Теперь мы подходим к дате чрезвычайно важной. Десятого апреля молодая женщина, которая была идентифицирована как Харриет Вейн, зашла в аптеку мистера Брауна на Саутгемптон-роу и приобрела две унции мышьяка, предназначенного для борьбы с грызунами, сказав, что он необходим ей, чтобы избавиться от крыс. Она расписалась в регистрационной книге как Мэри Слейтер, и, как было выявлено, почерк принадлежит обвиняемой. Более того, обвиняемая признает, что совершила эту покупку для иных целей. Поэтому относительно несущественно то — хотя, возможно, вы обратите на это внимание, — что хозяйка квартиры, где проживает Харриет Вейн, заявила здесь, что в округе нет крыс и никогда не было.
Пятого мая совершается еще одна покупка мышьяка. Обвиняемая, по ее собственным словам, на этот раз приобретает банку со средством для борьбы с сорняками, основу которого составляет тоже мышьяк, — того самого вида, который упоминался в деле об отравлении Кидвелли. На этот раз она называет себя Эдит Уотерс. Около дома, где она живет, нет сада; трудно найти объект применения этого гербицида и по соседству.
С середины марта до начала мая обвиняемая покупает и другие яды, включая синильную кислоту (якобы для Фотографических работ) и стрихнин. Также была предпринята попытка приобрести аконитин, но она не удалась. Каждый раз покупки совершались в разных аптеках под разными именами. Непосредственно к рассматриваемому делу имеет отношение лишь мышьяк, однако и остальные покупки достаточно важны, так как они проливают свет на занятия подсудимой в указанное время.
Обвиняемая пояснила цель этих покупок, и вам судить, насколько ей можно верить. Она сказала, что в то время писала детективный роман об отравлении и покупала яды, чтобы экспериментально доказать, насколько легко простой человек может добыть их. Для подтверждения этих слов ее издатель мистер Труфут предъявил рукопись названной книги. Вы держали ее в руках и при желании сможете получить снова, чтобы просмотреть в комнате для совещаний, когда я закончу свою заключительную речь. Вам зачитывали отрывки, указывающие на то, что книга посвящена убийству, совершаемому с помощью мышьяка, и там есть описание молодой женщины, которая приходит в аптеку и покупает нужное ей количество этого смертельного яда. Здесь я упомяну о том, хотя мне следовало сделать это раньше, что мышьяк, купленный у мистера Брауна, был обычным предназначенным для грызунов мышьяком, то есть он был окрашен углем или индиго, как предписано законом, чтобы его не путали с сахаром или другим безобидным веществом.
— Сколько еще, о господи, мы будем выслушивать весь этот вздор о мышьяке? — простонал Сэлкомб Харди. — Современные убийцы впитывают эти сведения с молоком матери.
— Я хочу обратить ваше особое внимание на указанные даты, повторю их для вас еще раз — десятое апреля и пятое мая. (Присяжные записали их, а лорд Питер Уимзи прокомментировал эти действия: «Все они пишут одно и то же — «она не верит в это ни на йоту». — «Что? Что?» — откликнулся Фредди, и судья перевернул очередную страницу своих записей.)
— В это время у Филиппа Бойза возобновляются приступы гастрита, которыми он страдал время от времени на протяжении всей своей жизни. Вы читали показания доктора Грина, который лечил его в студенческие годы. Это было, конечно, давно, однако в 1925 году доктор Вир имел дело с аналогичным приступом. Это не тяжелый недуг, но болезненный и изматывающий, сопровождающийся тошнотой и болями в конечностях. Многие люди страдают от него время от времени. И все же здесь наблюдается совпадение дат, которое может оказаться важным. Эти приступы, как отмечено в журнале доктора Вира, происходят 31 марта, 15 апреля и 12 мая. Три совпадения подряд, если вам будет угодно, — Харриет Вейн и Филипп Бойз встречаются «в конце марта», и 31 марта у него начинается обострение гастрита; 10 апреля Харриет Вейн покупает две унции мышьяка, они встречаются «во вторую неделю апреля», и 15 апреля у Бойза новый приступ; 5 мая происходит покупка гербицида, «где-то в мае» они видятся еще раз, и 12 мая Бойз заболевает в третий раз. Вам может показаться это подозрительным, но не следует забывать, что обвинению не удалось установить покупку мышьяка до мартовской встречи. Вы должны иметь это в виду, рассматривая этот вопрос.
