Ему всегда нравилась эта реплика из «Королевского капитана». Он использовал ее с разными вариациями много раз. Но почему он назвал ее Анной? Ведь он не знал никакой Анны…
— Вот он! — со смехом прервала его Мендоса.
— Что?
— Штопор. Откройте бутылку, пожалуйста.
— Здесь? В подвале?
— Вино очень старое. Бутылку нельзя сильно встряхивать. Мой муж всегда говорил, что старое вино любит покой.
Дэнни не без труда осторожно и очень медленно извлек пробку, которая закрывала бутылку почти два с половиной столетия. От времени она сильно потрескалась и могла рассыпаться в любой момент, но ему кое-как удалось справиться.
— Вот бокал, — показала маркиза на хрустальный фужер и смахнула с него платком пыль.
— Только один?
— Будем пить по очереди.
Он уловил в ее голосе непроизнесенное обещание. Сначала выпьем, скажем, полбутылки, мысленно планировал Дэнни Дейн сценарий вечера. Потом под действием вина, одиночества, горячей испанской крови и любви к нему она возбудится и сама упадет в его объятия.
Дэнни налил в бокал густую жидкость цвета расплавленного янтаря. Маркиза сделала небольшой глоток и протянула бокал. Он осушил его одним огромным глотком.
— Как Тристан и Изольда, — с широкой улыбкой проговорил актер, — когда они поклялись вечно хранить верность друг другу и… Крепкое однако вино! Оно не могло со временем испортиться? Как-никак столько лет простояло закрытым. Знаете, у меня что-то кружится голова. Как вы себя чувствуете? Не кружится голова? Не тошнит?
Елена молча покачала головой.
— Пожалуй, мне… лучше присесть… на минуту, — растерянно пробормотал Дэнни Дейн.
Дэнни судорожно схватил стул и почти упал на него. Затем, словно столбик ртути высотой под метр девяносто, плавно перетек со стула на пол. Сейчас он лежал на полу и, ничего не понимая, ошеломленно смотрел на Елену, которая, казалось, стояла очень далеко от него. Маркиза отвернулась и выплюнула вино, которое держала во рту. Дейн рухнул в черный колодец…
— Вы пришли в себя, мистер Дейн?
Голос маркизы донесся справа. Дейн обнаружил, что может слегка повернуть голову, но этого было недостаточно, чтобы увидеть ее.
— Теперь вы догадываетесь, где я. А сейчас я хочу, чтобы вы меня внимательно выслушали. Очень важно, чтобы вы поняли, что с вами происходит и почему. Наверное, вы уже догадались, что в вине что-то было. Добавить в него сильнодействующее лекарство оказалось совсем нетрудно. Я только впрыснула его через пробку шприцем с длинной иглой. Никаких проблем, у меня неограниченный доступ к шприцам, лекарствам и всему остальному, что связано с медициной. Не забывайте, что покойный маркиз был врачом, а я — неплохой медсестрой… Вы лежите сейчас на кровати, вернее на койке, какие стоят в больницах. Вы не можете пошевелиться, потому что крепко к ней привязаны. Во рту у вас кляп, глаза завязаны. Эту кровать поставили для моего мужа в последние месяцы его болезни. После его смерти ее отнесли в подвал… Для начала, мистер Дейн, вам следует понять, что вы сейчас считаетесь пропавшим без вести человеком и останетесь таковым до конца своих дней. Никто не знает, где вы находитесь. Вы сами позаботились об этом, не правда ли? Своей бедной болтливой женушке вы соврали, что отправились играть в карты с приятелями. Машину оставили в полумиле от дома у подножия холма и прошли остаток пути пешком.
Когда вы похвалили мой подвал, я мысленно рассмеялась иронии ваших слов. Это действительно превосходный подвал. Его построил прежний владелец дома, чтобы в случае необходимости воспользоваться им как бомбоубежищем. За стеллажами с винными бутылками находится тайная комната, о которой не знают даже слуги. В ней очень толстые и прочные стены. Она вентилируется, обогревается, имеет санитарные удобства и даже не лишена уюта. При необходимости в ней можно очень долго жить. Да, мистер Дейн, вы, конечно, уже догадались, что сейчас находитесь как раз в этой тайной комнате и никогда ее не покинете.
Дэнни попытался встать, но ремни крепко держали его за шею, грудь, живот, запястья, колени и лодыжки. Едва слышно застонав от разочарования, он прекратил бороться.
— Эти ремни сделаны из самой крепкой кожи, мистер Дейн. Они в полдюйма толщиной, усилены стальными волокнами и заперты на замки, ключи от которых находятся у меня. Все ваши усилия освободиться тщетны. Так что лучше поберегите силы, они вам еще понадобятся.
Сейчас ее голос раздался слева от него.
— В самом начале этого вечера вы упомянули «маленькую мексиканскую девочку», которую сбил ваш мистер Уоллмэн. Но при этом вы намеренно допустили две неточности, а если быть точнее — солгали. Во-первых, это была маленькая испанка, моя шестилетняя дочь Анна. И во-вторых, не мне говорить вам, что за рулем машины сидел не мистер Уоллмэн. За рулем в тот день сидели вы, не так ли, мистер Дейн?
