— Возражение обвинения отводится, — объявил судья Монро.
— Развелись ли вы с человеком, которого называют то Греггори Лортоном, то Греггори Мокси?
— Да, я развелась с ним.
Мейсон развернул свидетельство о расторжении брака и с поклоном передал его Лукасу.
— Обращаю внимание обвинения, что развод был оформлен уже после того, как обвиняемая вступила в брак с Греггори Лортоном. Прошу приобщить копию брачного свидетельства к делу.
— Предложение принято, — объявил судья.
— Приступайте к допросу, — предложил Мейсон обвинителю.
Лукас подошел к свидетельнице, внимательно посмотрел на нее и грозно спросил:
— Вы уверены, что в морге видели своего бывшего мужа?
— Да.
— Тогда у меня все, — сказал Лукас, пожимая плечами.
Судья попросил секретаря принести ему шестнадцатый том Калифорнийского свода законов, где рассматривалось положение о браке. Пока он искал соответствующую статью в толстенном справочнике, в зале царило оживление. Наконец, судья поднял голову.
— Ходатайство о расторжении брака Карла Монтейна и Роды Монтейн отклоняется. Их брак остается в силе. Заседание откладывается.
Повернувшись, Мейсон посмотрел на Филиппа Монтейна. Лицо старика оставалось бесстрастным, глаза смотрели холодно и враждебно.
У Лукаса был вид человека, свалившегося с высокого постамента. Карл был растерян. Только Филипп Монтейн сохранял высокомерное спокойствие. Трудно было утверждать, что его удивил исход дела.
Зал заседания гудел. Корреспонденты названивали по телефонам. Любители подобных развлечений собирались кучками, оживленно обменивались мнениями, отчаянно жестикулируя.
Мейсон обратился к бейлифу, все время находившемуся возле Роды:
— Прошу вас проводить миссис Монтейн в комнату для присяжных. Мне необходимо поговорить с ней. Если хотите, можете оставаться возле двери.
Он отвел Роду в отдельную комнату, придвинул ей удобное кресло, сам сел напротив и ободряюще улыбнулся.
— Что все это значит? — спросила она.
— Судья Монро признал ваш брак с Карлом действительным.
— И что же теперь?
— Теперь, — Мейсон вынул из кармана отпечатанное заявление о разводе, — вы потребуете развести вас на том основании, что он проявил исключительную жестокость, несправедливо обвинив вас в убийстве, не говоря уже о том, что неоднократно обращался с вами бесчеловечно. В вашем заявлении я перечислил эти случаи. Вам осталось только подписать его.
Слезы навернулись на глаза Роды.
— Но я вовсе не хочу с ним разводиться! Как вы не понимаете! Я учитываю его характер… И люблю его таким, какой он есть.
— Рода, вы уже дали свои показания, — склонился он к ней. — Они записаны у окружного прокурора и подписаны вами. Теперь отказаться от них невозможно, и вам придется придерживаться уже сказанного на предварительном допросе. Окружному прокурору пока еще не известно, кто стоял у подъезда и нажимал на кнопку звонка в квартиру Мокси. Но я отыскал этого человека. И даже не одного, а двоих. Один из них может лгать, хотя, возможно, оба говорят правду. Так или иначе, но заявление любого из них будет означать для вас смертный приговор.
Рода смотрела на него круглыми от ужаса глазами.
— Один из них, — продолжал Мейсон, — Оскар Пейндэр, человек из Сентервилла, пытавшийся вернуть деньги своей сестры. В свое время Мокси проделал с ней тот же трюк, что и с вами, оставив ее без сбережений.
— Мне о нем ничего не известно, — сказала молодая женщина. — А кто второй?
— Доктор Клод Миллсэйп, — ответил Мейсон. — Ему не спалось. Он знал о вашем свидании. Он оделся и поехал к дому Мокси. Вы были уже там. Света в окнах не было. Он позвонил. Ваша машина стояла за углом в переулке.
У Роды побелели губы.
— Клод Миллсэйп! — воскликнула она.
— Вы завязли в этой истории, потому что не послушались меня. Теперь извольте следовать моим инструкциям. Вы выиграли дело об аннулировании брака, ваш муж не может свидетельствовать против вас. Однако окружной прокурор сообщил газетам его показания. Он являлся основным свидетелем. Как таковой, он содержался в таком месте, где я не мог до него добраться. Мне не разрешили с ним поговорить, а корреспондент самой замшелой газетенки в городе имел право зайти к нему в любое время! Так вот, нам нужно опровергнуть сложившееся мнение. Для этого вам нужно получить развод, поводом для которого является то, что ваш муж с бесчеловечной жестокостью оболгал вас и обвинил в убийстве, в котором вы неповинны.
— И что тогда?
