Обвинение состоит в том, что подсудимая Харриет Вейн убила Филиппа Бойза, отравив его мышьяком. Я не стану утомлять вас перечислением доказательств, представленных сэром Джеймсом Лаббоком и другими врачами, относительно причин смерти. Обвинение утверждает, что убитый скончался от отравления мышьяком, и защита не оспаривает этого. Таким образом, то, что смерть вызвана мышьяком, неоспоримо, и вы должны принять это как факт. По сути, вам остается ответить лишь на один вопрос, был ли мышьяк умышленно подсыпан обвиняемой с целью убийства.
Как вы уже слышали, покойный Филипп Бойз был писателем. Ему было тридцать шесть лет, и он опубликовал пять романов и целый ряд статей и эссе. Все его литературные труды характеризовались тем, что иногда называют «передовыми» взглядами. В них проповедовались идеи, которые кое-кому из нас могут показаться аморальными и тлетворными, такие как атеизм, анархия и то, что называется «свободной любовью». По-видимому, в частной жизни он руководствовался, по крайней мере какое-то время, этими же принципами.
Как бы там ни было, примерно в 1927 году он познакомился с Харриет Вейн. Они встретились в неком кружке, объединявшем художников и литераторов, где обсуждались «передовые» идеи, и спустя некоторое время очень сблизились. Обвиняемая тоже писательница по профессии, и не следует забывать, что она писала так называемые «детективы», в которых описываются изощренные методы совершения убийств и других преступлений.
Вы слышали выступления обвиняемой и других лиц, дававших о ней показания. Нам известно, что она высокоодаренная женщина, воспитанная в духе прочных религиозных принципов, которой с двадцатитрехлетнего возраста пришлось самостоятельно зарабатывать себе на хлеб. С тех пор — а в настоящее время ей двадцать девять лет — она усердно трудилась, добывая средства к существованию, и, к ее чести следует сказать, собственным трудом добилась независимости, не принимая ничьей помощи и не будучи никому обязанной.
С глубокой искренностью она сама рассказала нам о том, как привязалась к Филиппу Бойзу и как на протяжении длительного времени противостояла его уговорам жить с ним, не заключая брака. Фактически у него не было причин, препятствовавших браку, однако он утверждал, что осознанно не приемлет официально узаконенных отношений. Вы слышали показания Сибил Мэрриотт и Эйлунид Прайс относительно того, что обвиняемую очень огорчала его точка зрения. Слышали вы и о том, что он был очень красивым и привлекательным мужчиной, устоять перед которым не могла ни одна женщина.
Как бы то ни было, в марте 1928 года обвиняемая поддалась, по ее собственным словам, на его постоянные Уговоры и согласилась вступить с ним в интимные отношения, не скрепленные узами брака.
Вы можете полагать, и вполне обоснованно, что это было очень большой ошибкой. Более того, даже учитывая беззащитность этой молодой особы, вы можете счесть ее морально неустойчивой. Вы не поддадитесь ложному очарованию, которое определенные литераторы пытаются придать «свободной любви», и не позволите убедить себя в том, что она является не проявлением половой распущенности, а наоборот, представляет собой нечто возвышенное. Сэр Импи Биггз, совершенно справедливо используя весь свой дар красноречия для защиты клиентки, обрисовал этот поступок Харриет Вейн в очень розовых тонах; он говорил о бескорыстной жертвенности и указывал, что в таких ситуациях женщине всегда приходится платить больше, чем мужчине. Но я уверен, что вы поймете, почему он это сделал, и извините его. Вам известна разница между добропорядочностью и пороком, и вы осознаете, что, если бы Харриет Вейн не оказалась до определенной степени жертвой тлетворного влияния той среды, которая ее окружала, она бы проявила большую твердость и отказала бы Филиппу Бойзу.
С другой стороны, вы должны быть осторожны, чтобы не придать слишком большого значения этому промаху. Одно дело вести аморальный образ жизни и совсем другое — совершить убийство. Вы можете решить, что один проступок влечет за собой другой, но вы не должны слишком полагаться на это. Вы обязаны принять это в расчет, но не следует относиться к обвиняемой слишком предвзято.
Судья на мгновение умолк, и Фредди Арбатнот толкнул локтем лорда Питера Уимзи, который воплощал собой мрак и уныние.
— Надеюсь, они не станут этого делать. Если бы каждая любовная интрижка приводила к убийству, то одна половина человеческого рода была бы уже убита, а другая повешена.
