— Вздор! — раздражённо сказал Вулф. — Я могу найти лучшее употребление деньгам моих клиентов, чем покупать информацию у полицейских. Чем вам не нравится моё предложение? Честно говоря, я надеюсь, что вы примете его, и немедленно. Если не согласитесь, я буду вынужден нанять два десятка людей и снова начать заниматься с этой компанией.
— Хорошо. — Кремер не расслабился. — Чёрт возьми, я сделал всё, чтобы спасти вас от этого! Я слушаю. Ваше предложение, как вы уже дважды заявляли, предусматривает, что я получу от вас информацию в полном объёме, здесь и сейчас.
— Так всё и будет. Мистер Гудвин даст вам машинописную копию. Но вначале — маленькая деталь. Я обещал одному из моих клиентов потребовать, чтобы один пункт, если это будет возможно, остался в тайне.
— Я не могу утаивать доказательства в деле об убийстве.
— Знаю. Поэтому и сказал «если это будет возможно».
— Понимаю, но ничего обещать не могу. Даже если я дам обещание, то, скорее всего, не выполню. В чём дело? Расскажите сначала об этом.
— Конечно. Мисс Фрейзер не может пить «Хай спот», потому что он вызывает у неё несварение желудка.
— Какого чёрта! — Кремер выпучил на него глаза. — Орчард не пил «Хай спот», он пил кофе. Он не вызвал у него несварения желудка, он убил его.
Вулф кивнул:
— Я знаю. Но таковы факты, и от имени своих клиентов прошу вас, по возможности, их не разглашать. Нам потребуется некоторое время, возможно час, а ваш стакан и бутылка пусты. Арчи?
Я поднялся и без особого энтузиазма выполнил роль бармена. Мне не нравилось, какой оборот начали приобретать обстоятельства. Если Вулф начал какой-нибудь хитрый манёвр и просто скармливал Кремеру какие-то крохи, чтобы взамен получить большую буханку, — это одно, и, если бы у него это получилось, я готов был аплодировать. Если он на самом деле открывает сумку и хочет всё из неё вывалить на стол, давая возможность Кремеру распоряжаться всем по своему усмотрению, — это совсем другое. В этом случае Вулф играет честно, а это может означать только, что он сыт по горло и действительно собирается читать стихи или рисовать лошадей, в то время как полицейские будут зарабатывать ему гонорар. Мне это не нравилось. Может быть, деньги — действительно всё. Но существует разница, каким образом ты их зарабатываешь.
Он открыл сумку и вывалил её содержимое. Он дал Кремеру всё, что у нас было. Он даже процитировал по памяти телеграмму, посланную мамаше Шеперд. Пока он это делал, я сжал челюсти, чтобы не сделать четыре или пять язвительных замечаний. Я, а не он составил эту телеграмму. Но я промолчал. Иногда я критикую его в присутствии посторонних, но крайне редко при Кремере. И уж не в тех случаях, когда меня обуревают эмоции.
У Кремера возникло множество вопросов, и Вулф, как овечка, ответил на все. Мне пришлось уступить свой стул Кремеру, чтобы он смог плюхнуться на него своим могучим задом, звоня себе в офис.
— Роуклифф? Запиши, но не передавай для печати. — Кремер говорил твёрдым, начальственным голосом. В нём до мозга костей чувствовался полицейский инспектор. — Я у Вулфа. У него кое-что есть для нас, и сейчас, я полагаю, мы заключим с ним сделку. Необходимо начать всё сначала. Это как раз из тех случаев, чёрт бы их побрал, когда убили не того человека. Яд предназначался Фрейзер. Всё расскажу, когда приеду, — через полчаса или чуть позже. Собери всех, кто участвует в расследовании. Выясни, где находятся комиссар и окружной прокурор. Привези Элинор Венс и Натана Трауба, а также кухарку Фрейзер. Когда я приеду, эти трое должны уже быть. Остальными займёмся утром. Кто-то уехал в Мичиган. Я вспомнил — Дорст. Не потеряй его, я хочу его увидеть…
И так далее. Ещё один десяток или около того приказаний. Кремер повесил трубку и вернулся в кресло из красной кожи.
— Что ещё? — требовательно спросил он.
— Это всё! — провозгласил Вулф. — Желаю успеха.
Проходя мимо моего кресла, Кремер бросил свою изжёванную сигару в корзину для бумаг, достал новую и не глядя засунул себе в рот.
— В общем, так, — сказал он. — Без сомнения, вы дали мне информацию, но я впервые вижу, чтобы вы выворачивали все карманы. Поэтому я снова сажусь. Прежде чем я уйду, я хочу посидеть здесь пару минут и задать себе вопрос: для чего?