После третьего, майского, приступа врач рекомендует Бойзу сменить обстановку, и тот решает уехать в северо-западную часть Уэльса. Он отправляется в Гарлех, где прекрасно проводит время и ему становится существенно лучше. Однако его сопровождает друг, мистер Райленд Воэн, которого вы видели, и тот утверждает, что «Филипп не был счастлив». У мистера Воэна сложилось впечатление, что Филипп злился на Харриет Вейн. Физически он окреп, но оставался в подавленном настроении. Так что 16 июня он пишет письмо мисс Вейн. Вот это важное письмо, и я зачитаю вам его снова:
«Дорогая Харриет, в Моей жизни царит полная неразбериха. Я больше так не могу. Я решил со всем порвать и отчалить. Но перед отъездом я хотел бы еще раз повидаться с тобой и решить, нельзя ли все восстановить. Ты, конечно, можешь поступать как угодно, но я до сих пор не могу понять, чего ты хочешь. Если и на этот раз мне не удастся убедить тебя взглянуть на вещи правильно, я уйду навсегда. Я буду в городе 20-го. Черкни мне, когда я смог бы зайти.
Твой Ф.»
Как вы видите, письмо крайне двусмысленно. Сэр Импи Биггз привел весомые доказательства того, что выражения «порвать и отчалить», «больше так не могу» и «уйду навсегда» говорят о том, что автор выражает намерение покончить жизнь самоубийством, если ему не удастся достигнуть примирения с обвиняемой. Он указывает на то, что выражение «отчалить» довольно широко используется в смысле «умереть», и это может оказаться для вас вполне убедительным доводом. Однако мистер Эркхарт, допрошенный генеральным прокурором, показал, что это упоминание относится к плану, который он сам предложил покойному в целях смены обстановки, а именно к путешествию на Барбадос. К тому же генеральный прокурор указал, что, когда автор говорит «я больше так не могу», он имеет в виду жизнь в Англии или в Гарлехе, так как, если бы он намекал на самоубийство, фраза бы звучала «я больше не могу так жить».
Несомненно, у вас уже сложилось мнение по этому поводу. Важно отметить, что покойный просит о встрече 20-го числа. Мы имеем и ответ на это письмо; вот он:
«Дорогой Фил, ты можешь прийти 20-го в 9.30, если хочешь, но не надейся, что заставишь меня изменить мнение».
Подписана записка просто буквой «X». Тон ее очень холодный, чуть ли не враждебный. И все же встреча назначена поздняя, в 9.30.
— Теперь я уже ненадолго задержу ваше внимание, однако прошу, чтобы оно было особенно пристальным — хотя вы и так проявляли терпение и трудолюбие все это время, — ибо мы подходим наконец ко дню смерти.
Старый судья сложил кисти рук одну поверх другой на стопке с записями и чуть подался вперед. Он все держал в памяти, хотя три дня назад ему ничего не было известно об этом деле. Он не достиг того возраста, когда старик А впадают в детство, он все еще умел управлять реальностью, держа ее в своих морщинистых руках с серовато-бледными ногтями.
— Филипп Бойз и мистер Воэн вместе вернулись в город 19-го. Судя по всему, Бойз пребывал в самом добром здравии. Он провел ночь с мистером Воэном, а утром они вместе позавтракали яичницей с ветчиной, тостами, джемом и кофе. В 11 утра Бойз выпил ирландского портера, заметив, что, согласно рекламе, «он полезен». В час он съел обильный ленч в своем клубе, а днем сыграл несколько партий в теннис с мистером Воэном и другими своими друзьями. Во время игры кто-то из партнеров заметил, что Гарлех пошел Бойзу на пользу, и он ответил, что уже давно не чувствовал себя так хорошо.
В половине восьмого он отправился обедать к своему кузену мистеру Норману Эркхарту. Ни мистер Эркхарт, ни горничная, прислуживавшая за столом, не заметили ни в его поведении, ни в облике ничего необычного. Обед был подан ровно в восемь, и, я полагаю, вам следует записать это время, если вы еще этого не сделали, а также составить список съеденных блюд и выпитых напитков.
Кузены обедали вдвоем, и вначале, вместо коктейля, каждый выпил по рюмке хереса. Это было превосходное «Олерозо» 1847 года, и горничная налила его в графин из початой бутылки, когда они перед обедом беседовали в библиотеке. Мистер Эркхарт придерживается старомодной традиции, согласно которой прислуживающая во время трапезы горничная должна присутствовать на протяжении всего обеда, таким образом, мы имеем двух свидетелей происходившего в этот отрезок времени. Вы слышали показания горничной Ханны Вестлок, и я думаю, она произвела на вас впечатление разумной и наблюдательной свидетельницы.
Таким образом, сначала они выпили херес. Затем подали по чашке холодного бульона, который Ханна Вестлок разлила из супницы, стоявшей на буфете. Это был хороший крепкий бульон, застывший до состояния прозрачного желе. Оба мужчины отведали его, а затем он был доеден на кухне кухаркой и мисс Вестлок.
