— Вы не пытались отплатить ему той же монетой?
— Если я и попробую ему отплатить, то только хлыстом. Нет, я стараюсь просто не замечать его.
— Вчера днём ваш сын обвинил Пратта, что тот хочет зажарить Цезаря с единственной целью оскорбить вас. Он считал, что если зажарят и съедят быка, превосходившего по всем статьям вашего лучшего быка, то это унизит вас и сделает всеобщим посмешищем. Я так не считаю. Пратт утверждал, что устраивает пиршество в рекламных целях.
— Плевал я на него. Какое мне дело?
— Возможно, и никакого. Но факты говорят о том, что бык — ключевое зерно в нашем расследовании, и нельзя забывать о нём. Как, впрочем, и о Пратте. Вы отвергаете возможность, что он мог убить из мести?
— Да. Он не сумасшедший… По крайней мере, я так думаю.
— Хорошо. — Вульф вздохнул. — Пошлите, пожалуйста, за вашей дочерью.
Осгуд нахмурился.
— Она у матери. И что вы к ней привязались? Вы, конечно, дока в своём деле, но мне кажется, что вопросы следует задавать не здесь, а в доме Пратта.
— Вы меня наняли, сэр, так что позвольте мне самому решать. Сейчас очередь вашей дочери. В доме Пратта вопросы сейчас задаёт Уодделл, как ему и подобает как представителю законных властей. — Вульф поднял палец. — С вашего разрешения.
Осгуд поднялся и, подойдя к столу, нажал кнопку звонка. Вернувшись на место, он несколькими глотками опустошил свой бокал, виски в котором к тому времени, видимо, стало таким же тёплым, как и пиво в бокале Вульфа. Появилась курносая девица и получила указание пригласить мисс Осгуд.
— Не понимаю, чего вы добиваетесь, Вульф, — заявил Осгуд. — Если вы считаете, что, поговорив со мной, исключили из числа подозреваемых всех, кто гостил у Пратта…
— Ни в коей мере. Я никого не исключал, — голос Вульфа звучал слегка раздражённо, и я сообразил, что настало время попросить у курносой прислужницы ещё пива, и похолоднее. — Чтобы окончательно исключить кого бы то ни было из числа подозреваемых в убийстве, я должен найти убийцу. Вы, конечно, не способны понять моих методов — в противном случае вы бы расследовали дело, а не я. Если хотите попытать свои силы, то могу подкинуть вам пару задачек. Ну, например, является ли мисс Роуэн сообщницей убийцы? Для того ли она встретилась вчера вечером с мистером Гудвином и просидела с ним битый час возле моей машины, которую он разбил о дерево, чтобы отвлечь внимание моего помощника, пока совершалось преступление? Или если вы предпочитаете другой тип задач…
Он сделал гримасу, умолк и изготовился встать. Я тоже поднялся, а Осгуд направился к двери, чтобы встретить свою дочь, которая вошла в комнату в сопровождении женщины средних лет, в тёмно-синем платье и с волосами, уложенными на затылке. Осгуд пытался было уговорить женщину уйти, но та не послушалась и подошла к нам. Осгуду пришлось представить нас:
— Мистер Ниро Вульф, Марсия. Его помощник — мистер Гудвин. Моя жена. Послушай, дорогая, тебе нет смысла оставаться здесь, ты ничем не поможешь…
Пока Осгуд убеждал жену, я с учтивым видом разглядывал её. Прекрасная фермерская дочка, которая согласно одной из версий вдохновила Тома Пратта на злополучный замысел сделать бифштекс из Гикори Цезаря Гриндона, была, пожалуй, до сих пор прекрасна. Впрочем, мне трудно судить о женщинах, когда им около пятидесяти. Тем более это было бы несправедливо, так как глаза миссис Осгуд покраснели и распухли от слёз, что, несомненно, отразилось на привлекательности.
— Не беспокойся, Фред, я буду держать себя в руках, — отбивалась она. — Нэнси мне всё рассказала. Ты прав, наверное… ты всегда прав… Только не смотри так на меня… Ты, конечно, должен всё выяснить, но я не могу оставаться одна… Ты же знаешь, Клайд всегда говорил, что без меня у него никакое дело не ладилось… — Губы её задрожали. — И если сейчас будут разговаривать о нём с Нэнси, я хочу присутствовать.
— Это глупо, Марсия. Совершенно бессмысленно… — Осгуд взял её за руку. — Если бы ты…
— Прошу прощения. — Вульф насупился и заговорил тоном, не допускавшим возражений: — Здесь никто из вас не останется. Я хочу побеседовать с мисс Осгуд с глазу на глаз. Не забывайте, сэр, что я работаю! И работаю на вас! Я безмерно сочувствую вашему горю, поверьте, но не могу позволить вмешиваться в мою работу. Поймите — я действую исключительно в ваших интересах.