Вулф хихикнул:
— По-моему, я только что слышал, как вы приказали вашим людям начать работать на меня.
— Да-да. — Сигара приобрела вертикальное положение. — Всё, что я от вас услышал, кажется правдоподобным, но и раньше вам удавалось быть правдоподобным. Клянусь Господом, что если в этом и есть какой-то подвох, то он зарыт слишком глубоко, чтобы я мог его отыскать. Вы что-то затеяли. В чём ваша хитрость? Что бы вы хотели, чтобы мы сделали? Какие ваши пожелания?
— У меня их нет.
Это очень смахивало на правду. Я не удивлялся, что Кремер подозревает Вулфа, основываясь на своём опыте прошлых лет, но для меня было абсолютно ясно, что Вулф сыграл в открытую для того, чтобы не перетруждать свои мозги и сэкономить время и энергию. Я много часов провёл с ним в этом кабинете и видел много спектаклей, которые он разыгрывал перед разной публикой. Так что мне ли не знать, когда он загадывает шараду? Конечно, я не всегда знаю, чего он хочет. Но я знаю, когда он не хочет ровным счётом ничего. Он просто собирался позволить городским властям сделать всё самим.
— Быть может, арестовать мисс Фрейзер за лжесвидетельство? — поинтересовался Кремер. — Или остальных за обман правосудия?
Вулф покачал головой:
— Мой дорогой сэр, вы охотитесь за убийцей, не за лжесвидетелями или теми, кто мешает правосудию. В любом случае суд вряд ли признает кого-либо виновным по таким обвинениям, и вы об этом прекрасно знаете. Вы намекнули, что не в моём характере подставлять клиента под такое обвинение, но неужели вы её арестуете? Нет. Я надеюсь, вы займётесь выяснением того, кто хотел убить её. Что вам посоветовать? Вы знаете об этом гораздо больше, чем я. В подобных случаях существуют тысячи способов расследования, в которых я ничего не понимаю, а вы, без сомнения, изучили их досконально. Не буду приводить вам весь список. Если вы захотите со мной переговорить, я у себя — как всегда.
Кремер поднялся и вышел.
Не могу отрицать, что с чисто практической точки зрения сделка, которую вечером в пятницу Вулф заключил с Кремером, была блестящей, я бы даже сказал — фантастической и прекрасно помогающей сэкономить умственные и физические усилия. Вне зависимости от того, как закончится дело, не нужно было применять одну из формул профессора Саварезе, чтобы показать, что факт, предоставленный Вулфом Кремеру, станет важной отправной точкой. Тут можно было смело заключать пари.
Но всё же…
В этой сделке был изъян, который мог стать роковым. Чтобы заработать Вулфу гонорар, пока он играет в свои игрушки, умельцы из полиции должны были распутать это дело. Это козырная карта. Лично я никогда не видел более сложного дела. Прошла ровно неделя с тех пор, как Вулф заключил своё остроумное соглашение, по которому его детальная работа должна быть проделана доверенными лицами.
Я провёл эти дни, читая газеты и совершая увеселительные прогулки в отдел по расследованию убийств на Двадцатой улице, чтобы переговорить с сержантом Пэрли Стеббинсом и другими знакомыми и дважды с самим Кремером. Это было унизительно, но я хотел любым способом быть в курсе новостей по делу, над которым мы с Вулфом работали. Впервые в истории в этом учреждении меня встречали доброжелательно, особенно когда прошло три или четыре дня. Было что-то трогательное в том, что они каждый раз приветствовали меня, как обладателя сокровищ, надеясь, что я пришёл сообщить новый факт. Они страшно нуждались во мне. Конечно, они тоже читали газеты, которые следовали одной из старейших традиций — спускать всех собак на полицейских за топорную работу в деле, которое, если бы разбиралось компетентно и быстро… В общем, сами знаете, что пишется в таких случаях.
До сих пор общественность не знала, что «Хай спот» вызывает у мисс Фрейзер несварение желудка. Если бы только газеты оказались в курсе этого!
Вулф бил баклуши. Строго говоря, это не было рецидивом. Рецидивом я называю такое его состояние, когда он настолько раздражён или настолько напуган количеством или сутью работы, которую предстоит проделать, что решает притвориться, будто никогда об этом и не слышал, и отказывается говорить на эту тему. Сейчас всё было несколько иначе. Он просто не собирался браться за работу, пока не будет вынужден это сделать. Он охотно читал газеты или откладывал книгу, чтобы выслушать меня, когда я возвращался из очередного похода в отдел по расследованию. Но если я пытался раздразнить его, чтобы он предпринял какие-либо действия, например нанял бы Сола, Фреда и Орри, чтобы они кое-что разнюхали, или хотя бы дал задание мне, он снова утыкался в книгу.