— Тогда я, во-первых, передам копию вашего заявления в газеты. Во-вторых, и это главное, я вручу повестку Карлу Монтейну и заставлю его выступить в качестве свидетеля защиты! В-третьих, если Карл будет упорствовать в своем обвинении, вы получите значительное пособие. Ну, а если он откажется от своих показаний, я не знаю, как будет выглядеть окружной прокурор!
— Но я не хочу развода! — горячо заявила Рода Монтейн. — Я знаю, что во всем виновато его слабоволие. Я люблю его несмотря ни на что. Я хочу сделать из него человека. Он слишком долго смотрел на жизнь чужими глазами, привык во всем полагаться на своего отца и знаменитых предков. За неделю невозможно переделать человека. Это было бы равносильно тому, если бы я выбила из-под его ног подпорки и ждала, что он тут же зашагает на собственных ногах. Нельзя…
— Послушайте, — перебил ее Мейсон, — меня не интересуют ваши чувства к этому человеку. В данный момент вас обвиняют в убийстве. Окружной прокурор постарается добиться для вас смертного приговора. А за спиной окружного прокурора стоит человек, обладающий умом, огромной силой воли и абсолютно не знакомый с чувством жалости. Он готов потратить любые деньги, лишь бы вас осудили и отправили на электрический стул.
— Кого вы имеете в виду?
— Филиппа Монтейна.
— Боже мой!.. Нет, нет… Он не одобрял выбора сына, но он не стал бы…
Бейлиф возле двери осторожно кашлянул и сказал:
— Время истекло.
Мейсон положил перед Родой заявление на развод и протянул ей авторучку.
— Подпишите вот здесь.
— Но он же отец Карла, он не стал бы… — жалобно пробормотала Рода.
— Подписывайте! — властно повторил Мейсон.
Бейлиф шагнул в комнату. Рода нерешительно взяла ручку, расписалась и повернула к бейлифу заплаканное лицо.
— Я готова, — сказала она.
Мейсон сидел за столом и смотрел на Пола Дрейка, развалившего в кресле для посетителей — спиной детектив облокотился на один подлокотник, а ноги свесил через другой. Пальцы адвоката нервно выстукивали какой-то марш.
— Итак, твои люди догнали их на вокзале? — спросил наконец Мейсон.
— Да, — кивнул Дрейк. — За пять минут до отхода поезда. Один из парней сел в их вагон и дал мне телеграмму с одной из пригородных станций. Я сел за телефон и распорядился, чтобы на каждой промежуточной станции в вагон садился другой человек и не спускал с них глаз.
— Надо добиться, чтобы они не возвращались.
— Мне Делла так и передала, — сказал детектив. — Только я не уверен, что понял ход твоих мыслей.
— Я хочу, чтобы они все время боялись преследования, — пояснил Мейсон. — Пусть твои люди иногда даже расшифровывают себя. Одновременно я хочу, чтобы мне был известен каждый их шаг, их имена, под которыми они фигурируют в гостиницах. Мало того, мне нужны фотокопии регистрационных журналов.
— То есть ты добиваешься, чтобы они знали, что кто-то идет по их следу? — уточнил Дрейк.
— Да, но делать это нужно умно. Пусть они считают, что преследователи плутают впотьмах, где-то поблизости. То есть они должны все время испытывать опасение, что в любой момент их могут накрыть…
— Ничего не понимаю, — пожал плечами сыщик.
— Что же тут непонятного? — удивился Мейсон.
— Разумеется, это не мое дело, но мне кажется, что этот Пейндэр в момент убийства был или в квартире Мокси, или где-то рядом. Он же звонил сестре и сказал, что трезвонил у дверей Мокси около двух часов ночи. У него был мотив для убийства Греггори. Ведь мы знаем, что он угрожал Мокси по телефону. Вместо того, чтобы позволить ему смыться, я бы способствовал его задержанию и натравил бы на него свору газетчиков. Уж они бы живо распотрошили его, что способствовало бы созданию благоприятного мнения в отношении Роды.
— И что дальше? — спросил Мейсон.
— А дальше его бы вызвали в суд в качестве свидетеля.
— И что же?
— Ты вывернешь его наизнанку! Доказываешь присяжным, что он явился к Мокси требовать денег, угрожал ему и так далее.
— Все верно, — усмехнулся Мейсон. — А потом Пейндэр покажет под присягой, что Мокси действительно велел ему придти за деньгами, которые он должен был получить от Роды Монтейн, ну а когда он явился, то безрезультатно стоял в подъезде и пробовал дозвониться до Мокси, но ему никто не открыл дверь. Это совпадает с показаниями соседей. Прокурору остается только требовать у присяжных смертной казни для Роды за преднамеренное убийство без смягчающих обстоятельств.