Она ходила по комнате, постукивая каблучками по бетонному полу. Ее голос то стихал, то становился громче.
— Вам удалось обмануть полицию и газетчиков, но вам никогда не обмануть меня. Я обратилась к частному детективу и попросила навести о вас справки. Результат его работы — досье на вас толщиной с телефонный справочник Лос-Анджелеса. Я много знаю о вас, мистер Дейн. Помимо прочих грязных подробностей вашей жизни мне, к примеру, известны и ваши прежние трюки с мистером Уоллмэном, который становился козлом отпущения и брал на себя вину за ваши ошибки, неприличное поведение, мелочные скандалы и преступления. Он много раз спасал вас от справедливого наказания, но от этого возмездия ему вас не спасти. На этот раз вам придется за все заплатить сполна. Сначала свидетели того наезда в один голос утверждали, что моего ребенка сбила знаменитая кинозвезда Дэнни Дейн. Потом ваш мистер Уоллмэн «признался» в наезде, и вы убедили их в том, что они ошибаются. Так что сейчас вы можете продолжать вести такой же образ жизни, как раньше: и дальше безнаказанно топтать людей и оставлять после себя только горе и страдания. Но сегодня вечером всему этому беспределу пришел конец.
Неожиданно Дэнни весь напрягся и попытался перевернуть кровать, произвести хоть какой-то шум, порвать ремни или сломать замки, но кровать даже не шелохнулась.
— Я хочу, чтобы вы поняли, если сможете, — продолжила Елена Мендоса, — что, забрав мою Анну, вы отняли у меня самое дорогое. Боюсь, вы не в состоянии понять мои чувства из-за многочисленных разводов. После смерти мужа Анна стала всем, что у меня было в этом мире. Она мой первый и последний ребенок. Я не смогу больше иметь детей. В Анне заключена моя жизнь, вся моя вселенная. И когда вы сбили ее своей машиной…
Дэнни Дейн попытался вложить всю душу в голосовые связки, чтобы заговорить, но единственным звуком, который ему удалось произнести, было жалкое хныканье.
— Вы сбили ее, этого беззащитного ребенка. У нее страшная травма черепа. Анна должна была умереть, но благодаря злому чуду, явно вызванному вмешательством Сатаны, она осталась жить. Сейчас она жива. Анна лежит на больничной кровати. Она полностью парализована, не может пошевелить даже пальцем. Она ничего не видит и не говорит. Бедный шестилетний ребенок! Моя маленькая сладкоголосая птичка была рождена для детских игр и веселья, а благодаря вам она теперь обречена на невыносимые страдания полной неподвижности и бездействия, обречена на мрак, то есть на жизнь, которая мало чем отличается от смерти.
Елена замолчала на несколько минут. Он слышал ее дыхание и был уверен, что она не плачет, а просто о чем-то задумалась.
— Вы разделите ее судьбу, мистер Дейн. Кажется, я уже вам говорила, что я опытная медицинская сестра. Мне будет нетрудно очень хорошо заботиться о вас. Готова поспорить, вам нигде не найти такого хорошего ухода. Я буду ухаживать за вами так же хорошо, как ухаживают за моей дочерью в больнице. Буду ухаживать весь остаток вашей жизни, мистер Дейн. Все время, что вам осталось прожить на этом свете.
Дэнни снова попытался заговорить с ней, и опять у него ничего не получилось.
— Доктора сказали мне, что предсказать, сколько еще проживет Анна, невозможно. Она может жить и месяц, и год, и два года, и пять лет. Но сколько бы она ни прожила, мистер Дейн, столько же отведено жить на этом свете и вам. Вместе с моей дочерью умрете и вы. Ни днем раньше и ни днем позже. Я бы на вашем месте молила Бога, чтобы она умерла поскорее. Такой жизни не пожелаешь и злейшему врагу.
До Дейна донесся какой-то царапающий звук. Он догадался, что она придвинула к его кровати деревянный стул. Маркиза села, слегка зашуршав платьем.
— Несмотря ни на что мне хочется быть справедливой. Я не хочу лишать вас в отношении удобств того, что есть у моей дочери. Я навещаю ее каждый день, поэтому и к вам буду спускаться ежедневно. Я читаю ей сказки. И вам буду читать те же книжки. Вам повезло, мистер Дейн. Это не испанские сказки, эти сказки на вашем языке, на английском. Полагаю, вначале вам это маленькое утешение придется не по вкусу. Но я с нетерпением буду ждать того дня, может он наступит через месяц, а может, и через год, когда я спущусь сюда к вам после того, как побываю у Анны в больнице, близко придвину к кровати стул и скажу, что этим вечером сказки не будет. Вы, наверное, попытаетесь что-нибудь сказать, но кляп вам не позволит этого сделать. Вы будете молить меня читать, вы захотите услышать любые слова, любой человеческий голос вне зависимости от того, кому он принадлежит; хоть какой-то звук, который отличал бы жизнь от смерти; все что угодно, лишь бы не сойти окончательно с ума… Поэтому надеюсь, вам понравятся эти сказки, мистер Дейн. Я буду читать любимые сказки моей Анны. Вы уж постарайтесь, пожалуйста, чтобы они вам понравились, мистер Дейн. Хотя бы потому, что это единственное, чему вы сможете радоваться.