Осгуд ожёг его злобным взглядом, потом приказал жене:
— Пойдём, Марсия.
Я выпалил ему вслед:
— Извините, но было бы лучше, если ему принесут ещё пива. Скажем, бутылки три, и похолоднее.
Нэнси, занявшая освободившееся кресло, казалась значительно более неприступной, чем того требовала обстановка, тем более что её отец был законным клиентом Вульфа. Можно было подумать, что её собираются допрашивать враги. Конечно, учитывая смерть её брата, нельзя было ожидать, что девушка будет светиться от радости, тем не менее в её позе читалась не только неприступность, но и явная враждебность. Даже губы, теплоту и чувственность которых я не преминул отметить каких-то двадцать четыре часа назад, теперь сжались в тонкую, напряжённую и почти бесцветную линию.
Вульф откинулся на спинку кресла и разглядывал Нэнси из-под полуприкрытых век.
— Я постараюсь быстро покончить с этим делом, мисс Осгуд, — сказал он елейным голосом. — Думаю, что в отсутствие ваших родителей мы скорее достигнем цели.
Она кивнула, но не проронила ни слова.
Вульф продолжал:
— Мы должны как можно более подробно, желательно шаг за шагом, восстановить действия вашего брата после того, как он покинул дом Пратта вчера днём. Скажите, вы ехали в одной машине с Бронсоном и братом?
— Да, — сказала она низким, но твёрдым голосом.
— Расскажите вкратце обо всём, что случилось после вашего ухода.
— Мы прошли через лужайку к машине, сели и поехали. Хотя нет, Клайд чуть задержался, потому что его окликнул Мак-Миллан. Клайд вылез, подошёл к нему, они поговорили с минуту, затем Клайд вернулся, и мы поехали домой.
— Вы слышали их разговор?
— Нет.
— Это не было похоже на ссору?
— Нет.
Вульф кивнул.
— Мак-Миллан ушёл с террасы, возвестив о намерении посоветовать вашему брату не делать глупостей. Значит, он исполнил это намерение без шума.
— Они просто поговорили, и всё.
— Понятно. Вы вернулись домой, и Клайд имел разговор с отцом.
— Разве?
— Мисс Осгуд, ваша скрытность лишь задерживает нас. — Вульф поднял палец. — Ваш отец описал стычку, точнее, неприятную сцену, по его собственным словам, которая вышла между ним и Клайдом. Это было сразу после вашего приезда домой?
— Да, папа встретил нас на крыльце.
— Разъярённый звонком Пратта, надо полагать. Вы присутствовали во время перепалки?
— Нет, они ушли в библиотеку… сюда, в эту комнату. Я поднялась наверх, чтобы привести себя в порядок… ведь мы пробыли в Кроуфилде почти целый день.
— Когда вы снова увидели брата?
— За ужином.
— Кто был за столом?
— Мама, я, Бронсон и Клайд. Папа куда-то уехал.
— В какое время закончился ужин?
— Чуть позже восьми. Здесь, в деревне, мы ужинаем рано, а вчера тем более не засиживались, потому что было совсем невесело. Мама сердилась… отец рассказал ей о пари, которое Клайд заключил с Монте Крис… с Праттом, а Клайд надулся и как воды в рот набрал…
— Вы назвали Пратта Монте Кристо?
— Оговорилась, простите.
— Разумеется. Не тревожьтесь, вы никого не предаёте; ваш отец рассказал о мстительности Пратта. Вы назвали его Монте Кристо?
— Да, мы с Клайдом окрестили его так… — Её губы начали вздрагивать, но она сдержалась: — Когда мы придумали это прозвище, оно показалось нам забавным.
— Вполне возможно. А теперь, пожалуйста, расскажите, что вы делали после ужина.
— Мы с мамой пошли в её комнату. Немного поговорили, а затем я отправилась к себе. Позже я спустилась, посидела на веранде и послушала цикад. Когда отец вернулся, я была ещё там.
— А Клайд?
— Не знаю. Я не видела его после ужина.
Ложь удавалась ей плохо, она не умела лгать. Как учил меня Вульф, для того, чтобы успешно лгать, необходимо научиться расслаблять голосовые связки и мышцы гортани; в противном случае приходится прилагать дополнительные усилия, чтобы протолкнуть ложь сквозь горло, в результате человек тужится и говорит быстрее и более высоким голосом, а к лицу приливает кровь. У Нэнси Осгуд все эти признаки были налицо. Я взглянул на Вульфа, но он как ни в чём не бывало задал следующий вопрос:
— Итак, вы не знаете, когда ваш брат вышел из дому?
— Нет, — сказала она, беспокойно заёрзав. Потом повторила: — Нет.
— Жаль. Разве он не сказал вам или вашей матери, что собирается к Пратту?
— Насколько мне известно, он никому не говорил об этом.
