моему, ей нельзя особенно доверять.
— Вы думаете, она лжет? Но почему? Мне кажется, она человек прямой.
— В том-то и дело. Иногда трудно бывает отличить заведомую ложь от заведомой неточности.
— Что вы имеете в виду?
— Обмануть намеренно — это одно. Но быть настолько уверенной в правоте своих идей и фактов, что не замечать деталей, — это, мой друг, черта очень честных людей. Заметьте, что однажды она уже солгала нам, сказав, что видела лицо Сильвии Уилкинсон, хотя она никак не могла его видеть! А объясняется это просто. Она смотрит вниз и видит в холле Сильвию Уилкинсон. Ей и в голову не приходит, что она может обознаться. Она знает, что это Сильвия Уилкинсон. Она говорит, что отчетливо видела ее лицо, потому что уверена в своей правоте, а следовательно, детали значения не имеют. Мы указываем ей, что она не могла видеть лица пришедшей женщины. В самом деле? А какое имеет значение, видела она ее лицо или нет — ведь это была Сильвия Уилкинсон! И так с любым другим вопросом. Она знает. И отвечает, исходя из своего знания, а не из логики действительных фактов. К уверенному свидетелю нужно всегда относиться с подозрением, друг мой. Гораздо лучше полагаться на свидетеля, который не помнит точно, не уверен, роется в памяти: ага! вот как это было…
— Пуаро! — взмолился я. — Вы опрокидываете все мои представления о свидетелях.
— Она высмеяла мою идею о том, что лорд Эджвер вновь собирался жениться только потому, что ей это никогда не приходило в голову. Она даже не дала себе труда вспомнить, было ли хоть что-нибудь, что могло бы указать на такую возможность. К сожалению, от нее мы ничего нового не узнали.
— Она нимало не смутилась, когда вы сказали ей, что она не могла видеть лица Сильвии Уилкинсон, — вспомнил я.
— Вот именно! Поэтому я и решил, что она не лжет, а заблуждается искренне. Я пока не вижу повода для намеренной лжи.., если только.., да, это идея!
— Какая? — нетерпеливо спросил я.
Но Пуаро лишь покачал головой.
— Мне только сейчас пришло в голову… Но нет, это слишком не правдоподобно.
И он замолчал.
— По-моему, мисс Кэррол очень привязана к девушке.
— Да. Она очень решительно вмешалась в наш разговор. Кстати, Гастингс, как вам понравилась достопочтенная мисс Адела Марш?
— Мне жаль ее, по-настоящему жаль.
— У вас доброе сердце, Гастингс, оно всегда готово посочувствовать грустным красавицам.
— А какое у вас впечатление?
— Конечно, она несчастна, — согласился Пуаро.
— Надеюсь, вы понимаете, — взволнованно сказал я, — насколько бессмысленно предположение Сильвии Уилкинсон о том, что она.., имеет отношение к убийству.
— Ее алиби наверняка безупречно. Хотя Джепп мне еще не сообщил, какое оно.
— Пуаро, неужели вы хотите сказать, что вам недостаточно было увидеть ее и поговорить с ней? Вам еще нужно алиби?
— Eh bien, мой друг, а что мы вынесли из встречи с ней? Мы предполагаем, что ей нелегко жилось, она призналась, что ненавидела отца и что радуется его смерти, ее чрезвычайно волнует тот факт, что мы виделись с ее отцом за день до смерти — и после этого вы говорите, что она не нуждается в алиби?