— К которой из них ты хотел бы принадлежать? — осведомился его светлость, на мгновение останавливая на собеседнике холодный взгляд и тут же устремляя его снова на скамью подсудимых.
— К первой, к жертвам, — откликнулся досточтимый Фредди (так его в шутку называли друзья, когда им приходило в голову вспомнить, что это обращение испокон веков применяется к младшим сыновьям баронов и графов). — Я хотел бы быть трупом, найденным в библиотеке.
— Филипп Бойз и обвиняемая жили вместе около года, — продолжал судья. — Их разнообразные знакомые показали, что все это время они производили впечатление людей, испытывающих друг к другу самые нежные чувства. По словам мисс Прайс, подсудимая очень остро переживала свое положение любовницы — ведь она порвала с друзьями своей семьи и отказывалась посещать дома, где появление женщины, отвергнутой обществом, могло вызвать скандал, — однако она сохраняла преданность своему возлюбленному и утверждала, что счастлива быть его спутницей.
Тем не менее, в феврале 1929 года между ними произошла ссора, и они расстались. Обвиняемая не отрицает этого. Мистер и миссис Дайер, занимающие квартиру непосредственно над Филиппом Бойзом, показали, что они слышали громкие раздраженные голоса, проклятия, выкрикиваемые мужчиной, и плач женщины, после чего на следующий день Харриет Вейн собрала вещи и уехала. Любопытна причина ссоры. Мы знаем о ней со слов обвиняемой. Согласно свидетельству мисс Мэрриотт, у которой Харриет Вейн жила после разрыва с Бойзом, обвиняемая упорно отказывалась сообщать что-либо на этот счет и говорила лишь, что жестоко обманута им и больше не желает слышать его имя.
На основании этого можно предположить, что Бойз дал обвиняемой повод для ссоры либо изменой или дурным обращением, либо просто своим упорным отказом узаконить их отношения в глазах света. Но обвиняемая категорически отрицает это. Согласно ее показаниям — что подтверждается письмом, написанным Филиппом Бойзом своему отцу, — он наконец сделал ей официальное предложение, которое и послужило причиной ссоры. Вас это может очень удивить, однако таковы показания обвиняемой, данные под присягой.
Было бы вполне естественным предположить, что предложение о заключении брака отметает какие-либо основания для обид. Любой человек в данных обстоятельствах счел бы, что у обвиняемой не было повода желать смерти молодому человеку, скорее напротив. И все же перед нами факт ссоры, и сама обвиняемая признается, что это почетное, но запоздалое предложение было ею отклонено. Она не утверждает, хотя могла бы, как могла бы за нее убедительно и красноречиво это сделать защита, что это предложение полностью исключило какие-либо поводы для враждебности с ее стороны по отношению к Филиппу Бойзу. Сэр Импи Биггз, правда, упомянул об этом, однако сама обвиняемая утверждала обратное. Она сказала — и вы должны попытаться встать на ее место и понять ее, если это возможно, — что она была сердита на Бойза, так как тот, сначала убедив ее вопреки ее воле принять его принципы жизни, затем отказался от них, выставив ее «полной дурой».
Вам предстоит решить: может ли сделанное Бойзом предложение быть веским поводом для совершения убийства. Я должен подчеркнуть, что другого повода следствие не выявило.
В этом месте старая дева преклонных лет из состава присяжных сделала у себя какую-то пометку — решающую, если судить по движению ее карандаша. Лорд Питер Уимзи покачал головой и пробормотал что-то себе под нос.
— После этого в течение трех месяцев ничего особенного с указанными двумя людьми не происходило, — продолжил судья, — если не считать того, что Харриет Вейн переехала из квартиры мисс Мэрриотт в собственную квартирку на Даути-стрит, а Филипп Бойз, напротив, не вынеся одиночества, принял предложение своего кузена мистера Нормана Эркхарта пожить в доме последнего на Вобурн-сквер. Несмотря на то, что Бойз и обвиняемая после разрыва жили в одном и том же районе Лондона, они, судя по всему, почти не встречались. Раза два они виделись у друзей. Даты этих встреч с какой-либо точностью установить невозможно, так как это были случайные вечеринки, однако есть данные о том, что первая встреча произошла в конце марта, вторая — во вторую неделю апреля и третья — где-то в мае. На время этих встреч следует обратить внимание, хотя, при невозможности установить их точные даты, придавать им слишком большое значение не следует.
